Серая,
некачественная жизнь,
и может быть навсегда —
друг мой,
держись —
с нами беда!
Нас с тобой выкорчёвывают,
вытаптывают,
разоряют в дым —
объясняют — этап такой
для истории необходим.
Конечно, этап этот нужен,
если Время, забыв о любви,
ландшафт и людей утюжа,
манёвры проводит свои.
Было смутное время,
скажут историки,
с такого-то года (тире) по такой,
в это время «Тире» жили не стоики,
нормальные люди,
мы, например, с тобой.
Ни террора не было, ни тиранов,
ни воздушных тревог на заре —
нас зачёркивало, нас стирало
всесильное это тире.
Плюс минус туда, плюс минус сюда —
на историю ни начальника нет, ни суда!
Чахнет добро,
колосится зло —
с историческим климатом не повезло.
Океан бытия
(климат!)
унижен до термина «пруд»,
ничего не копи,
всё равно отнимут,
ничего не проси,
всё равно сопрут.
Ничего не жалей,
сохрани лишь малость —
подыхая, на ладан дыша,
чтобы гордою и неприступной осталась,
не испачкалась,
не переломалась
твоя душа.
Серая, некачественная жизнь
© Copyright: Афанасьев Олег Алексеевич, 2018
Свидетельство о публикации №118092301976
Свидетельство о публикации №118092301976
Рецензии
Отрывок из повести:
— Друзья! Прежде чем прочесть некоторые свои сочинения, я хочу торжественно объявить, что моя новая книга “Во времени “Тире” уже отредактирована в электронном наборе и сдана в лучшую областную типографию! И всё это стало возможным благодаря доброму волшебнику Василию Фёдоровичу Гуттенбергу!
— Ура! — закричал Ганнибал Новозванский, вскакивая на бревно. — Ура! Ура! Птицеах невесолмное блако! Ура! Ура!!! Стихлома! — И вдруг замолчал так же быстро и неожиданно, сел на своё место и уставился в одну точку, скрестив руки на груди.
Вокруг костра прошелестело умеренное невнятное негодование, и кто-то совсем невидимый во мраке отчётливо озвучил удивленье: “Ого!”
Искрицына оживилась. Гамлет Викторович Овчинников перестал хохотать, подошёл к Новозванскому и встал за его спиной.
— Ему труднее всех теперь! — вступился Нагорный за своего собрата по перу. — Ганнибалу никогда легко не было, а теперь и подавно! — Он посмотрел на него сочувственно и начал читать:
Друг мой, держись — с нами беда!
Нас с тобой выкорчёвывают,
вытаптывают, разоряют в дым —
объясняют — этап такой для истории необходим…
— Если вы это про Ганнибала говорите, то очень даже верное наблюдение, Олег Борисович! — воскликнул Ксенофонт. В красном фартуке и с таким же лицом, он появился вдруг, словно из пламени, и подкатил бокастый сосновый чурбан поближе к импровизированной сцене Нагорного, который продолжал декламировать.
Конечно, этап этот нужен —
если Время, забыв о любви,
ландшафт и людей утюжа,
манёвры проводит свои…
Гуттенберг всё слушал внимательно, смотрел в тёмное погашенное окно первого этажа и про себя цитировал совсем другие стихи: “В грязи, в крови и непотребстве? Зато так сладко новый замысел лелеять…”
Тростников старался на слух разбирать всё, что читал Олег Борисович, но, с другой стороны от Килекельдиной, услышал очередное “Лида!” и решил пересесть от сладкой парочки поближе к месту основного действия.
Было смутное время, скажут историки,
с такого-то года (тире) по такой…
В это время “Тире” жили не стоики,
нормальные люди — мы, например, с тобой…
Читать: http://magazines.gorky.media/ural/2010/1/sgorevshie-korabli.html
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2010
Александр Цыганков Томск 13.12.2019 02:07 • Заявить о нарушении
— Друзья! Прежде чем прочесть некоторые свои сочинения, я хочу торжественно объявить, что моя новая книга “Во времени “Тире” уже отредактирована в электронном наборе и сдана в лучшую областную типографию! И всё это стало возможным благодаря доброму волшебнику Василию Фёдоровичу Гуттенбергу!
— Ура! — закричал Ганнибал Новозванский, вскакивая на бревно. — Ура! Ура! Птицеах невесолмное блако! Ура! Ура!!! Стихлома! — И вдруг замолчал так же быстро и неожиданно, сел на своё место и уставился в одну точку, скрестив руки на груди.
Вокруг костра прошелестело умеренное невнятное негодование, и кто-то совсем невидимый во мраке отчётливо озвучил удивленье: “Ого!”
Искрицына оживилась. Гамлет Викторович Овчинников перестал хохотать, подошёл к Новозванскому и встал за его спиной.
— Ему труднее всех теперь! — вступился Нагорный за своего собрата по перу. — Ганнибалу никогда легко не было, а теперь и подавно! — Он посмотрел на него сочувственно и начал читать:
Друг мой, держись — с нами беда!
Нас с тобой выкорчёвывают,
вытаптывают, разоряют в дым —
объясняют — этап такой для истории необходим…
— Если вы это про Ганнибала говорите, то очень даже верное наблюдение, Олег Борисович! — воскликнул Ксенофонт. В красном фартуке и с таким же лицом, он появился вдруг, словно из пламени, и подкатил бокастый сосновый чурбан поближе к импровизированной сцене Нагорного, который продолжал декламировать.
Конечно, этап этот нужен —
если Время, забыв о любви,
ландшафт и людей утюжа,
манёвры проводит свои…
Гуттенберг всё слушал внимательно, смотрел в тёмное погашенное окно первого этажа и про себя цитировал совсем другие стихи: “В грязи, в крови и непотребстве? Зато так сладко новый замысел лелеять…”
Тростников старался на слух разбирать всё, что читал Олег Борисович, но, с другой стороны от Килекельдиной, услышал очередное “Лида!” и решил пересесть от сладкой парочки поближе к месту основного действия.
Было смутное время, скажут историки,
с такого-то года (тире) по такой…
В это время “Тире” жили не стоики,
нормальные люди — мы, например, с тобой…
Читать: http://magazines.gorky.media/ural/2010/1/sgorevshie-korabli.html
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2010
Александр Цыганков Томск 13.12.2019 02:07 • Заявить о нарушении