Аритмичное

                1

 Можешь строить вторую реальность,
 в жизнь претворяя фантазии: дрессировать синиц, 
 поклоняться дольменам, столбам придорожным или морским ежам,
 чествовать лунную инженерию,
 а при виде встреченной Моны Лизы перемещаться ниц
 и полуобморочным состояньем притягивать грифов, ожидающих дележа...

 Можешь с места срываться, не разбирая тропы, получая проклятия вслед,
 или цитировать: "Я буду метаться по табору улицы темной",* в сторону улицы не смотря
 (ты давно убедился, что в вашем районе взоров осмысленных нет,
 отправляя на переплавку свои прежние якоря )...   

 Мелкий воитель: за кого-то - пригорком, лишь за себя - горой.
 Чашу с цикутой готов изукрасить росписью Хохломы.
 А что если вспомнить ненастное время, свою аритмию... Так было порой:
 пир, любовь - и дальше по плану - во время чумы .

 Помнишь ее?
 Тускнела треть жизни, утверждая свое "извне" .
 Ты подчиняешься памяти рвов, типажей, плоскогорий, плотин .
 Что ж, в ее сторону табельный окрик "иди ко мне!"
 уж не подействует более,-
 не дойти .


                2

 Здесь любой закоулок владеет рутинной личиной, поверь,
 и любой разговорной нитью владеет обыденное шитьё .
 Так и ищешь отдушину, вбегая в спасительный сквер,
 чтобы потом наслаждаться эпистолярным нытьём .

 Как бы ты действовал, если б услышал из древнеримских уст:
 только большая печаль безмолвна .
 (Близкое что-то... под пологом сентября .)

 Книжные вздохи на "лунной" скамейке преумножают грусть** .
 Именно это и чувствуешь осенью, замкнутой на себя.


                3

 Может, и спинка стула грустит
 по своему Отечеству - молодому березняку.
 Через нее перевесился кожаный старый ремень,
 что во сне себя видит мостом, стягивающим берега...

 Малая родина - мера познания. Это доступно и старику.
 Каждое поле предчувствует жатву каждым исконным га .


                4

 В детстве диковинном высилась комната, где чудеса, кружева, финифть, 
 жимолость, вера в меч-кладенец, в Марью-искусницу вдалеке...
 Хмурому небу прописью сумерек сказку не изменить?
 Долгий вопрос. Запомнишь, наверно, камень сжимая в руке .

 Вспомни классику века вчерашнего... Впрочем, и без того продрог .
 Чем восполнишь крушение здания? Великорусской молитвой руин?
 Будешь кощунствовать? Или играючи вычтешь всесильный рок,
 веруя в своды каверзным сердцем (одной из двух половин )?   


                5

 Гневный циклон . Тусклые листья вновь начинают божбу .
 Местные вязы с детства одеты будто с чужого плеча.

 (Помнишь ее? Она говорила: "Детство предсказывает судьбу".
 "Мелкое плаванье",-  ты с неохотою отвечал .)

 Глянешь на них, городских, запылённых, на подневольность стволов...
 Радует вид "высотой изначальных идей"?

 Холодно тут, бесприютно . Ты, верно, хотел бы вновь
 вырваться в лес
 и прилечь возле светлой ольхи. Там теплей .

 Там видится небыль:
 нынче и кочки величьем Монблану сродни,
 а над ними витает "летучий корабль" с божьей эмблемою на корме,
 и всякая птица крылит по-своему, и слышно повсюду: "Мы не одни!"

 И тогда, как положено, пишешь "небо", а взмах -  в уме .




                январь - сентябрь, 2018   

 *из Мандельштама

 **небрежный экивок на "распиаренные" в сов. время строчки Степана Щипачева:
    "Любовь - не вздохи на скамейке
    И не прогулки при луне"