Возмездие

В лесных оврагах прятались снега,
Гулял по дебрям юный май весёлый,
И оживала ото сна тайга,
На промысел свой вылетели пчёлы.

Стремилась, как они, к цветам она,
Венок для украшения сплетала.
Четырнадцати нет. Но как стройна!
Уже сердца мужские волновала.

Глаза сияли, словно пара звёзд,
И пряталась в них детская улыбка.
И жгуче-чёрных водопад волос
Под майским ветром колыхался зыбко.

В коротком платьице. Какая стройность ног!
Она красу свою лишь смутно понимала.
Цветок сорвать хотела. Вдруг сапог...
И сила грубая цветок тот растоптала.

Девчонка вскрикнула. Они над ней стоят.
Все браконьерства пьяницы-герои.
Дух перегара, похотливый взгляд.
Цветок таёжный растоптали трое...

В дом брата, как безумная, вошла,
В грязи на ней изодранное платье.
Покрыла взгляд тунгуски юной мгла.
Кричал брат в гневе горькие проклятья.

Вдруг друг его вошёл. Шаги легки,
Хоть был отнюдь не маленького роста.
Всё выслушал, сжимая кулаки:
"Теперь они поплатятся, прохвосты!"

И оба подписались... Вот и суд.
За групповое срок им обеспечен?
Все ахинеи нудные несут,
И адвоката мёдом льются речи.

И кто бы, думали, на их защиту встал?
Народный наш прославленный писатель.
Он негодяев на поруки взял,
Подобного отребья воспеватель.

Как в шоке, как парализован тот,
Что девочки был брату верным другом.
Свидетелем защиты гнусно врёт
Она, его красавица подруга?!

Она их в магазине, всех троих,
Тогда в райцентре якобы видала.
Но взгляд свой золотистых, раскосых
Прелестных глаз стыдливо опускала...

Густой кумач залил её лицо,
И губы как-то странно задрожали.
Оправданы все трое подлецов,
Их мерзкие друзья торжествовали.

А шлюшки их глумились как над ней!
"Что, съела? Проститутка! Клеветница!"
И приютил бедняжку Енисей,
Дождём июньским плакала зарница.

Могилу всю украсили цветы,
И слёзы на них капали мужские.
И песню в честь увядшей красоты
В тайге звенели пчёлы золотые.

Подруга робко к парню подошла,
Ему в глаза с тоской смертельной глядя,
И, выдавив едва, произнесла:
"Прости...Меня заставил это дядя.

От браконьеров шкурки принимал,
Давно уже имел он с ними дело.
Как мне он вместе с ними угрожал..."
Пощёчина ответом прозвенела.

Он повернулся и ушёл во тьму,
От клуба прочь во мрак сибирской ночи.
Она, застыв, смотрела вслед ему,
И, как алмазы, заблестели очи...

А отморозкам, что же им не жить,
Раз безнаказанно жизнь юную сгубили?
И вот однажды рыбку поглушить
В заветном месте в августе решили.

Тайга глухая там со всех сторон.
И вот, в палатке отоспавшись сладко,
По кружкам разливают самогон.
И в сумке приготовлена взрывчатка.

Потрескивает весело костёр,
И волны под зарёй в реке играют.
Не ведают – три пары глаз свой взор
Из ивняка кустов в них направляют.

И карабина что уже зрачок
Как бездна смерти, целится в их сумку,
И что бесчинств их срок уже истёк,
Не ведают три мерзких недоумка.

Глядит сквозь мушку зорко серый глаз,
И вот на спуске палец встрепенулся.
Ещё немного. Поточней...Сейчас!
Со взрывом выстрел слит. Песок взметнулся...

Текут, несутся к осени деньки,
Мерзавцев нет. О них не слышно вести.
Уже сентябрь. Протухшие куски
Инспектор обнаружил в этом месте.

А следователь мозг не напрягал.
Пусть этот случай служит всем примером.
Неосторожны были, он сказал,
По пьянке со взрывчаткой браконьеры!