Свобода

Шагай от конца до начала,
Шагай по уложенным шпалам,
По шпалам, прогнившим от вод,
Весенних, осенних и вешних,
Себе протыкая живот
Осиной, как будто нездешней,
Из более южных широт.

Здесь, белым от края до края,
В ночи лесостепь засыпает
И солнца на небе здесь нет,
И звёзд не бывает и пыли
И только осина - скелет
На чьей-то забытой могиле,
Как след, как завет и билет.

А годы проносятся, годы,
И запах нездешней свободы,
Врывается вихрями в гниль,
И жжёт онемевшие губы,
Как потусторонний фитиль
И окаменевшие зубы
Рождают особенный стиль.

В их клацанье вложены ноты,
И птичии трели и рвота
И кашель и гул проводов,
И скрип довоенной дрезины.
Но слушать никто не готов
В присутствии голой осины,
Отсутствие смысла и слов.

И ты от конца до начала,
Бредёшь по уложенным шпалам,
И слушаешь, слушаешь ночь,
Как песни, что мать тебе пела,
Как песни, что слушает дочь,
Пока твоё белое тело
Шагает по белому прочь.

И вот уже белые крыши,
А солнце, всё выше и выше,
И номер горит на груди
Каким-то небесным пожаром,
Медалью нашит на мундир...
Текут пересоленным паром,
Из-под телогрейки дожди.

Вокруг всё белее, белее,
Бинокль вернулся на шею,
Смотри, там за сопками враг!
Текут по дороге вагоны,
Чернеет глубокий овраг,
А звёзды горят на погонах,
И в ногу решительный шаг.

Фуражка синеет как небо,
В пайке вдоволь чёрного хлеба,
Осина багряным цветёт,
Пять суток прошло от побега,
По шпалам, прогнившим от вод,
По гравию белого снега.
Ты вышел, как в книге "Исход".

По следу собаки и люди -
Вершители дела и судеб:
Овчарки и трое мужчин
Нашли в офицерской шинели
Тебя среди голых осин.
А там, где был номер на теле
Сияла медаль "За Берлин".


* Многие бывшие военнопленные, в том числе, бежавшие из плена и прошедшие всю Великую Отечественную Войну, после её окончания были осуждены и отправлены в ГУЛАГ за "измену Родине" на различные сроки. Это стихотворение посвящено им, солдатам, победившим фашизм, но получившим "в благодарность" лишь годы лагерей. Это стихотворение о человеке, потерявшим всё, кроме чести, правды и свободы. Потому что невозможно отнять свободу у того, кто прав.