За продуманный кем-то сюжет ты, как все здесь, рас

                *     *     *
За продуманный кем-то сюжет ты, как все здесь, расплатишься долларом!
Где Дворцовая Площадь над городом, скаковою площадкой в зенит,
развернёт свой красивый аллюр (для кого Медный всадник стал
                донором?),
так что план наш по сдачи позиции до сих пор за Уралом звенит.
Группа ль крови не знает нуля? территория ль прав не кормилица?
Только ль в статусе ленинской выправки что-то можно ещё намечать?
В заболоченной тундре, с совком, княжий выбор навек окириллится,
чтоб, вобрав полной грудью дистанцию, выходить уж дружить на мечах.

А пока - децибелы во рту и в подмышках - «несносная почвенность».
Тридцать три аллилуйи на выходе застолбил под пружинистой мглой.
Вряд ли б встал с Колчаком в Октябре - за столом твоим Троцкий
                упрочивается:
с первой хартии прав для трудящихся, мне б скопировать жизнь помогло.
Перманентным бы вектор имел, с революций, на жертвы, помноженные;
утопический взгляд на события развернулся б, как солнечный бред.
Я, наверно, продольный свой мозг о ту пору уж вкладывал ножнами,
где за «раковым корпусом» выползня не с руки было Кобе добреть.

Головизну видений взяв в плен, Брест-Литовский форпост обнаруживая,
«да и нет» в одной смете с пропорцией к Золотому б сеченью призвал:
«Искандер» на запасном пути был замечен лишь мышкой-норушкою;
левым в печень кто бьётся над грушею, безразличен к бумажным призам.
Так, марксистская ветвь бытия к пролетарским конвентам готовилась,
катакомбами зрелого творчества приводила в восторг каторжан,
что, сорвавшись птенцами с гнезда, уходили в пространства кротовые - 
по прогнозам, где б, будущих серверов, жёсткий практик их скопом
                отжал.

То был всполох желтковой поры, -  в голенищах ходил где, разглаживая
в жирных пальцах усища, - от Горького ль иль от Ницше блистательной
                тьмы? -
начинал он с Тифлисских теплиц - говорят, не гнушался и… - кражами,
в поздней версии собственных выкладок что угодно бы мог отменить.
Угловатый и с тенью на ты, - вроде Борджиа, первенцев выкосив, -
аппарат создавал из помеченных, кто бы мог присягнуть пятерне,
где топорщилась жизнь на сносях, обставляясь геранью и фикусами,
чтоб с высоток от будущих вызовов, вроде сфинкса, в веках степенеть.

Кто же смог столь великий пролог в три касанья оставить без прибыли?!
Одичавшую мощь трудной молодости подвести под уздцы к алтарям?
Из расколотой в мир скорлупы в новый вид человечества ль прибыли,
чтоб Андрей с кровоточащей точностью в лоно церкви назад водворял?
Грандиознейший красный мираж, как корабль, сел в прогоне на отмели;
намечтавшись с Лернейскою гидрою - на плакатах о трёх головах, -
коммунары девичьей поры на граните свой образ приобняли, 
чтоб последней весной человечества каждый пятый с лотка торговал.
 
Сколько ж стоит венозный позор в разворот пятилеток проигранных,
где с заваленной на бок индустрии мощным выдохом красный шёл жар?
Только воздух, сечённый вкруг ног, мне останется в память от прыгалок
да бетонная пыль сбитой доблести, что с поста, как бассейн, провожал…
Кривизна не меняет ландшафт, хоть в границах вселенной есть пролежни
и за стадом галактик прожорливых, как в палатах, стоит пустота -
с поколенья пшеничной косы голубые маршруты проложены,
чтоб с луны, одомашненной спутником, я сигнал словно с полки достал.

Прессовать непрессованный слой очень скоро предстанет несбыточным:
бюрократия питерской выжимки рекрутирует «избранных» - в класс
растаможенных чувств в феврале - Милюкова с парламентом вычеркнув - 
в этот кластер опрятных валютчиков - прям с парадного власть
                вовлеклась.
Говорил бы так, прошлое зря и дворцовый аллюр, не пришпоривая: -
совнаркомы вторичной продукции себестоимость доят с двух рук.
Ты приблизился к жизни черте, за которой всё делится поровну,
и три короба рыбы, оставшейся, для последних гудков подберут.

Тут и траты текстильной поры, и предметы дизайна с поломками,
где метровый кузнечик с пропеллером мозг мне вынес, как Керченский
                мост,
в чьи объятья асфальтной души мы метнёмся степными паломниками,
чтоб за тысячу вёрст отстояния время берега в рост принялось.
Кто ж любил так ходить на Восток, под ногой километры приращивая,
прибалтийские земли с поляками под славянский взяв взгляда обстрел!?
Неужели российский недуг - разжигать в себе страсть как вчерашнее,
а для полной влюблённости в новое вид страданья в тебе устарел?

Кутаисские дачи в сердцах ещё стелют дымок прежней влажности,
где горячие встречи с архангелом проходили за чашей в домах,
где иная порода людей, словно сорт виноградный, вываживается,
без подпорок, под звёздным ручательством, - пока веки в себе подымал…
Атлантический корпус в тылу ставит голос на джунгли, по Дарвину,
в каждом штате где столько же правил, сколько пуль в родовой голове,
в треугольник где вписанный глаз планетарный проект свой
                продавливает:
как смотрящий за рост населением - обрекает две трети говеть.

Территория максимум зла разрастается в сорт скверной заросли,
ну а нынешний вид средней срочности как-то сильно подсел в рукавах,
чтоб слепая в потёмках душа, как на выход в эфиры б, позарилась
на глубокую смену причастности, где б ты с ватой в ушах ворковал.
Так растит тебя звёздная пыль, из сочувствия вбить первый колышек,
где за сеткой, с волною вдоль корпуса, яйцевиднее капли воды,
отбивая подачу с плеча, ты с разбегов Казбека прикормишься - 
в ипостаси вора и привратника, клубным сходом волхвов наводить.

Так - диктант твой и тайная вещь - релаксируешь в тень бритых месяцев,
где проекция стадного ведомства свет кромешный врубает вкруг фар,
наведённых на тысячу лет - пока ставленник века не сместится,
где задержанным в кубе евангелия под полой тебя «друг» укрывал.
Так ты входишь в зональный оркестр с незатейливой дудочкой в голосе,
где красивые люди в полкорпуса примеряют одежду с ребра…
где твоя достоверная стать не к такому разброду готовилась
и где снова за выдачей первенцев лунным светом тропу серебрят.
 
Так снимается краска с лица и пакет предложений осваивается:
Гефсиманская ночь в виде заговора входит дважды в поток бытия,
где смертельно скорбела душа, забивая в нас тексты, как сваями, -
что за тройственный вид зрелой личности юный бог в себе объединял?!
(Не в примерках ли жёсткой игры был растерзан менадами заживо -
уникальный предшественник случая, неслучайный затейник на миф -
чтоб в преддверье последней игры - перед тем как двенадцать
                рассаживать -
Ты затмил всех трагическим творчеством, геном вечности кровь
                обновив?)

Так, некормленой частью души с набелённым забором вкруг
                собственности,
разблокировав доступы к серверам, не утратившим звёздную стать,
ты не тренью меж костью и днём как магнитной природе способствуешь,
а как, выспавшись вбок от столетия, - без гвоздя себя в свете застать.
Тамплиером так, с чашей в руках, обходил бы свой орден ты с выгодой;
с Приоратом Сиона рассорившись, - к трубадуров бы труппе примкнул,
где, сменив центробежный режим, дальше окон красавиц не двигаются
и, меч в ножны вложив опрометчиво, выбирают перо или кнут…