Игроки

это больше не новость, и знаешь, не так уже страшно, что дороги спонтанно для нас разошлись насовсем. для тебя это было порой недостойной, неважной. для меня — катастрофой, а дальше осталось ничем.

словно искра зажглась в бесконечно великой вселенной, до конца так же быстро затем растворяясь во тьме. и впустую потрачено время на тех, кто изменой не считает предательство душ, заключённых в тюрьме, из которой на волю не выйти, решив всё сначала рисовать, а эскизы из прошлого выбросить вон.

это больше не слабость — болеть столь родным идеалом, потому что он умер, а с ним всё исчезло как сон.

солнце поздно встаёт и уходит довольно уж рано, всё сменилось настолько, что трудно и вспомнить, когда перестала бояться тебя потерять, неустанно отвергая, что эта зависимость стала чужда; всё ушло так же быстро, как разом пронзило весь разум, оставляя в огне полыхать каждый проклятый день.

это больше не важно — мы прожили данную фазу: я теперь не способна дарить свет душевный взамен на твой голос, который когда-то был так превосходен, на улыбку, что стала фальшива, а может — была.

не хочу обжигаться обманом, что каждый свободен,
потому что цена у свободы весьма тяжела.

добрых нот не бывает, расходятся грубо и резко, нет прощения тем, кто вонзал в спину нож, и не раз, удивляясь тому, почему нет в глазах того блеска, что когда-то сиял, но не выдержав, слабо погас. ведь не мы, жизнь такая — наводит свои же порядки, и кому, как не нам, понимать, что довольно надежд на пустые слова, прозвучавшие прежде так сладко, обернувшись нежданно в разрушивший жизни мятеж, и кому, как не нам, перестать собирать вновь из пепла то, что нам не поможет — нас нет друг для друга в живых.

в этот день год назад каждый строил дороги под небом в виде двух параллельных, навечно далёких прямых.

этот день послужил первым шагом к погибели верной, только кто б догадался, что мы к ней настолько близки.

нас давно уже нет, и за это спасибо, наверно.

это ты, это я, только сами себе игроки.