Любимая Венок сонетов

                1
Не первый век зову тебя в сонет:
Оставь дела, смени халат на платье
И, открестясь от спешек и сует,
Входи в строку – не новое занятье.

Звучит во мне волшебное невнятье,
Живу, твоим свечением опет,
Увлечь тебя в благое безоглядье
Сонетных троп – даю себе обет.

Входи в строку. Открыта настежь дверь,
Тебе как дома будет здесь, поверь.
Сонету станешь высью ястребиной,

Водой и хлебом, птицей и травой…
За вдохновеньем вижу образ твой
Во дни тревог и боли нестерпимой.

                2

Во дни тревог и боли нестерпимой
Я ждал тебя во сне и наяву.
Явилась ты мечтой неистребимой,
Которой веки вечные живу.

Гляжу ль весной на первую листву,
На первый снег взираю, молчаливый,
Ловлю ль звезду, упавшую в траву, –
Постичь хочу твой свет неуловимый.

Живу, его в себе переливая,
Хмельным-хмельна им строчка болевая,
Не разгадать вовек его секрет.

Сияет свет, загадочный и славный.
Я стал иным, тот памятный и главный
Увидев миг на лучшей из планет.
                3

Увидев миг на лучшей из планет,
Где ручейки в бегах поднаторели,
Где встал с колен подснежниковый цвет,
И оглушили душу птичьи трели.

Где безоглядно снеги прогорели,
Порасстелив иссиня-белый плед,
Сойдя с небес в блистательном апреле,
Ты в мир пришла за птицами вослед.

И, торопя при солнце и луне,
С тех пор года вели тебя ко мне.
Я был твоей планетой застолбимой.

Я жил тобой, важней не зная дел.
Ты обойти не смела мой удел,
В котором я назвал тебя любимой.

                4

В котором я назвал тебя любимой –
Часу счастливом, солнечном веку,
Моим воображением лепимой,
Взвеневшею в заглавную строку?

Останови на бешеном скаку,
Разбереди средь ночи нелюдимой –
Как «Отче наш» тебе я изреку:
– Вот год, вот день, вот час, душою чтимый.
 
Не замечал тогда я толкотни,
На всей планете были мы одни,
Одной душой, из двух соединимой.

Неважно, жизнь была ли на Земле…
Мы, этим светом полнясь и во мгле,
Идём с тобой стезёй неумолимой.

                5

Идём с тобой стезёй неумолимой,
Вот уж и «Горько!» слышим у стези.
Судьба в грядущем видится малиной,
Взращённою для нас на небеси.

Сойти на Землю – Боже упаси!
Дорогу видим солнечной и длинной.
Скорей отсюда, ветер уноси…
Нас проводили музыкой старинной.

Гудел трамвай, шептали что-то ели,
А мы с тобой мороженое ели,
Чтоб охладить сердец горячий бред.

Нас август жёг тринадцатой цифирью,
Нежданный дождь мы звали к перемирью,
Где никаких дорожных знаков нет.

                6

Где никаких дорожных знаков нет,
Мы морем планов плыли бесконечным,
Неся надежд наивный винегрет
И видя безучастность в каждом встречном.

А город был холодным, бессердечным,
Не обнажая радостных примет,
Как будто он мечтал о чём-то вечном,
Огнями равнодушия испет.

Очам оконным было невдомёк,
Что нам один потребен огонёк,
Чтоб согревал надеждой ощутимой.

Но такового не было окрест,
Бескрышных дум лежал тяжёлый крест.
Где? На тебе! И тьмой неумалимый.

                7

Где на тебе – и тьмой неумалимый –
Семейный груз улёгся делово,
Сошлись пути, действительный и мнимый,
Скрестились шпаги грозно: кто – кого…

В крови, лица не видя своего,
Умчался век, делами громоздимый.
Но изменить не в силах ничего,
Из тьмы глядит он, битый и судимый.

И мы с тобой темно под ним ходили,
Купали детство в грёзах и в тротиле,
Хлебнули через край житейских бед.

Мы не в избе росли – в патриотизме,
И на любви немыслимой – к Отчизне –
Всегда сходился клином белый свет.

                8

Всегда сходился клином белый свет
На той одной-единственной избушке,
Где я встречал судьбы своей рассвет,
Где гром и град палили, как из пушки.

Я в мир ушёл из тихой деревушки,
Не офицер ещё и не поэт.
В пути с меня снимало время стружки,
Что не бывало юности во вред.

А Харьков дал мне добрые крыла,
И ты одной тропой со мной пошла
И сделалась делами и мечтою.

Я не блуждал со временем вразрез
И хоть в исканиях из кожи лез,
Мне бес твердит, что я немного стою.

                9

Мне бес твердит, что я немного стою,
Что слаб душой и не умею жить,
Что и в стихах помечен простотою,
Рождённый в них задворками кружить!

Мне не дано удачливо спешить,
Не суждено идти крутой верстою.
Я не умею публику смешить,
Да и строка бывает негустою.

И всё ж… и всё ж… доволен я судьбой –
Меня Всевышний наградил тобой:
Твоей свободой и твоей уздою.

Я не достиг завидной высоты,
И было в жизни много темноты,
Но стала ты единственной звездою.

                10

Но стала ты единственной звездою
Над суетой моих неровных троп,
Над первой рифмой, первой бороздою,
Какой в метели бредит хлебороб.

Бывал я жертвой поисков и проб,
Зря надпарнасской бредил высотою,
Но не страдал мой рифмовый амломб
Ни под твоей, ни под иной пятою.

Я шёл во свет и рядом был со светом,
Я жил, им вдохновлённым и согретым,
Пересиял он тысячи огней.

Меня сбивал с дороги чёрный ветер,
Но я в судьбе звезду такую встретил,
Чьё притяженье всех светил сильней.

                11

Чьё притяженье всех светил сильней?
Любовь моя, не сразу догадалась?
Когда ты рядом, свет весны синей
И соловья бездонней разудалость.

Когда ты рядом – сердцу благодарность
За то, что знает, кто ему родней.
Кричит ещё непрожитая дальность:
– Люби её и будешь счастлив с ней!

– Люби её! – звенят мне снег и дождь,
На белом свете краше не найдёшь,
Душа твоя её душой согрета.

– Люби её! – глаголют свет и мгла…
Уж мой закат грозит из-за угла,
А жизнь гудит, мелькают спешно лета.

                12

А жизнь гудит, мелькают спешно лета,
Мы принимаем их из Божьих рук.
Давно ль тобою сыну песня пета,
И вот уже тебя целует внук.

Ты в поцелуй поверила не вдруг,
Но с ним пришла любви твоей планета,
И человечек милый – лучший друг,
И на тебя его ложится мета.

Ты для него любовью изошла,
Вновь, как в далёкой юности, мила,
Хранишь его от сглаза и навета.

Накоротке передохнёшь в тиши
И даришь внуку солнце всей души,
Но твоего навеки хватит света.

                13

Но твоего навеки хватит света,
Чтоб, не скупясь, раздаривать его.
И пусть бездонной будет милость эта –
Богаче мир от мира твоего.

Благодарю тебя за волшебство
И сном, и духом, и судьбой поэта.
Не познавал я света ничьего,
Чтоб так входил в мелодию сонета.

Через тебя его мне шлёт Создатель,
Не дай Господь он тронет выключатель,
Чтоб ты светила реже и бледней.

Не надо мне звенящего червонца –
Лишь было б твоего побольше солнца
От наших первых до последних дней.

                14

От наших первых до последних дней
Мы не растратим в душах излученье.
И пусть с годами будни всё трудней –
Отыскивать  не станем  излеченье.

Любовь – души такое облученье,
Какого нет  ни слаще, ни страшней.
Хоть о любви пустое изреченье
Звучит, наверно, глуше сгнивших пней.

Любовь при нас. Во всей вселенской шири.
Друг дружку мы навеки ею сшили,
В сердца её вписали силуэт.

Пока живёт любви прикосновенье,
Я, попусту не тратя вдохновенья,
Не первый век зову тебя в сонет.

                15

Не первый век зову тебя в сонет
Во дни тревог и боли нестерпимой,
Увидев миг на лучшей из планет,
В котором я назвал тебя любимой.

Идём с тобой стезёй неумолимой,
Где никаких дорожных знаков нет,
Где на тебе – и тьмой неумалимый –
Всегда сходился клином белый свет.

Мне бес твердит, что я немного стою,
Но стала ты единственной звездою,
Чьё притяженье всех светил сильней.

А жизнь гудит, мелькают спешно лета,
Но твоего навеки хватит света –
От наших первых до последних дней.


     ПОСЛЕСЛОВНЫЙ СОНЕТ

О мой сонет, послал тебя Всевышний
Дорисовать любви моей портрет,
А ты то меркнешь, словно третий лишний,
То при венке, как пасынок, пригрет.

Ты что ж, боишься выболтать секрет
Любви моей? Но он уже не личный.
Отдам тебе свой паспорт заграничный:
Езжай, болтай – сниму любой запрет.

Кричи на всех углах, на всех дорогах,
Носясь на самолётах, на пирогах,
Одолевая непогодь и боль.

Пускай поверят земли и народы,
Что одолеют в мире все невзгоды
Не атомные лавы, а – любовь.