Пишу опять я вычурными строчками...

I
Пишу опять я вычурными строчками,
И будет снова неуклюж их вид...
Без чётких строф, и всюду многоточия…
Не важно то, ведь у меня внутри источник
Неиссякаемой любви,
К тебе и к нашему волшебному мирочку…
В нём тёплые объятья перед сном,
В нём смех сыночка,
Заливающий наш дом…
В нём так уютно, пахнет счастьем человеческим…
В нём нет часов, засовов, сжатых плеч…

II
Ты воздвигаешь стены на века,
Я крашу их пастельными тонами…
Как инь и ян, единство между нами,
И быт понятен, прост, а жизнь легка…

III
Не обойтись без споров, ну и что,
Наверное, скучали, будь иначе.
Я, слушая Шопена, тут же плачу,
Ван Гога защищаю как отца…
Я без конца могу смотреть запутанные драмы,
Читать романы о смятении людей,
Об их душевных ранах и глубинной боли.
Мне философские трактаты — панацея.
Всё задыхаюсь и прошусь на волю,
Куда-то в космос, может, даже вне его…

IV
Отчаянно пытаюсь разыскать
Божественные промыслы повсюду…
Могу часами рассуждать:
А был ли Будда? Грешник ли Иуда?
О чем писал Хайям?..
Бываю нудной… просто сказочной занудой.
Считаю чудом
Балет и все его подвиды,
Любуюсь видами одних и тех же мест.
Мечтаю жить «сейчас и здесь»,
Не убегая в мысли…
Люблю уединиться,
Писать стихи невнятные,
И полистать Уитмена…

V
Я пачкаю холсты без всякой цели.
Работать не люблю, и не умею
Вписаться в график или в коллективы.
Ищу повсюду сложные мотивы,
Повсюду знаки, тайный смысл, глубину…
Высокомерно презираю все, что слишком просто,
Что модно, броско, незамысловато…
И не умею я отпор давать.
Всегда за все себя считаю виноватой…
Боюсь о чувствах говорить в лицо,
И тайно ненавижу человечество,
За подлость и жестокость бесконечную…
Нет, не считаю нас творения венцом…

VI
А ты другой.
За словом не полезешь ты в карман.
Прямолинеен, честен и открыт,
И в заточении, сошёл бы ты с ума,
И точно умер бы от скуки,
Работы просят руки,
Безделье же немыслимо.
В стихах ты ценишь рифмы, строфы, ритмы.
Ты веришь фактам, только точным цифрам…


VII
В абстрактном видишь только пятна,
И времени бессмысленную трату.
Ван Гога уязвить всегда не прочь,
Не видишь гения в безумной «Звездной ночи»…
А вместо драмы смотришь что-нибудь от «Марвел»,
И ни за что не стал бы плакать,
Иль отворачиваться от пугающей картины.
Ты ценишь жуткий юмор Тарантино,
Не любишь сцен сопливых…

VIII
Ты уважаешь реализм, лишен надменности,
И напеваешь небрезгливо современное.
Гитарный любишь бой и песни при луне,
И все равно: в толпе, наедине
(Ты мог бы знаменитым стать вполне)…
А под Шопена глубоко зеваешь.
Не ожидаешь ты божественных посланий,
Не признаешь святынь, авторитетов,
А па и пируэты искусством не считаешь…
Ты не читаешь душераздирающих романов.
И к Богу нет претензий, нареканий,
С собою не ругаешься,
Не тешишься воспоминаньями,
Не то что я…

IX
Мы разные такие, но до чего ж родные…
Мы падкие на нежность и заботу,
Мы обсуждать способны что угодно,
Без устали бы век проговорили…
Мы ценим остроумность, юмор тонкий,
И радости наивные по-детски,
Совместные прогулки и поездки.
Загадки, споры и головоломки…

X
Бокал вина не для того, чтоб напиваться,
Мы любим в одеяло зарываться,
И помечтать о домике у моря,
Как беззаботно мы, не зная горя,
Лазурной умываемся водой…
Танцуем страстно танго на закате,
И учим сына плавать, обгонять
Ветра любые на велосипеде…
Мы смотрим добрые комедии,
В уютном пледе.
И путешествуем по свету,
То там, то здесь…

XI
И счастью неземному нет конца,
Фрагменты встали на места свои.
И в нашем небе больше нет свинца,
Лишь солнце пониманья и любви…

XII
Что сын наш унаследует от нас?
Какие волны и какой окрас?
Здесь и сейчас
Он маленький, смышлёный,

Он чистый, честный и божественно красивый.
И в нём сплелись все чувства и мотивы,
Сплелись искусства, знанья, перспективы…
И весь он соткан из любви…
Как можно не увидеть?
Я вовсе не умею ненавидеть,
Когда хохочете вы звонким бубенцом,
И весь наш дом
(где б ни был он) — святое место.
И если честно,
Всё меньше мысленно я обращаюсь к Богу,
С претензией, обидою убогой…
Но знаешь, очень часто говорю:
Спасибо Боже, что я так люблю…