Книга Дети бараков

   
 
Швейцария
рассказ         
   Запотело и покрылось влажным туманом кухонное окно. На плите горели две конфорки. Хозяйка готовила ужин. Работал маленький телевизор, по которому шла передача: «Клуб кинопутешественников». Показывали великолепные виды Швейцарии. Растерзав капусту на щи, она грустно улыбнулась.
   В её детстве словом «швейцария» дворовая ребятня называла землю между бараками, - огромный внутренний двор. Одноэтажные длинные бараки окружали «швейцарский мир». Туалеты, сараи, котельная, столики с ободранными скамейками, где собирался послевоенный «бомонд» - пьяные мужики, жужжащие бабы, молодёжь с гитарами и детвора в синяках.
   Повседневная жизнь начиналась с пивного ларька, который открывался раньше зари. Выступая из торца склада, он притягивал к себе всё мужское население «Швейцарии». Изрядно заправившись, мужики облепляли стол, натёртый локтями до сопливого блеска:
  - Дуплись, Митяй, да штаны не теряй!
    Душа просила поэзии.
  - Рыба! – вдруг раздавался радостный крик, затем – сильный стук по фанере, которой обшивали центр стола, и она вибрировала, словно крыло самолёта.
  - Чтоб вас, окаянных, лихорадка скрючила! – кричала через форточку какая-нибудь старушка.
   В луже, после вчерашнего дождя, уже лежал слабак, не избежавший потери штанов. Всё содержимое его сползших армейских брюк слишком откровенно и омерзительно купалось в этой грязной луже. Мальчишки с хохотом толкали его длинными палками.
   Но прошли годы. Заусиновский Овраг застроили многоэтажными домами, которые затоптали «Швейцарию».
  А по телевизору показывают сверкающую уличную моечную машину, с множеством шлангов и щёточек. Выпуская порцию шампуня на покрытие городской дороги, она, медленно передвигаясь, натирает её, полощет водой. Всюду цветы и улыбающиеся лица прохожих.
  - Вот, она какая заграница! - подумала хозяйка.
   Подбежала внучка, переключила канал. На экране появился снег. Голос за кадром сказал:
  - Эта лыжная база приглашает вас покататься по горным склонам Швейцарии.
  - Баб, - не выдержала внучка, - хочу в Швейцарию…
  - Что? В Швейцарию? – спросила женщина и склонилась над плитой, сгорбившись вместе с кухней, такой маленькой и вспотевшей, будто безнадёжно больной человек.


Мятое платье
рассказ

   Девочка в коротком ситцевом платье стояла у решётчатого железного забора с острыми наконечниками и смотрела на другую сторону улицы. Там начиналась другая жизнь. Улица Людиновская разделялась на две половинки. С одной стороны стояли бараки, по другую – красивые финские дома. В этих домах жили обеспеченные люди. Лида давно заприметила девочку ровесницу, лет семи, которая жила в финском доме напротив её окна. И сейчас Лида стояла у забора и смотрела, как девочка помогает маме и папе переносить сумки с покупками из машины. Папа нёс на руках огромный арбуз. Рядом с ним вертелась совсем маленькая девочка. Лиду заворожила эта семейная сцена. У Лиды не было семьи. Была только мама, которая всегда находилась на работе. Лида жила сама по себе.
  - Как тебя зовут? – Лида вздрогнула от вопроса, потому что девочка неожиданно подбежала к ней с другой стороны улицы.
  - Лида, - ответила она.
  - А меня - Ира. Давай дружить.
   Этого Лида не ожидала. Девочка из большой семьи, у которой такой красивый дом, предложила ей дружить. Она ответила:
  - Давай.
  - Идём к нам. Папа арбуз купил.
   Девочка потянула Лиду за руку. Но между ними стоял железный забор.
  - Сейчас, - сказала Лида и обежала барак. Там был проход.
   Робкими шагами она подошла к девочке. Ира взяла её за руку и подвела к папе с мамой.
  - Мама, папа, это моя новая подружка. Её зовут Лида. Можно я угощу её арбузом?
  - Ну, конечно, - сказал папа, - проходите во двор.
   Во дворе была каменная дорожка, ведущая к веранде дома. На больших окнах веранды висели гипюровые занавески. Вдоль дорожки росли цветы. Лида замерла на месте от такого великолепия.
  - Проходи, - щебетала Ира. – Это моя сестрёнка Наташа, – сказала Ира, показывая на маленькую девчушку, которая вертелась у всех под ногами. - Но мы её зовём Натулька. Правда, она хорошенькая? Ей три годика.
   Натулька, действительно, была, как куколка: пухлые щёчки с родинкой на одной из них, кудрявые волосы, длинные реснички. Папа подхватил её на руки и высоко подкинул. Натулька рассмеялась. Он поймал её и, поцеловав, поставил на дорожку. И сказал:
  - Девчонки, идите в беседку. Я туда принесу арбуз. Мама уже нарезала его.
   И девочки, взявшись за руки, пошли в беседку. Они расселись на лавочках вокруг круглого стола. Вся беседка была обвита вьющимися цветами. Подошёл отец и поставил поднос с кусочками арбуза на стол. Девочки стали есть. Лида плюнула косточку на землю.
  - Это для косточек, - сказал Ирин папа и поставил перед каждой девочкой по маленькой плошке.
   Арбуз был сочный и сладкий. Лида увидела, что липкие струйки арбуза капали на её платье.
  - Идите мыть руки, - послышался мамин голос из кухни.
   Девочки побежали на кухню. Лида никогда не видела кухню. В их маленькой комнатке в бараке не было кухни. Был только стол. Керосинка, на которой Лидина мама варила, стояла в общем коридоре. Но не это поразило Лидию в доме новой подружки. Дверь из кухни в большую комнату была открыта.
   Напротив двери стояло большое чёрное пианино. Лида думала, что пианино стоят только в магазинах. Лида спросила:
  - Можно посмотреть?
  - Да, подойди, если хочешь, - сказала Ирина мама.
   Лида шла к пианино и смотрела на себя в его отражении. Худенькая, нескладная девочка с растрёпанными волосами, приоткрыла крышку и увидела клавиши. Но тут же закрыла. Посмотрела на верхнюю крышку пианино. Там сидела большая кукла в пышном белом капроновом платье. Платье волнами извивалось вокруг неё. Золотистые локоны падали на плечи.
  - Это мне папа подарил, - прервала Лидино восхищение Ира. – Но мы сейчас уезжаем в магазин. Мне платье новое покупать. Поедешь с нами?
   Лида не сразу поняла, что сказала Ира. «Поехать с ними на машине? - промелькнуло в мыслях у Лиды. - Я же никогда не ездила на легковых машинах, только на автобусах».
  - Мама, папа, ну пусть поедет с нами моя новая подружка.
  - Подожди, Ира, - остановила её мама. – Может ей мама не разрешит ехать с нами.
  - Разрешит, - вмешалась Лида, – её дома нет. Она на работе.
  - А папа? – спросил Ирин папа.
  - А папы у меня нет, и не было.
  - Как это не было? – улыбнулась Ирина мама.
  - Когда я спрашиваю маму, где мой отец, она говорит : «Не знаю». Когда я спрашиваю, кто мой отец, она говорит: «Отстань». Значит, его не было, - лепетала Лида, и глаза её наполнялись слезами.
  - Подожди, подожди, плакать, - сказала Ирина мама. – Но у тебя грязное платье.
  - Я сейчас! – воодушевилась девочка.
   Она вытерла слёзы и побежала домой.
  - Ох, Ира, Ира! – вздохнула Ирина мама. – Не нравится мне твоя новая подружка. Безотцовщина из бараков, ты видел? - обратилась она к мужу. – Замарашка.
   Он только руками развёл.
  - По-моему, хорошая девочка, трогательная.
   
   Лида вбежала в барак. Трясущимися руками взяла из-под корыта ключ от двери, открыла её и бросилась к бельевому шкафу. Она вывалила все вещи на пол и стала искать чистое платье.
  - Это – старое, - отбросила она полинявшее платье, – это некрасивое. Вот это мне нравится, белое в синий горошек.
   Лида быстро сняла грязное платье и надела сарафан в горошек.
  - Теперь я красивая, – думала Лида и не заметила, что платье мятое, не поглаженное.
   Она посмотрелась в маленькое зеркальце на столе, поправила волосы и выбежала в коридор. Долго не могла закрыть дверь на замок. Повесила ключ обратно на гвоздь под корытом и выбежала на улицу. Она бежала так быстро, что запыхалась. Машина ещё стояла у ворот дома. Лида перевела дух и вошла в калитку.
  - А вот и я! – весело сказала она.
   Все замерли в растерянности. Папа с мамой отошли в сторону.
  - Ничего, - сказал папа, как можно мягче, - она посидит в машине, пока мы будем в магазине. Пусть девочка прокатится. Ты же слышала, папы у неё нет, и не было.
  - Она и пианино никогда не видела, - прошептала Ирина мама - ладно, пусть едет.
   Муж погладил жену по волосам и поцеловал в щёку.
  - Девчонки, идите в машину, - крикнул он весело, и девочки побежали к машине.
   Ира ловко открыла заднюю дверь и пропустила вперёд Лиду. Потом усадила Натульку и, наконец, сама взобралась на сиденье.
  - Как на диване, - сказала Лида, прижавшись к спинке сиденья.
   Всю дорогу она смотрела в окно. Вот они спустились в овраг и поднялись из него. За оврагом были пятиэтажные дома. Потом они поехали в центр города на главную улицу. Лида знала, что она называется Советской. На этой улице были все магазины. У одного из них они остановилась.
  - Ты посиди в машине, - попросил Ирин папа.
  - Хорошо, - сказала Лида.
   И они ушли. Лида смотрела из окна машины на прохожих и мечтала.
  - Наверное, они думают, что это моя машина. И что это мой папа пошёл в магазин. Сейчас он выйдет из магазина, и мы поедем в наш большой дом.
   Так, мечтая, Лида улыбалась прохожим из окна машины «Победа».



Отец
рассказ

   Смеркалось. Под окном одноэтажного барака копошилась группа из трёх девочек. Лида стояла на четвереньках, а на её спине балансировала Аля, стараясь удержаться и заглянуть в окно комнаты, где уже зажгли свет. Тоня прижалась к побеленной стене, между двумя окнами, чтобы другие жильцы не заметили её.
  - Видишь? – с трудом выдавливая слова под тяжестью подружки, спросила Лида.
  - Да, вижу. Он рисует. Прямо у окна! На столе лампа.
  - Дайте мне, дайте мне! – задёргала их Тонька и потянула за рукав Алю, отчего обе девочки пошатнулись и упали. Лида потёрла коленки.
  - Тише, вы! – приложила она к губам пальчик.
   Ловкими движениями девочки поменялись местами. Теперь Лида была наверху. Тоня - самая маленькая, и ей приходилось уступать первенство в подглядывании за чужим отцом.
  - А мой папа скоро приедет, - мечтательно пролепетала она.
  - Врёшь! – прошипела Аля. – Тебя мать в тюрьме родила. Все знают. Значит, твой папочка там, или уже умер.
   Тонька захныкала.
  - Вижу! – вдруг раздался восторженный голос Лиды. – Он чертит. У него карандаш и линейка. Он инженер, - со знанием дела заявила она.
   Лида была старше других и знала больше. Глаза у подруг расширились от такого открытия. Отец – это редкость среди барачной детворы, а ученый отец – верх совершенства и объект детской зависти.
  Аля на миг расслабилась, ноги её обмякли, и она распласталась на земле. Лида съехала вниз, прогремев жестяным подоконником-карнизом. Все три девочки быстро зажали рты, чтобы не рассмеяться, и перекатились за угол барака. Комната, за которой они вели наблюдение, принадлежала новенькой девочке и её семье, и была крайней в бараке.
   Тут они сели прямо на землю и рассмеялись. Совсем стемнело. Девочек никто не искал. А кому до них дело? У Тоньки мама пьющая и сейчас, наверняка, где-нибудь у соседки с компанией мужиков, пришедших с работы уже под хмельком и теперь закрепляющих это состояние. Алькина мама качает грудного ребёнка – Алькиного братика. Где только она взяла его, ведь отца-то у них не было? А Лидина мама – «в ночную».
   И три мечтательницы, обнявшись, пытались согреть друг друга.
  - У моего папы, - начала Аля, - красивая фамилия – Виноградов!
  - Знаем, - вздохнули подружки. Они и не догадывались, что Аля придумала для себя эту сказку, и завидовали ей, хотя знали, что она никогда не будет Алевтиной Виноградовой, а будет просто Алькой Табаковой.
  - Пойдемте ко мне ночевать, - предложила Лида, и девочки, измазанные побелкой, пошли в соседний барак. Лида нащупала ключ под висевшим в коридоре корытом, сняла его с гвоздя, специально прибитого низко, и открыла дверь.
   Они ещё долго придумывали истории о своих отцах, откусывая куски хлеба с вареньем и запивая водой.
   Затем все вместе легли на единственную кровать. Лишь через некоторое время подёргала дверь Алькина мама, чтобы убедиться, что её дочь, как всегда, спит у подружки-соседки, и что девочки не забыли накинуть крючок на петлю. Дверь закрыта.

 

Свет
рассказ

   Сегодня не праздник, – сказала Зося своим куклам, - и вы не наденете самые красивые платья.
  Она достала и разложила одёжку. Это были прямоугольные тряпочки, схваченные по краям, с дырочками для головы и рук. Она выбрала самые яркие.
  Скрип, скрип, - поскрипывал маленький деревянный столик на тоненьких ножках, покрытый детским байковым одеялом. Ши – ши, шипел утюг. Мама гладила тут же бельё, стараясь не наступить на дочкиных кукол. Зося копошилась с ними у неё под ногами. В их маленькой комнатке, в длинном ряду таких же клетушек барака не было места для игр.
  - Я разолью вам лимонад и поломаю коржик, - щебетала Зося. Мама каждый день приносила ей с работы этот вкусный набор.
   Позади шумные майские праздники, когда все соседи веселились, ходили друг к другу в гости. Обычно мама сидела в эти дни дома одна и плакала. В такие дни она особенно чувствовала своё одиночество, неудавшееся замужество, неудавшуюся судьбу. Только Зося в такие дни тёрлась об её колени и тоже плакала за компанию.
   А сегодня - не праздник! И всё так хорошо!
   В дверь постучали.
  - Открыто! – сказала мама, продолжая гладить.
   Зося подняла глаза на вошедшего мужчину. Он сказал:
  - Здравствуйте! Извините за беспокойство. У вас Светы нет?
   Скрип, скрип, ши – ши…
   Мама не чётко расслышала последнюю букву и удивлённо произнесла:
  - Как нет? Есть! Я же глажу!
   Мужчина смущённо оглядел комнату:
  - А где она?
  - Вот! – мама показала на утюг.
  - Это утюг! – опять удивился мужчина.
  - Ну да! – улыбнулась мама. – Электроэнергия!
   Она поставила утюг в стойку и включила свет, для убедительности.
   Тут вошедший в их дом мужчина окончательно растерялся:
  - Извините! Я не представился. Я Виктор Иванович. Мы недавно переехали в соседний барак. Я папа девочки Светы. Я дочку ищу.
   Мама села на стул. Она поняла свою ошибку и рассмеялась. Засмеялся и Виктор Иванович, потом и Зося. Куклы не могли улыбнуться, но в их глазах отразился свет включенной лампочки. Гордо держал свой носик утюг, а стол весело скрипнул: Скрип!
   Мама вытерла слёзы, которые выступили у неё от смеха. И Зосе захотелось крикнуть на весь мир:
  - Смотрите! Мама смеётся!


К маме
рассказ

   Раннее утро. Солнце осветило высокие крыши бараков. Бараки ему и не видно. Они утопают в густой зелени деревьев и кустов. Семилетняя девочка Лида проснулась в своей комнате рано, оделась, положила, на всякий случай, в карман платья пустую жестяную баночку из-под леденцов, и вышла на улицу. Выход из барака двойной. Из общего коридора сначала попадаешь в маленькие сени, затем - на улицу. На выходе висят две огромные деревянные двухстворчатые двери. Обычно открывается только одна половинка. С трудом Лида её отворила и ступила на крыльцо. По обеим сторонам его серые тумбы, как перила. Они служат жителям барака лавочками. На них всегда устраиваются посиделки с разговорчиками и сплетнями. И сейчас на правой стороне уже сидит Наташенька, то есть - тётя Наташа. Но дети звали её Наташенькой с неуважительной иронией. Она не любила детей, и они ей платили той же монетой. Лида сжала губы, проходя мимо Наташеньки.
  - У-у-у  уже сидит, - подумала Лида и процедила сквозь зубы. – Здравствуйте.
   Наташенька поправила детское старенькое одеяло, на котором сидела. Тумбы цементные, поэтому сидеть на цементе никто не решается. Все подстилают любую старенькую вещь. Она ничего не ответила девочке.
   Лида проскочила три бетонные ступеньки вниз и повернулась спиной к тёте Наташе.
  - Куда же это ты так рано? – вдруг спросила старая женщина девочку. Лида вздрогнула. С Наташенькой у неё, обычно, нет разговоров, но Лида ответила:
  - К маме.
  - Ну, ну…- послышалось ей в ответ.
  - Ты куда? – Лида обернулась и увидела девочку, которая выглядывала из окна. Это подружка.
  - К маме, – повторила Лида и добавила, - обедать.
  - Ещё рано, – сочувственно произнесла подружка.
  - К ней идти далеко, пять остановок, – с важным видом объяснила Лида. – Пойдём со мной, а то мне одной скучно.
  - Не-е, мамка не пустит. Мы в баню сегодня идём.
  - Ладно, в другой раз...
   И Лида решительным шагом пошла в сторону туалетов. Самая трудная задача на пути к маме, это пройти мимо общественных туалетов. А запах вокруг них стоит мерзкий. Рядом - помойка. Два металлических короба стоят на бетонной подставке, как на пьедестале. Под коробами сливная яма. Лида это знает, они с девчонками не раз наблюдали, как мусорщики лопатами вычерпывают мусор из коробов и складывают его в деревянный ящик, что стоит рядом с железными коробами. А жидкость вся остаётся в нижней подземной яме. Рой жужжащих мух вылетает, когда мусорщики погружают свои совковые лопаты в смрадную жижу. А на дне копошатся толстые белые червяки. Они быстро свёртываются и развёртываются, будто танцуют какие-то танцы.
  - Фу! – поморщилась девочка, вспоминая свои наблюдения.
   Надо зайти в сам туалет перед дальней дорогой. Туалеты тоже похожи на бараки. Шлакоблочные высокие здания, белёные тем же светло-жёлтым цветом, что и жилые бараки.  Они только короче бараков. В них два входа, с разных торцов. Один - в мужской туалет, а другой - в женский. На белёных стенах с обеих сторон красной краской написаны буквы «М» и «Ж». Но, по секрету, девочки уже были в стороне «М». Подружка Алла смелее всех. Она забежит, посмотрит, что в мужском туалете никого нет, и все девочки забегают туда. Но, к разочарованию девочек, там всё так же, как и в женском туалете. Бетонный пол, круглая батарея вдоль стены, три дырки на длинной ступеньке, а под ней сток воды. Вода там течёт всё время. Только иногда происходит громкий смыв, вода с шумом быстрой струёй пробегает по жёлобу и брызгает снизу. При входе в туалет, есть сени, а потом уже сам туалет. Лида сразу почувствовала густой свежий запах хлорки. По утрам его обсыпают хлоркой обходчицы. Так их называют дети. Ходят и посыпают. Лида задержала дыхание и зажала левой рукой нос. Вошла в туалет, перешагнула через лужу на полу, встала на бетонную ступеньку над дыркой. Одной рукой тяжело справляться с одеждой. Когда всё было сделано, девочка хотела выбежать, как можно быстрее, но ей не хватило воздуха, она невольно разжала нос, открыла рот, и глубоко вдохнула всей грудью. Глаза её наполнились слезами и в полу-слепоте она, наконец-то, вышла на улицу. Так она прошла мимо барака-почты, барака-промтовары, хлебный магазин, который находится в торце барака–промтовары, и вышла за пределы района к Заусиновскому оврагу. Тропинка пошла вниз к автомобильному мосту.
   Вдоль дороги шла пешеходная дорожка. Мост небольшой и переход через него был для Лиды, как спортивная игра. Глаза уже проморгались ещё около барака–промтовары, девочка развела руки в стороны и, изображая из себя самолёт, побежала по склону оврага вниз к пешеходному тротуару, пробежала мост и с разбега вбежала на другую сторону оврага.
  - У-у-у! – кричала Лида и вдруг резко затормозила. Что-то ярко - красное блеснуло в траве. Будто капельки крови.
  - Кровь, откуда это? – стала фантазировать Лида .– Это самолёт разбился.
   Она присела и раздвинула ресницы травы. На земле лежали три красные стекляшки. Маленькие, как капельки крови.
  - Вот это находка! У меня в секретике нет таких стекляшек. Есть зелёные, прозрачные, а красных нет. А тут их даже три. Можно с Танькой обменяться, – быстро сообразила Лида.
   Она достала из кармана пустую жестяную коробочку из-под леденцов и аккуратно положила туда стекляшки.
   Весь дальнейший путь «к маме» уже имел смысл. Теперь надо зайти к Тане и похвастаться находкой. Лида прибавила шаг. Впереди уже показался дом Тани. Таня - богачка. Она живёт в квартире с кухней и с ванной. У неё есть своя комната вместе с братом, но отдельно от мамы и папы. У неё над дверью есть звонок. Лида до него не достала, но посмотрела с глубоким уважением. Она постучала в дверь. Таня сразу выглянула из двери.
  - Лида, салют! Ты куда идёшь?
  - К маме. Я тут что-то нашла. Пойдём к твоему секретику, покажу.
  Таня впустила Лиду в квартиру и прямо из коридора закричала своей маме, которая стояла на кухне:
  - Мам, я с Лидой во двор на минуточку.
   Мама даже не успела что-то сказать, как девочки уже выбежали во двор, обошли дом. Под одним из камушков Таня достала свой секретик. В картонной коробочке лежали важные вещи: две пуговицы, фантики от конфет, такие же зелёные стекляшки от бутылок, как у Лиды. Лида медленно, оттягивая удовольствие, раскрыла свою коробочку, и Таня увидела три красные, как кровь, стекляшки.
  - Вот это да…- протянула Таня.
  - Меняемся? – спросила Лида.
  - Давай. А что ты хочешь?
   Лида внимательно перебирала Танины драгоценности. Наконец, она выбрала одну этикетку от спичечного коробка с самолётиком на бумажной наклейке. И Таня получила стекляшку.
  - Девочки, идёмте пить чай, – позвала Танина мама.
   Таня спрятала секретик под камень, и они побежали в квартиру на кухню. Тётя Даша уже разливала чай. А на блюдцах лежали горячие гренки.
  - Ты куда идёшь так рано? – спросила она Лиду.
  - К маме, – сказала Лида. И добавила:
  - Обедать.
 - Но ты ещё и не завтракала, поди.
 - Да.
 - Садись, попей чай с Таней и пойдёшь.
   Лида напилась, наелась и пошла к маме. Мама работает буфетчицей в столовой за железнодорожным мостом в депо. До железнодорожного моста ещё серые дома стоят. У Лиды с ними особые отношения. Надо каждый дом обойти кругом. Вот первая пятиэтажка. Лида стала её обходить.
  - Сегодня я буду жить вон в той квартире, где на балконе цветы в горшочках висят, – мечтательно подумала девочка. – А потом перееду вон в тот дом.
   Она побежала к следующей пятиэтажке. Пять домов обошла и перелезла через забор в больничку. Больничный сад большой и красивый, в нём много кустов сирени, скамеечки. Возле одной из них Лида и споткнулась, разбила коленку в кровь.
  - Девочка, что ты тут плачешь? – женщина в белом халате наклонилась перед сидящей на корточках Лидой.
  - Вот, - Лида показала на кровоточащую коленку.
  - Пойдём скорее, – женщина взяла Лиду за руку и повела в приёмный покой. Обработала рану и перевязала.
  - Куда ты идёшь? – спросила медсестра девочку.
  - К маме, – ответила Лида, вытерла слёзы и пошла.
  - Спасибо. До свидания, тётя! Впереди возвышался мост. Как будто человек-великан встал на мостик и повис над поездами.
  - Раз ступенька, два ступенька, – считала Лида, и посмотрела вниз. Внизу длинными составами стояли поезда.
  - Какой чёрный поезд, – сказала она про состав с углём.
  - Какой белый поезд, – сказала она про состав с белой щебёнкой.
   До мамы уже не так далеко. Она спустилась с моста и повернула налево на улицу бараков. Только эти бараки другие.
  - Это женатые бараки – говорила она подружкам. Они двухэтажные, деревянные, с коричневыми стенами. Внутри есть лестница и по ней можно походить. Лида так и сделала, вошла в коридор женатого барака, поднялась по деревянной лестнице и спустилась на нижний этаж. Вышла на улицу. Осталось совсем немного, и она наконец-то увидит маму. Мама будет работать весь день и домой придёт поздно-поздно, а сейчас она её увидит.
  - Мама! – закричала Лида, входя в столовую. Но её окружили мужчины в чёрных грязных одеждах. От них пахло горьким, противным запахом солярки с мазутом. Лида пробралась сквозь толпу мужчин, открыла дверь в буфет мамы.
  - Ты не могла прийти пораньше или чуть позже, – закричала мама. – Мне смену надо кормить!
  Она сунула дочке талон и захлопнула дверь. Лида пошла на раздачу. Смена мешала ей протиснуться к подносу. Повязка с коленки сползла, и кровь опять потекла по ноге.
  - Лида, иди сюда, – позвала её тётя Маша. Она взяла Лиду за руку и потянула к себе.
   Смена раздвинулась и пропустила ребёнка к стойке. Тётя Маша сама достала поднос, взяла у Лиды талон, и поставила на поднос тарелку с супом, тарелку с картофельным пюре и котлетой, стакан с компотом. Лида села за ближайший столик и стала есть.
   Железнодорожникам не хватало стульев:
   - Девочка ешь быстрей, у нас обед.
   Лида похватала, что смогла, котлету сунула в карман и убежала из столовой. Огромная собака накинулась на неё. Запах котлеты привлёк её к девочке. Лида вытащила котлету из кармана и кинув её так далеко, как только могла, побежала домой мимо женатых бараков, через мост. А впереди ещё пять остановок до своего барака.



Зелёный пол
 рассказ

               

   Девочка Лида прилипла лбом к стеклу и смотрит из купе поезда на вагоны, которые гуськом тянутся друг за другом. Поезд идёт на поворот и виден весь состав.
  - Мам, - вдруг прошептала Лида, – смотри, это наши бараки едут за нами. Вон - Светкин барак, Нинкин, а мы едем в нашем бараке.
   Мать Лиды прислонила свой лоб рядом с дочкиным лбом и посмотрела в хвост поезда. Действительно, вагоны были похожи на длинные бараки с большими окнами по всей длине.
Она улыбнулась и вспомнила: вечером, когда они садились в поезд, Лида, едва войдя в вагон, воскликнула: «Как дома!»
   Вагонный коридор с дверями в купе напоминает коридор барака с дверями в крохотные комнатушки.
   Уже семь лет она с дочкой живёт в маленьком российском городке Сызрани, в районе бараков, в бараке номер десять, в комнатке в одиннадцать квадратных метров. Сюда они приехали из Сибири. После смерти Сталина их реабилитировали, и она с дочкой, сестрой и её сыном приехали в Сызрань. Десять лет они провели в Сибири, куда были сосланы по национальному признаку ещё подростками. Родители, финны, жили в Ленинграде. Отца убили, а мать умерла в Сибири почти сразу, как только их туда привезли. Дорога была очень трудной. Везли их в холодных товарняках без еды, питья и без зимней одежды. После реабилитации повзрослевшие дети так и не смогли вернуться в Ленинград в свою квартиру на Лиговке. В справке было чёрным по белому написано: «Не жить в городах с населением свыше 200 тыс.человек». Проще говоря, им запрещалось жить в больших городах. В Сызрани уже обосновались двоюродные сёстры и встретили их. Сегодня Катя с дочкой в первый раз едут совершенно свободно, без разрешительных печатей, в гости в Таллин к двоюродному брату. За годы войны все соскучились и растерялись. И вот, только-только стали находить друг друга в разных городах большой страны.
  - Мам, а дядя Валтер нас встретит, а то, как мы узнаем, где он живёт?
  - Встретит, встретит. Ложись спать.
   Лида отлипла от вагонного стекла и легла на верхнюю полку. Ей приснилось, как все бараки сцепились и едут за ней в город Таллин. Бараков очень много и поезд получился длинный-предлинный. Прицепился барак-магазин, барак-почта, два барака-школы, барак-клуб, где по субботам показывают кино.
- Как же без него в Таллине? – подумала во сне Лида.
  И к нему прицепились все бараки её подружек. Чей барак ехал последним, она так и не увидела; мама разбудила.
  - Приехали.
   На перроне встречает их не только дядя Валтер, но и его жена тётя Света и два сына, Саша и Юра. Все очень обрадовались встрече и долго шли по городу. Вместо длинных и тощих бараков в Таллине стоят толстые высокие башни.
  - Вот эту башню зовут Толстая Маргарита, - сказал Лиде Юра.
   Юра умеет говорить по-русски и по-эстонски.
  - Какой умный мальчик, – подумала Лида, - а ведь он младше меня. Я тоже хочу быть умной.
  -  Вот мы и дома, – прервал её мысли дядя Валтер. Он показал на большой пятиэтажный дом с балконами.
  - Это просто мечта, а не дом, - засмеялась Лида. И все поднялись на третий этаж. Бараки сразу исчезли из памяти Лиды. Ей понравилось подниматься по ступенькам и считать их. Тётя Света открыла дверь и Лида, не успев войти в квартиру, воскликнула:
  - Зелёный пол!
  - Что? – переспросила тётя Света, подталкивая Лиду вперёд.
  - Я сказала – зелёный пол. У вас зелёный пол. Полы у всех коричневые или вообще не крашеные, как у нас в бараке в коридоре, – говорила взахлёб Лида. – А у вас зелёный пол.
  - Ну, да, это же красиво! – заулыбалась тётя Света.
  - Да, - сказала Лида, – очень красиво!
  - Сегодня праздник, – продолжает тараторить возбуждённая девочка. - Когда гости приезжают, всегда праздник. А завтра всем уже всё надоест, и мы пойдём в магазин.
  - Давай пойдём, если захочешь, – беседует с ней тётя Света, расставляя на столе столовые приборы. Мальчишки ей помогают. Лидина мама сидит с братом на диване и плачет.
  - Я от радости плачу, – пояснила она дочери, встретив её огорчённый взгляд.
  - От радости - это хорошо.
   Праздник быстро кончается. Во сне Лиде приснилась башня Толстая Маргарита, которая выросла вдруг между тощих бараков в Сызрани.
   Утром все пошли в магазин. У Юры и Лиды в руках конфеты.
  - Я положу впрок, – сказала Лида и положила её в карман.
  - А я съем. Зачем класть конфету впрок? – спросил Юра.
  - А вдруг больше не дадут?
   Юра держит в руках фантик от конфеты и вертит по сторонам головой.
  - Что ты ищешь?
  - Урну для мусора.
  - Я не вижу.
  - И я не вижу.
  - Так брось бумажку в кусты, – шепчет ему Лида.
  - Нет, нельзя, отругают.
  - Кто? Никто же не видит?
  - Нет, не могу.
   Он отстал от Лиды, нашел камень и положил фантик под камень.
  - У нас в городе везде валяются бумажки и никто не ругается, –бормочет Лида, посмеиваясь над братом.
   Они догнали родителей.
  - Когда войдём в магазин, – говорит тётя Света Лидиной маме Кате, – ты молчи, а то здесь не любят русскую речь. И могут даже не продать тебе то, что ты захочешь. Ты мне покажи, что выберешь, и всё. Я сама буду с продавцами разговаривать. Хорошо?
  - Хорошо! – согласилась Катя.
  Лида тоже проглотила язык, едва вошли в магазин. Они с мамой обменялись друг с другом только взглядами.
   «Это платье тебе нравится?»- спросила она взглядом дочку.  «Нравится», -моргнула глазами Лида. «А это синее крепдешиновое?» Лида быстро-быстро заморгала глазами, что означало: «Это ещё лучше!» Катя протянула платье тёте Свете. На улице Лида резко выдохнула воздух.
  - Фу, как плохо молчать!
  - А теперь, идёмте в парк смотреть Лебединое озеро, –предложила тётя Света.
  - Знаю, знаю, - затараторила Лида, намолчавшись в магазине, её так и распирает теперь поболтать, – это балет такой. Я по радио слышала.
  - Это не балет. Это настоящее озеро в парке.
  - Я взял сухарики. Мы их даже можем покормить, – сказал дядя Валтер. Юра подтвердил кивком головы, когда Лида посмотрела на него. Лида доверяет только Юре, потому что он умный. Вот оно озеро.
   Лида смотрит на Лебединое озеро. Посередине, на искусственном островке, стоит соломенный домик и там лежит лебедь. Другие плавают по воде торжественно и чинно. Юра кидает хлеб чёрному лебедю.
   «Сказка! – думает Лида. - И полы у них зелёные, и лебеди на пруду...»
   Как пришли домой, Лида и не заметила. Во сне ей приснились зелёные лебеди в луже возле барака и Толстая Маргарита с сухариком в круглом окне.
Третий день в Таллине посвящён Финскому заливу.
  - Нельзя побывать в Эстонии и не увидеть Финского залива, – говорит дядя Валтер, запирая квартиру на ключ.
  Лида идёт с удовольствием: «Будет, что подружкам рассказать,- думает она, - а особенно про зелёный пол».
  - Это же целое море! – воскликнула Лида, увидев Финский залив.
  - Это и есть Балтийское море, – сказала тётя Света. Она расстелила ткань на песке и все сели. Юра с Лидой разделись и побежали купаться.
 - Ой! – закричала Лида, обернувшись назад, на пляж. – Как мы далеко. Они все мелкие, люди!
  - Это Финский залив мелкий, - пояснил умный Юра и нырнул в глубину, до которой они, наконец-то, дошли. Лида смотрит на пляж и видит за жёлтым песком зелёную лужайку с ровной-ровной травой, зелёной, как пол в квартире дяди Валтера и тёти Светы.
   Отпуск у мамы кончился, и Лида с мамой вернулись в барак в Сызрань. Только вошли они в свою комнатку, как Лида вдруг заявила:
  - Давай покрасим наш пол в зелёный цвет.
  - Прямо сейчас?- шутя, спросила её мама, глядя на небольшую, обшарпанную, коричневую полоску пола посередине комнаты.
  - Прямо сейчас, – всерьёз ответила Лида.
   Мама оглядела свою комнату. Напротив входной двери - окно, а вдоль стен стоит неприхотливая мебель – кухонный стол, сервант, кровать, если смотреть слева от двери, а справа от двери – шифоньер, диван - и всё. Прямо перед окном - парадный стол с белой скатертью. Пола совсем немного между мебелью. Всего-то доски четыре.
  - Зачем нам зелёный пол?
  - Красиво!
   Они обе задумались. Обе вспомнили красивый зелёный пол в квартире таллинских родственников.
  - Давай! – вдруг сказала мама.
   Напротив стоит барак–хозяйственных товаров, там Лида с мамой купили зелёную краску.
  - Мебель двигать не будем. Покрасим то, что видно, – говорит мама, откупоривая банку с краской. Ей хватило пятнадцати минут, чтобы покрасить пол.
  - Сказка! – сказали обе, глядя на зелёную полоску пола в своей комнатке.
  - Пока краска сохнет, пойдём ночевать к тёте Лене. Это мамина сестра, тоже из Сибири приехала, но сразу вышла замуж и теперь живёт в своём доме.
  - У нас для них подарки из Таллина.
  - Пойдём.
   Дочь и мать идут по городу, среди длинных и тощих бараков. Лиде захотелось передать привет Толстой Маргарите, глядя на эти бараки.
  Через день мама с Лидой вернулись в барак, торжественно открывая дверь.
  - А у нас пол зелёный, – громко сказала Лида своим подружкам, которые долго не видели её.
   За спиной уже собирается народ.
  - Кать, ты что с ума сошла? Где ты видела зелёные полы?
  - А вот и видели, - кинулась защищать маму Лида.
  - Конечно, сошла с ума, – слышится шипение.
  - Красиво! – Лидины подружки стоят, как заворожённые, в коридоре. Никто не решается войти первым, дабы не осквернить эту красоту своими ногами.
  - Да, они обе не нормальные, – закудахтали замужние соседки. Им представился случай показать своим мужьям, которые тоже подходят и подходят к загадочной комнате в длинном бараке, что они добропорядочные женщины, без закидонов.
   Лида вошла в комнату, за ней две подружки и мама. Девочки сели на зелёный пол, как на лужайку.
  - Надо перекрасить пол, – задумчиво говорит мама, присев на табуретку.
  - Не надо!
  - Это красиво!
  - Надо!
   На следующий день мама покрасила пол коричневой краской.  Зелёная и коричневая краски перемешались, и теперь у нас чёрный пол.


Сандаль
рассказ

   Лидочка учится в третьем классе, но давно уже самостоятельная. Мама спит после ночной смены, брат - на улице, и Лида, чтобы не умереть с тоски, решила пойти в гости к тёте на окраину города. Барак, в котором Лидочка живёт со своей мамой и братом, находится тоже на окраине города, но тётин дом стоит совсем-совсем на окраине. Мама храпит. Её храп заполняет всю комнатку.
   Лида надела сандалии на босу ногу, прошла по длинному коридору мимо примусов, керогазов, помойных вёдер с отходами, вышла на улицу, обошла барак и пошла вдоль длинного кирпичного школьного забора. Школа новая, и всего год назад её обнесли этим высоким забором, но дикие кусты уже образовали около него целые заросли. Если пролезть внутрь кустов, то можно подумать, что это джунгли. Но Лида в кусты не полезла, она завернула за угол школьного забора. Через некоторое время показался мост над маленькой речкой-вонючкой. В эту речку сливают помои и она всегда пахнет. За мостом стоят всего несколько деревянных домов, и начинаются поля, по которым большими шагами идут столбы с высоковольтными проводами. Это Лиде тётя сказала: «Под ними стоять не надо!». «Но куда они идут?» – подумала Лида, глядя на великанов. - Может быть на край света, чтобы рассказать всему миру о маленьком городе на Волге под названием Сызрань, о девочке Лиде, которая живёт в этом городе?».
  Тут она подошла к дому тёти, вошла во двор. Тётя варила кашу и не обратила на племянницу никакого внимания. Лида бывает у неё каждый день, потому что тётя не работает и всегда дома. А Лидина мама всегда на работе или спит, как сейчас. Брат Толька - тётин сын, а живёт у Лидиной мамы - в бараке, а Лида каждый день ходит к его маме. Вот такие запутанные отношения.
Тётя покормила Лиду, и они пошли рвать траву для кроликов.
  - Рви «берёзку», кролики её любят, – сказала тётя.
  - А почему эту траву зовут «берёзкой»? Она же совсем не похожа на берёзку, берёзка беленькая, ровненькая, а эта плетётся по земле, как ползучка, - смеялась Лида.
  - Кто ж её знает? Ты рви.
   Кролики остались довольны питанием. И Лида пошла домой в барак.
По пути она нашла божью коровку и напевала ей песенку:
            Божья коровка, полети на небко,
            Там твои детки кушают конфетки,
            В карты играют. Тебя не принима…
   Она не договорила считалку, как вдруг большая мохнатая рука схватила её за ногу. Лида упала, и рука потащила её в кусты школьного забора. Что-то тяжёлое навалилось на неё, обдало гнилым мерзким запахом водки, селёдки и консервов с томатами. В спину впились острые мелкие камешки, и тонкие ветки кустов прочертили лицо. Лида, худенькая маленькая девочка, лежит и не может пошевелиться, только смотрит в глаза обезумевшему от алкоголя насильнику. Лицо его совсем близко, чёрные зубы скрипят, как старый мост над речкой- вонючкой. Лида плюнула ему прямо в раскрытый рот. Слюна быстро проскользнула между зубов и попала в горло. Мужчина дёрнулся, и его потянуло на рвоту. Он ослабил хватку и отклонился в сторону. Девочка, словно змейка, вывернулась и вырвалась из его рук, выкатилась из кустов, вскочила на ноги и бросилась бежать. Пьяный мужик побежал за ней с криками:
  - Стой, всё равно догоню!
   Лида бежала во весь опор, ей уже не хватало воздуха. Обернувшись, чтобы посмотреть далеко ли преследователь, она не заметила камень и упала.
  - Мама! – закричала Лида, но никого вокруг не было.
   Лето… окраина… в школе каникулы… взрослые на работе, а мама спит.
  - Всё…вно д…гоню! – совсем близко раздались чавкающие слова.
   Лида подпрыгнула, как теннисный мячик, брошенный судьбой в эту жизнь, и побежала к бараку, который уже совсем недалеко. Но тут заметила, что на левой ноге нет сандалика. На секунду девочка замерла между двух миров: мама и пьяница. Мама будет ругать за сандалики. Они совсем новые, красные с дырочками и с блестящей застёжкой на ремешках. Слёзы хлынули градом из глаз. Размазав их по щекам, Лида решительно повернулась лицом к беде и бросилась навстречу тяжёлой туше с гнилыми зубами и с запахом водки, селёдки и консервов с томатами. Сандаль краснел за его спиной на земле, возле злополучного камня. Лида смотрела только туда. Мужчина не понял, что происходит. Он ещё некоторое время бежал по инерции вперёд, затем неустойчиво стал разворачиваться, но в это время Лида, подхватив сандаль, уже опять бежала навстречу ему. Он завертелся на одном месте, как детский волчок. Она пробежала мимо него второй раз и исчезла за углом своего барака.
   На каменных приступах крыльца сидели старушки, и Лида почувствовала себя в безопасности. Когда она вошла в свою комнату номер тринадцать, мама ещё спала. От бессилия девочка упала на плетёный тканевый половик на полу и крепко прижала к себе спасённый сандаль.



Финские домики
рассказ

   Девочка сидит у окна и смотрит на финские домики, так в городе называют ряд одноэтажных домов на два хозяина. Они очень красивые и аккуратные, совсем не похожие на бараки, которые стоят по другую сторону улицы. Два противостояния: красота и уродство. Окно у Лиды в бараке большое, будто пленные немцы, которые строили эти бараки в войну для советских людей, пожалели их, и расширили окна, чтобы в комнаты-камеры проникало больше света. За окном у Лиды совсем другой мир, чем в бараке на двадцать семей, где в каждой каморке живут бедные люди с бедными детьми и стариками. Напротив окна стоит крайний по улице финский дом. В нём, с правой стороны, живёт семья: папа, мама, девочка Лена и бабушка.
«Бабушка – какое сказочное слово», – подумала Лида.
У Лиды никогда не было ни бабушек, ни дедушек, ни папы. Да и мама редко бывала дома. Она всегда на работе. Кроме Лиды и мамы в маленькой комнатке барака живёт ещё Лидин двоюродный брат - сын маминой сестры. Мама - молчаливая женщина, но однажды она рассказала дочке, почему у них живёт этот подросток шестнадцати лет.
   В молодости мама полюбила красивого парня с пушистыми белокурыми волосами, он тоже заметил скромную девушку. Но Катина родная сестра Хиля увела его. Она старше, симпатичнее и всегда любила показать своё превосходство. Хиля родила ему сына, но он не женился на ней, а просил прощения у Кати. Катя не простила его. Анатолий, так звали парня, уехал от них навсегда. Хиля нашла себе другого ухажёра, а Катя стала заботиться о мальчике, который был очень похож на своего отца, и дала ему имя такое же, как у любимого, – Анатолий.
   «У Толи тоже нет бабушки», – подумала Лида. И вдруг увидела, как бабушка из финского домика вышла на крыльцо. Лида замерла на подоконнике и прижалась к косяку. Забор вокруг финского домика невысокий, сделанный из ровных деревянных дощечек с заострёнными кончиками, поэтому видно всё, что происходит во дворе и в саду. Бабушка в синей юбке с передником, и в белоснежной блузке стоит на крыльце. На голове у неё накрахмаленная косынка, подвязанная узлом под подбородком, ровные уголки весело торчат в разные стороны.
  - Не бойся, бабушка, серый волк не придёт. Ты живёшь в городе, а не в лесу, – заговорила сама с собой Лида.
   Бабушка не замечает, что за ней наблюдает девочка из барака. На окне висит тюлевая занавеска, с улицы через неё ничего не видно, а вот из комнаты - видно. Бабушка подняла лейку, стоявшую на веранде, и пошла вглубь сада. Там поднимается над землёй чёрным лебедем железная труба, из которой потечёт живая вода, если повернуть кран у самой земли. Сказочная бабушка набрала воды в лейку и вернулась к крыльцу. Вокруг крыльца и вдоль забора растут красивые цветы всех размеров и красок. Лида не знает даже, как называются они.
   В бараке не разводят цветов. В бараке одна суета и шум. А вокруг барака растёт высокая дикая беспризорная, как и дети бараков,  трава. В длинном коридоре пахнет варевом, шипят керогазы и примусы. Кто-то стирает в большом корыте, поставленном на две дырявые табуретки. Пахнет хозяйственным мылом и слышно, как хозяйка лязгает пуговицами какой-нибудь кофты по стиральной доске. Для прохода в коридоре всего полметра и в этих полуметрах сейчас бегают дети. Лида слышит их визг.
А за окном идёт сказочная жизнь в финском домике. Бабушка поливает цветы. Высокие цветы растут ближе к забору и не мешают низким цветам. Голубые цветы растут рядом с белыми, красные - с фиолетовыми. Все дорожки во дворе деревянные, вдоль них тоже растут цветы. В сентябре их очень много. Бабушка полила все цветы и вошла в дом. Сказка закончилась. Но Лида всё сидела на подоконнике. Вдруг сказочная бабушка снова выйдет?..
   И бабушка вышла из дома, и не одна. Она держала за руку девочку лет восьми с большими белыми бантами в косичках, подвязанных, как два колеса. У девочки в руках папка с длинными плетёными верёвочными ручками. Это папка для нот. Лида знает. Бабушка повела внучку в музыкальную школу. Лида высунулась из окна, посмотрела на длинный ряд аккуратных финских домиков и помахала им рукой:
  - До свидания!
   Она протиснулась между окном, столом и стеной, опустилась на пол. Надо идти к маме. Мама работает буфетчицей в столовой депо на железной дороге, пробивает талоны рабочим, которые ремонтируют паровозы и всегда пахнут мазутом. Сегодня мама будет работать всю ночь. Лида пойдёт к ней спать под прилавком. К брату придут его друзья. Они будут играть в карты, и плеваться.


Три конфеты
рассказ

   Старший брат Лиды скомкал бумажный пакет из-под конфет и выкинул его в ведро. Дед Мороз, нарисованный на пакете, скривил лицо, ёлочка надломилась. Новогодний подарок съеден. У Лиды в пакете остались три шоколадные конфеты. Она съёжилась и замерла на месте, посмотрела вокруг: «Куда бы их спрятать от брата?»
   Брат в это время вышел из комнаты в коридор. Коридор в бараке длинный и топот его башмаков ещё долго доносился за дверью. Лида ждала, когда шаги стихнут. Комната маленькая, мебели мало: кровать, диван, шифоньер и стол. Выбирать не из чего. Лида засунула пакет с тремя конфетами под диван. Села на него, вдавилась посильнее, принюхалась: «Не пахнет конфетами?»
  Лида надела пальто, вышла из комнаты, навесила замок, повернула два раза ключом и нацепила ключ на гвоздь в коридоре под корыто, слегка отстранив корыто от стены. Сапоги надела в коридоре, их в комнату не заносят. На улице сильный мороз, но подружки уже заждались её и наперебой затараторили:
  - Мальчишки прыгают с крыши в сугроб, мы боимся. А ты будешь прыгать?
  - Конечно! Чего бояться? Сугроб-то мягкий.
   И Лида побежала на крышу сарая. Это даже не сарай, а погреб продовольственного магазина. Он весь в земле, а над землёй только наклонная крыша. Лида с разбега, как в горку, вбежала на крышу и, не глядя вниз, прыгнула. Девчонки сиганули за ней. Вся в снегу, с раскрасневшимися щеками, Лида вернулась домой. Мама накормила её, и уложила спать.
   Утром она полезла под диван за конфетами. Пакет лежал на месте. Лида, стараясь не шуршать бумагой, раздвинула края пакета и посмотрела в щель:
  - Ой! – на дне лежали две конфеты.
  - Мам! – загнусавила она. – Он опять съел мою конфету…
  - А ты спрячь их получше, а лучше - съешь.
  - Я не хочу сейчас, я хочу потом.
   И Лида стала осматривать комнату вновь. Под подушкой в прошлый раз он нашёл её шоколадку. В столе за коробкой с макаронами он нашёл карамель. В кармане маминого пиджака – леденцы. Лида посмотрела на шифоньер. Там стояла коробка из-под ёлочных игрушек. Ёлка стоит в углу наряженная, и коробка сейчас пустая. Лида подставила стул, взобралась на него и достала коробку, положила туда пакет с двумя конфетами, и подняла коробку на шифоньер.
   В это время в комнату вбежали брат и соседский мальчишка:
  - Я сделал новую лямбу, – хвастался брат. Он вытащил из портфеля кусочек меха со свинцовой пластинкой посередине. Пластинка пришита к меху через две дырочки. Лида помнит, как он вчера вечером молотком и гвоздём пробивал в ней дырки.
  - Покажи!
   Вовка осторожно взял лямбу, достал из кармана такую же, но уже изрядно потрёпанную, сравнил и сказал:
  - Ништяковая у тебя лямба!
   Лида смотрела на брата исподлобья. Увлечённые своими делами, мальчишки не замечали её и быстро убежали в коридор пинать лямбы. Послышался стук, упавшего на пол куска свинца в меховой оправе.
   Для Лиды этот день был испорчен. И, если бы не Алла, которая утащила её к себе, Лида бы весь день ходила в печали. Но с Аллой они весь день смотрели её приданое. В небольшом чемодане лежали вафельные полотенца для кухни, расшитый белый подзорник и такие же накидушки на подушки. Зачем нужно приданое, девочки не совсем понимали, но один раз в неделю они регулярно рассматривали эти вещи с большим удовольствием. И Лида забыла о пропаже конфеты.
   Ночью, когда мама и брат уже спали, она подставила табуретку к шифоньеру, достала коробку из-под ёлочных игрушек, вынула бумажный пакет, раскрыла его и ахнула. Там лежала всего одна конфета.
  - Как он нашёл её? – недоумевала девочка. Она готова была ударить, спящего брата, но тут же подумала:
  - Теперь я спрячу её так, что никто не найдёт! Лида развернула фантик конфеты «Мишка на севере» и съела её.


Пятая мама
рассказ

   Утро в бараке начинается рано. Живут в нём заводские рабочие и уходят на работу за час, а то и того раньше, до начала смены. Так они успевают переоблачиться в рабочие спецовки, покурить, поговорить, разогреть станки. Завод находится недалеко от бараков. Надо только пройти Заусиновский овраг, разделяющий город, завод и посёлок бараков.
  Температура вползла в голову девочки постепенно. Сначала замёрзли ноги, руки, потом дрожь побежала по всему телу. Кожа покрылась мелкими капельками воды, как полевые цветы покрываются утренней росой на заре. Лида вспотела. Высокий потолок комнаты вдруг стал опускаться всё ниже и ниже.
  - Мама, - только и смогла произнести девочка. Её слабый голосок мама, лежащая рядом на одной кровати, услышала сразу. Она тут же вскочила, как ошпаренная. Но не потому, что почувствовала горячий лоб девочки, а потому, что взглянула на часы, которые висят на стене напротив кровати.
  - Я опоздала на работу, – запричитала она. – Первый раз в жизни...
  Она должна сменить буфетчицу, простоявшую на ногах всю ночь в деповской железнодорожной столовой. Сбросив одеяло с себя, она лихорадочно стала натягивать юбку. Юбка застревала на плечах и никак не хотела пролезать на талию. Одеяло беспомощно лежало на полу. Раскрытая Лида смотрела не на маму, а на потолок. Он висел над ней, как распятое большое каменное одеяло, готовое упасть и раздавить эту маленькую комнатку с её обитателями. У противоположной стены, ближе к входной двери, стоял широкий и высокий трёхстворчатый шкаф-шифоньер, подарок старшей сестры Лидиной мамы. Раньше она тоже жила с ними. И её сын Толя жил с ними. А потом она вышла замуж и увезла старый шифоньер вместе с одеждой и постельным бельём в своё другое жильё. Мама с ней поругалась. Она же оставила сестру с дочкой без мебели и вещей. Но потом сестра подарила маме новый большой шифоньер. Он стал гордостью их маленькой семьи. И сейчас Лида смотрела на него с надеждой, что он поддержит потолок и не даст ему упасть на Лиду. Она свернулась в клубочек и тихо сказала:
  - Мама, мне холодно.
   Только теперь мама увидела дочку. Худенькая девочка восьми лет вся дрожала от холода и от температуры, которая бушевала в её маленьком тельце. Одеяло белой пирамидой громоздилось на полу возле кровати. Мама наклонилась, подтянула его, расправила и стала аккуратно, заботливо покрывать им дочку. Едва коснувшись, ребёнка, она поняла, что у дочки жар.
  - Этого мне только не хватало! – произнесла раздражённо она.
Постояла, подумала, встряхнула головой, как лошадь, которую подстегнули, и стала застёгивать пуговицы на кофте. Потом положила в тряпичную сумку, сшитую из старого тканевого покрывала, белый накрахмаленный колпак и белый полу-халат, курточку. Это её рабочая форма. Колпаков у мамы много. Они только называются колпаками, а на самом деле они похожи на лодочки и стоят на шкафу днищем вверх, всегда выстиранные, накрахмаленные, кипельно-белого цвета. Есть среди них колпаки с отворотами и без отворотов, с выбитой вышивкой и с кружевами. Мама ухаживает за ними. А вот за дочкой ухаживать нет времени. Она проспала на работу и металась по комнате, как раненая птица. Работает она по скользящему графику и впереди два выходных дня. Только бы сегодня продержаться. Заменить-то её, конечно, не кем.
  - Я вызову тебе врача. Дверь на крючок не закрывай. Он скоро придёт, – успокоила дочку молодая женщина и выбежала из комнаты. Опустив голову, пряча глаза от соседей, уже снующих по коридору, она пробежала через двойные сени барака и очутилась в темноте холодного осеннего города. Автобусы в их район не ходят, и ей придётся идти через весь район бараков, через овраг, мимо общественной бани и канализационной станции, которая день и ночь сливает канализационные отходы барачного посёлка и завода в речку Крымзу. Поэтому речку прозвали вонючкой. Речка, заросшая бурьяном и кустарниками, бежит по дну Заусиновского оврага и не понимает, почему овраг зовут Заусиновским, а не Крымзенским. Никакой Усы, ни, тем более, Заусы, в близком окружении нет. Мама шла по низкому мосту над речкой-вонючкой и ни о чём не думала.
   Дверь за мамой захлопнулась, и Лида осталась одна в тесной келье барака. Ей было жарко. Температура топила её изнутри. Девочка приложила ладошку ко лбу и подумала:
  - Как сковородка, хоть яичко жарь.
   Единственное блюдо, которое Лида могла себе приготовить, это пожарить на маленькой сковородке яичницу. А ещё лучше гренки. Не настоящие гренки, конечно. Лида заливала кусок хлеба яйцом и ждала, когда яичный белок превратиться в массу, похожую на тесто. Желток остаётся сырым жёлтым озерком среди белых облаков и проглядывающего из-под него мокрого хлеба. Но сейчас даже этого она не может сделать. У неё нет сил, чтобы встать с постели. Лоб горит, хоть ставь сковородку прямо на него, кружится голова и вся комната номер тринадцать. Лида раскинула руки и вцепилась в металлическую трубу на спинке кровати. Ей казалось, что кровать вот-вот перевернётся. Блестящая круглая трубка, изогнутая в виде ободка для волос, оказалась очень холодной. Лида двумя ладошками обхватила её и подержала некоторое время. Ладошки стали холодными. Лида умная девочка. Она сообразила, что металлической трубой можно охладить пылающий лоб. Она оторвала, остывшие ладошки от трубы кровати и приложила их ко лбу. Блаженный холодок разлился по всей голове. Даже низкий потолок приподнялся на два сантиметра повыше. Лиде стало легко и весело. У неё появился игривый огонёк в глазах. Она быстро сообразила, как можно усовершенствовать своё изобретение, и стала остужать ладошки по очереди. Пока одна ладошка остужает горячий лоб, другая забирает живительную прохладу у блестящей зеркальной трубы, прицепившись к ней. Так Лида подружилась с кроватью и её металлической спинкой. Никого в комнате не было, кроме больной девочки и кровати-полуторки, которая старалась помочь ей. Лида не могла встать, кровать тоже не могла передвигаться сама собой. Так они и лежали вместе, играя в «Жарко-холодно». Меняя ладошки, Лида рассматривала вертикальные трубочки на спинке кровати. Они переливались всеми цветами радуги. Мама называла их мельхиоровыми. От разноцветных ниточек на вертикальных трубках и от холодных ладошек Лиде стало лучше, и она заснула. Во сне или в полусне Лида видела женщину в белом халате, которая холодным кругляшком водила по её раскрытой спине и по груди, заглядывала ей в рот. Потом написала что-то на листке бумаги, положила его на стол и исчезла. Но Лида ждала свою маму. А мама ушла на работу на весь день и придёт только тогда, когда маленькая стрелочка часов покажет на 8. Лида опять в полусознательном состоянии отыскала ручонками холодную трубу спинки кровати, обхватила её ладошками. По пальцам побежали остывающие струйки холодной влаги. В это время в комнату вплыла мама, не настоящая, а словно облако в маминой юбке и кофте. Кофта застёгнута на все пуговицы. Они прицепились к маминой кофте рядком сверху вниз и похожи на чёрных жучков с тремя глазками. Все трёхглазые жучки смотрели на Лиду. Это мама наклонилась над ней.
  - Как ты себя чувствуешь? – спросила мама.
  - Пить хочу… - ответила Лида.
  - Сейчас, сейчас…- заторопилась мама-облако и поплыла к ведру с водой, которое стоит на столе, а стол стоит в левом углу от входа в комнату. Девочка даже услышала, как звякнула крышка ведра, когда мама приподняла её, чтобы зачерпнуть алюминиевой кружкой воды. Затем воображаемая мама подплыла к Лиде и дала ей воды. Лида сглотнула слюну и будто напилась.
 - Спасибо, мамочка! – сказала она и погрузилась в сон. Сколько прошло времени, Лида не знала, но когда она открыла глаза, часы на стене показывали маленькой стрелочкой на 3.
  - Мама, – жалобно произнесла Лида вслух, понимая, что никого в комнате нет, но вдруг она услышала голос мамы.
  - Я здесь. Что тебе нужно, дочка?
  - Я сикать хочу.
  - Я внесу из коридора помойное ведро, и ты в него сходишь. Уборная на улице, а там дождь.
   - Хорошо, мама, дай мне ведро.
   Мама номер два была одета в домашний халат из мягкой фланели с красными завитками в рисунке. Она внесла ведро и поставила его рядом с кроватью. Из ведра запахло прокисшими щами. В нём видна яичная скорлупа и картофельные очистки. Так всегда пахнет из помойного ведра. И так всегда пахнет коридор в бараке, потому что все помойные вёдра стоят в коридоре возле каждой комнаты жильцов. Лида с трудом поднялась к ведру. Затем снова легла в постель и заснула. Часы отстукивали время. Силы у Лиды испарились с температурой, и их не осталось совсем. Наконец, Лида сорвалась и полетела вниз в пропасть. Потолок уже не мог догнать её. Она летела так быстро, что едва успела позвать свою маму.
  - Мама-а-а… - закричала Лида изо всех сил. И тут мамины руки подхватили её, удержали от падения. Мама положила её на кровать, погладила по голове и стала читать ей молитву.
  - Господи, спаси и сохрани мою девочку, исцели от болезни, умилосердись над ребёнком моим…
  Лида слушала спокойные, протяжные слова молитвы и засыпала. Мама номер три была похожа на ангела. Она вся светилась. На ней надета белая сатиновая куртка, как у врача, и кружевной колпак-лодочка, а за спиной — крылья...
   Во сне ей приснились маленькие котята, которые вылезли из-под одеяла и ползали по ней. Их было так много, что Лида испугалась. Белые, серые, рыжие, пушистые и не пушистые слепые котята были везде. Вошла мама с веником в руках и стала выметать их, как мусор. Котята пищали и мяукали, разлетаясь от прутьев веника в разные стороны. Глаза у мамы были злые и сердитые. Она походила на бабу-Ягу. Лида испугалась четвёртой мамы и закричала:
  - Ты не моя мама, где моя мама?..
   Горячие слёзы потекли из горячих глаз. И тут дверь на самом деле открылась. В комнату вошла женщина. Она пахла холодом, дождём и часто дышала. Девочка поняла, что это настоящая мама, что она спешила к ней и запыхалась. Она вспомнила, что все мамы, которые приходили к ней, не дышали. Они были видениями.
  - Мама! - закричала Лида, бросилась к ней на шею и обняла крепко-крепко пятую маму.


Серое пальто
рассказ

   Стены барака тяжёлые, потолки высокие, а девочка Алла ещё маленькая. Ей десять лет. Прямые русые волосы едва достают до воротника её нового пальто. Серое пальто в клёш. Мечта, а не пальто. Алла вертится из стороны в сторону, полы пальто развеваются, закрывая почти весь проход в комнате между кроватью и шкафом. Вдруг в коридоре раздались голоса.
  - Хроны, хроны! - кричит Вовка.
  - Плаздник! – пищит Танюшка.
    Алла приоткрыла дверь и высунулась в коридор. Маленький Вовка и его сестрёнка, спотыкаясь, бегут по коридору к выходу. Коридор в бараке длинный и бегут они долго, топая ножками в башмаках. Лида из тринадцатой комнаты тоже шла по коридору. Алла вышла ей навстречу.
  - Что там случилось? – спросила она подружку.
  - Похороны с оркестром. Пойдём, посмотрим!
   Это зрелище, конечно, привлекает малышей, потому что много народу, цветов и музыка. Подружки, взявшись за руки, побежали к дороге, единственной асфальтовой дороге, по которой ездят автобусы и машины, а сейчас «идут похороны». Вся ребятня из бараков сбегается посмотреть.
   Что такое смерть, им неведомо, а вот процессия забавляет: развлечение. Дети бегут мимо сцепившихся друг в друга деревянных сараев, мимо гордо стоящих общественных туалетов и каменных, белых от хлорки, помоек. Алла и Лида, боясь опоздать на похороны, побежали напрямки, через полисадник за ближайшим бараком, и перед ними встал железный забор с частоколом.
   Заборчик невысокий, но стреловидные прутья отпугивают малышей – любителей полазить по заборам, деревьям и канализационным трубам над оврагом, но не сейчас. По дороге «идут похороны». Их уже видно. И подружек частокол не испугал.
   Лида осторожно перелезла через забор. У неё нет нового серого пальто в клёш. И Алла поставила правую ногу на перекладинку в узоре забора, замахнула другую ногу через его частокол, пропустила ногу между двух остроконечных стрелок, поставила её на перекладинку с обратной стороны и перенесла туда правую ногу, но сорвалась, и пальто клёш повисло на частоколе. Падая на землю, Алла разорвала своё новое серое пальто в клёш на длинные ровные полоски.
   Плакать уже было некогда, процессия похорон проходила как раз мимо них. Люди шли чинно, как на параде первого мая. Музыканты дули в свои трубы спокойно, сосредоточенно глядя в серый асфальт. Впереди друг за другом по два человека идут люди с венками. Это самая ответственная работа. Лида с Аллой переглянулись: «Вот бы понести впереди всех венок!»
   За людьми, несущими венок, несколько мужчин несут гроб, перекинув белые простыни через плечо. «Бурлаки на Волге!» - вдруг вспомнилась Лиде картинка из журнала «Работница». Маленький Вовка с сестрёнкой гордо встали в ряд, и пошли, путаясь под ногами взрослых, в строю. Сопли текут по губам Вовки, а в глазах - гордость. Он приобщён к важному делу, он частичка общества.
   Лида с Аллой в процессию не пошли, стоят и смотрят. От бараков к дороге всё ещё бегут люди, не только дети, но и их родители пришли проводить в последний путь незнакомого им человека. Не каждый день в районе бараков такое шествие.
   Жизнь серая, размеренная. Похороны – событие. Когда эта гидра, слившихся в одном деле людей, плавно уползла за овраг, по дороге поехали автобусы и машины, которые до сих пор стояли, прижавшись к обочине, как зеваки-дети и их родители. Теперь путь им открыт. Жизнь продолжается.
   Лида и Алла, вздохнув, что так быстро всё кончилось, пошли домой в свой барак номер десять. Есть бараки одиннадцать и двенадцать. Кажется, что весь город состоит из бараков, так их много.
   Алла прошла чуть вперёд, и Лида увидела рваные полоски на её пальто.
  - Что это? – спросила она.
  - Новое пальто клёш, – пожала плечами Алла.
  - Попадёт тебе, – посочувствовала Лида.
  - Попадёт...
   Чтобы купить обновку Алле или её брату, мама работает на заводе всегда в ночную смену, чтобы днём быть с детьми. Но и днём у неё не получается быть с детьми, потому что днём она отсыпается после ночной смены. А отца у них нет, как и у Лиды. Безотцовщина - обычное дело в районе бараков.
  - Я пойду к тете Наде Царёвой! – вдруг весело произнесла Алла. – Она портниха, она зашьёт мне пальто.
  - Правильно, – мотнула головой Лида.
   Девочки побежали в свой барак к тёте Наде. Портниха была дома и, конечно же, сидела за швейной машинкой, руками перебирая ткань, а ногами качая педаль.
  - Тёть Надь, - пролепетала Алла и вдруг расплакалась. Она повернулась спиной к тёте Наде. И тётя Надя всё поняла.
  - Что ж, снимай, посмотрим, что можно сделать. Мама знает? – спросила соседка.
  - Не-ет!
  В это время в коридоре раздался голос Аллиной мамы:
  - Славка, домой, зови Аллу! Мне скоро на работу!..
   Лида выскочила из комнаты тёти Нади и убежала к себе в комнату. Алла от испуга залезла под кровать тёти Нади. Кровать высокая, но низкий белый расшитый подзорник хорошо скрывает её под кроватью. Сколько Алла лежала под чужой кроватью, она и не поняла, только вдруг услышала приятное слово.
  - Готово! Вылезай!
   Алла, словно кошечка, выскочила из-под кровати. Осмотрела пальто. Оно уже не рваное. Швы, конечно же, видно, но совсем-совсем немножечко.
  - Спасибо, тёть Надь! – обрадовалась девочка и пошла домой.
   По тому, как кричала мама Аллы за стенкой, портниха тётя Надя поняла, что она не волшебница, и не смогла сделать рваное пальто новым.
   Аллу поставили в угол на всю ночь. Мама ушла на работу, брат уснул, а Алла всё стояла в углу.
  Глаза сами собой слиплись, Алла присела в углу и заснула. Какой хороший сон ей приснился! Ей приснилось новое серое пальто-клёш без единой затяжечки.



Очередь
рассказ

   - Сегодня наша очередь мыть полы в коридоре, – сказала мама Любе, уходя на работу.
  Любе всего десять лет, но мыть полы в коридоре барака её обязанность. Люба вздохнула, взяла ведро и пошла на улицу за водой. Колонка стоит далеко от барака, за туалетом.
  - Наберу пол-ведра, – решила Люба, подходя к колонке.
Она накинула ручку ведра на чугунный носик и нажала на рычаг с другой стороны. Рычаг холодный, упрямый. Люба повисла на нём, как на веточке дерева, подтянув под себя ноги. Игра – не игра, а весело покачаться. Полилась вода, набралась, и Люба, согнувшись в противоположную сторону от тяжести своей ноши, понесла ведро с водой в барак. Когда она вошла в коридор, то с нескрываемым отвращением посмотрела на облезлые доски пола.
  - Только бы тётка Машка не вышла, – буркнула себе под нос Люба и плюхнув тряпку в воду, отжала её и приложила к доске на полу. Тряпка прилипла и разлеглась, как на пляже. Люба опустилась на коленки, вцепилась в неё двумя ручонками:
  - Ну, пошла! – сказала Люба тряпке. Когда-то это было мамино платье, а теперь бесформенное полотно. Люба повезла мокрый ком по доске от себя. Она шла на коленках, как на ногах, будто у неё нет ступней, отталкивая от себя тряпку.
  - Теперь, назад! – скомандовала Люба сама себе.
  - Туда – сюда!
   Тряпка растянулась, как змея, и поползла по полу. Люба почти легла на неё, но, спохватившись, потянула назад.
  - Кто ж так моет полы? – услышала Люба над самым ухом надрывный крик старой соседки. Девочка сжалась в единый комок с тряпкой, прижимая её к животу. С тряпки текла струйка грязной воды.
  - Дай сюда! – скомандовала тётка Машка.
   Она вырвала из рук Любы сочившуюся, будто плачущую, ткань, кинула в ведро с водой, не отжимая, полную влаги тряпку бережно, будто боясь обидеть грубым движением, опустила на доски пола. Огромными пальцами, обхватив тряпку, она помяла её, будто собиралась тесто месить. Затем повела из стороны в сторону, приговаривая:
  - Вот так надо мыть полы, деточка, с размахом, с размахом, с удовольствием. После тебя чистота будет, людям добро будет.
   «С ней не поспоришь!» - подумала Люба. Тётка Машка мыла полы коридора, а Любе казалось, что чудовище с клешнями рака, с головой курицы, ногами слона появилось из погреба и топчется-топчется в коридоре барака.
  «Сгинь! Нечистая сила!» – чуть было не вырвалось у Любы.
  - Поняла-а-а! – прервала её воображение поломойка. Тройное «а» Любе напомнило крик на параде: «Ура – а- а!»
   Девочке захотелось убежать в свою комнату, но она вспомнила наказ своей мамы: «Сегодня наша очередь мыть полы в коридоре!».
  - Поняла, – согласилась Люба. И получила мокрую тряпку, как флаг, из рук в руки.
  Тётка Машка, шлёпая тапками, скрылась в своей комнате. Люба отжала тряпку и повесила её на большую чугунную батарею в широком проходе коридора.
  Очередь перешла в другую комнату. Там живёт Любина подружка Света Пирогова.


Игрушки
рассказ

   Качели! Большие в виде лодочки. В районе бараков они воспринимаются, как чудо. К бараку номер десять сбежалась вся ребятня. Напудренные одноэтажные бараки с большими удивлёнными окнами окружили качели, также как и дети: Люба Жукова, Лида Ямся, Алла Табакова и её брат Слава, Люба Трофимова, Нина Левченко, Вова, Лена, Наташа и другие. Даже из дальних бараков прибежали дети на качели. Качаться стали по очереди. Шестеро качаются, двенадцать ждут, смотрят на счастливчиков, которые взлетают то вверх, то опускаются вниз. В тягучем ожидании Люба Жукова с Леной Серковой решили поиграть в догонялки. Лена, хлопнув Любу по плечу, крикнула:
  - Чур меня! - и побежала.
   Люба – за ней. Лена выше ростом, бегает быстрее, поэтому быстро убежала от Любы. Люба остановилась, чтобы перевести дыхание, возле детского сада. Детский сад занимает весь барак, вокруг него игровая площадка. Малышей уже нет. Всех разобрали по таким же баракам, как их детский сад. Только одно окошко светится. Это окно сторожа. Он иногда пускал школьников в детский сад поиграть. Люба увидела, что в торцевой комнате детского сада открыта дверь в комнату игрушек. На полках лежали, сидели и стояли куклы, машинки, мишки и зайцы.
  - Что делать? – задала себе вопрос Люба. – Сторож, наверное, забыл закрыть дверь. Вдруг ночью кто украдёт игрушки?
   Люба задала себе столько вопросов, что голова закружилась.
  - Люба! – кричала далеко за бараком хлебного магазина Лена, но Люба решила спасти игрушки. Она пролезла через решётку забора и подошла к раскрытой двери. У неё остановилось дыхание. Столько игрушек нет даже в магазине. Мама не покупает ей кукол. Денег нет. Зато у папы есть мотоцикл. Люба взяла на руки большую красивую куклу, уложила на руках, как ребёнка. Кукла закрыла глаза. В это время Лена подбежала к бараку-садику.
  - Возьми её с собой,- предложила она Любе, стоя за оградой забора. - Никто же не видит. Будем вместе играть с ней по очереди.
  - Нет! – отрезала Люба. – Я пойду скажу сторожу.
  - Ну и дура! – обиделась Лена и убежала к качелям.
   Люба подошла к окошку сторожа и постучала по стеклу палочкой.
  - Дядя сторож!
   Все дети района бараков зовут его именно так. Окно открылось и старичок появился в проёме окна.
  - Что тебе, девочка? Ты как сюда попала?
  - Это я, Люба. Вы забыли закрыть дверь. Там – игрушки. Их могут утащить, – как пули, её слова летели в окно и попали в цель. Дядя сторож заохал:
  - Ох-хо-хох, как же так? Как я мог забыть!
   Он закрыл окно и вскоре появился в двери. Они вместе пошли к игрушечному складу. Сторож с умилением смотрел в счастливые глаза девочки.
  - Да, простит меня Бог и заведующая детским садом, – сказал дядя сторож и вынул из нижней коробки маленькую куколку – пупса-голышку, с движущимися ручками и ножками.
  - На, возьми. Это тебе мой подарок за хорошее дело.
  - Спасибо!
  - Тебе спасибо. Подожди! Я провожу тебя через калитку. Не полезешь же ты через решётку.
   Сторож навесил замок, повернул ключ. И они подошли к калитке. Дядя сторож помахал Любе рукой, когда она вышла из детского сада, из его волшебного мира.




Новый ковёр
рассказ

   Лида оглядела свою комнату. Что-то в ней не так. Кровать они с мамой уже поменяли. У новой кровати спинки деревянные, а у старой были железные, никелированные. Деревянные спинки сейчас вошли в моду. Раньше Лида не обращала внимания на обстановку. Что случилось сейчас? Она подросла, стала подростком, и стала понимать, что она обделена самым главным в жизни - уютом и комфортом. Барак, одна комнатка в одиннадцать квадратных метров, разве это жильё? Рядом с кроватью на стене висит маленький старый клеёнчатый ковёр с лебедями, довоенное наследство.
  - Мама, - вдруг громко сказала Лида - поехали завтра на барахолку.
  - Зачем?
  - Купим новый ковёр на стену.
  - А чем тебе не нравится этот?
  - Он не современный. Ну, пожалуйста!
  - Хорошо, хорошо! Я как раз получку получила.
  - Ура! Я позову Аллу с нами?
  - Зови, если хочешь.
   Лида выбежала в коридор. В коридоре уже меньше стало керогазов и примусов. Люди купили электроплитки. Вдоль стены у каждой двери висят только рукомойники, а под ними на табуретках стоят вёдра для сбора воды. Комната подружки находится в конце коридора. Долго идти Лида не хотела и поэтому побежала. Чувства переполняли её. Новый ковёр стал символом новой жизни. "А потом мы купим новое покрывало на кровать. А потом..." Лида, недомечтав, добежала до комнаты Аллы. Брат сказал, что она стирает на кухне. Она всегда стирает. У её мамы руки болят и поэтому все домашние дела делает Алла. Общая кухня - это просто пустая каменная коробка с окном. Там никто не варил. На цементном полу стоит табуретка, на ней таз с горячей водой. На кирпичной плите с дырками и дверкой для дров стоит чайник. Видимо, в нём была горячая вода: из носика ещё идёт пар. Воду Алла только что слила в таз.
  - Поедешь с нами на барахолку? Мы хотим купить новый ковёр.
  - Завтра? Не знаю. Как мама. Если отпустит, поеду.
   Мама Аллу отпустила, ведь она выстирала бельё. И в четыре часа утра Алла уже постучала в комнату Лиды. Лида ещё спала. Будильник звенел, но Лида проигнорировала его. Хорошо ездить на барахолку, но уж очень рано вставать. Лида потянулась, перелезла через маму и впустила подругу.
  - Ну, вот, ты ещё спишь, как всегда.
  - Всё, всё, я мигом!
Она оделась, вышла в коридор и умылась. Чистить зубы не стала. Это долго, а она торопилась. Мама тоже встала и, привыкшая быстро собираться, уже стояла готовая. Они вышли в морозное утро на первый автобус.
   Бараки лежат справа и слева, будто спят, растянувшись на земле. Однако на автобусной остановке народу уже много. Воскресенье и все едут на барахолку. Ещё её называют толкучкой, потому что там много продавцов и покупателей, которые толкают друг-друга в поиске нужных вещей.
   На барахолке есть всё: обувь, одежда, верхняя и нижняя, посуда, постельное бельё. Люди продают своё не нужное. Приезжают и магазинные машины-лавки. Вещи лежат на клеёнках по земле...
   Автобус подошёл уже полный.
  - Надо было идти на конечную остановку, там садиться, - сказала мама.
   Конечная остановка следующая, но уже поздно. Лида, Алла и мама полезли в автобус, втискиваясь между потных мужчин и старух с тюками. Лиду зажали так, что не вздохнуть. Она широко раскрыла рот и вдохнула побольше воздуха. Автобусная дверь закрылась и автобус тронулся.
  - Не останавливайтесь! - закричали пассажиры, когда увидели, что на следующей остановке стоит народу ещё больше, чем в автобусе.
  - Хорошо! Хорошо! - ответил, улыбаясь, шофёр. - Я не враг себе. Автобус-то лопнет.
   По салону пробежал шепоток облегчения. Так Лида, Алла и Лидина мама доехали до Центрального рынка. Это только половина пути. Здесь надо пересаживаться
с шестого маршрута на третий. Проблема почти неразрешимая. В третьем маршруте уже сидят пассажиры, ранее приехавшие со всех районов города.
   Ждать пришлось долго. Но, наконец, Лида, Алла и мама втиснулись в очередную тройку. Поехали. Если в шестёрке Лида могла открыть рот, то в этом маршрутном автобусе дышать совсем нечем. На остановках он не останавливается, потому что все едут на барахолку.
   Приехали и вывалились из автобуса, как из ковша экскаватора, и покупатели, и продавцы.
На улице ещё темно. Тут же на автобусной остановке на клеёнках, на снегу, лежат вещи, стоят женщины, закутанные по самый нос пуховыми платками, в валенках и в рукавицах.
   Лида, Алла и мама прошли первый ряд, второй, третий...
  - Ничего не видно, - сказала Лида.
  - Скоро начнёт светать, - успокоила её мама.
   Они подошли к посуде. Женщина продавала эмалированные кастрюли, белые-белые с голубыми цветочками. Лида долго не могла оторвать от них глаз. Три одинаковые кастрюли: маленькая, средняя и большая.
- Какой красивый набор! - выразила своё восхищение девочка.
   У них с мамой только две алюминиевые кастрюли и ковш. Лида вздохнула, понимая, что на набор у них денег нет. В полутьме белые кастрюли хорошо видно и Лида не хочет от них отходить. Наконец, Алла её увела.
   Солнце брызнуло из-за горы, как внезапно включенный фонарь.
  - Ура! - послышалось со всех сторон.
   Обрадовались не только покупатели, но и продавцы. Теперь хоть покупать начнут, а то только рассматривали, прищурив глаза. Долго ходить по толчку не получилось. Холодно. Зима. Пальцы стали замерзать. Алла увидела длинный коричневый плащ с мехом внутри, померила и купила.
  - Он тебе великоват, - сказала Лида.
  - На вырост, - со знанием дела ответила практичная Алла. - Пойдёмте домой.
  - Подожди, мы ещё не купили ковёр.
  - Вон ковры, - потянула подругу Алла к машине с открытыми бортами. На бортах висели ковры, красивые, красные и коричневые с жёлтыми кренделями.
  - Сколько стоит? - спросила продавца мама и тут же отошла от машины.
  - Дорого. У нас не хватает.
   Лида, понурив голову, пошла в противоположную сторону и на земле у женщины увидела пикейное одеяло, которым покрывают кровати. Рисунок у него похож на ковровый орнамент. И Лида позвала свою маму.
  - Давай покрывало повесим вместо ковра.
  - А что, неплохо придумано, - поддержала её подруга.
   Мама осмотрела покрывало, сторговалась, и они купили новый "ковёр".
Когда дома его повесили над кроватью, в комнате стало красиво и уютно. По размеру он больше прежнего, и белёная стена расцвела. Засыпая, Лида долго смотрела на узоры "ковра".
  - Хорошо как! Красиво!


Трельяж
рассказ

  - Трельяж, трельяж, трельяж, - девочка повторяет французское слово, чтобы запомнить, как называется зеркало, которое они с мамой купили в свою каморку в бараке. Это же чудо! Комната стала в три раза больше. Боковыми зеркалами можно ловить не только свою спину, но и солнце из окна. Сейчас в большом зеркале отражается старый сервант, его стеклянные полки и пыль между чашек. В левой створке - входная дверь и кошка с котятами в углу. В правой - окно. Если их раздвинуть, то можно увидеть всю комнату сразу, будто она стала шире.
 - Теперь будем есть кашу без молока, - прервала её радостные мысли мама, - все деньги истратили на твоё зеркало.
   Но дочь не поняла её слов. Она продолжала рассматривать покупку. Внизу у трельяжа есть тумбочка, как книжная полка, с двумя скользящими стёклами. Если сдвинуть оба стекла вправо, то открывается левая сторона тумбочки и туда можно положить всё, что захочешь. А потом можно сдвинуть все стёкла влево, и открывается правая половинка.
  - Интересно! - улыбнулась Лида.
   Благоустройство жилища - самая заветная мечта девочки-подростка, душа которой тянется к красоте. Из маленькой комнатки барака с одним окном ей хочется вырваться в мир счастливый и добрый. Весь день Лида думала, что поставить в нижнюю часть трельяжа, чтобы было красиво.
  - Книги? Книг у нас нет, только мои школьные учебники.
   Лида поставила туда белую статуэтку телёнка, которую ей подарила тётя Лена, мамина родная сестра.
  - Хорошо! Красиво! А что ещё?
   Рядом с телёнком она поставила шкатулку для ниток, сшитую из открыток. Больше ничего ценного и красивого у них с мамой в вещах не нашлось. Весь день Лида переставляла телёнка и шкатулку то влево, то вправо. Мама ушла на работу и пришла только на следующее утро.
   Девочка сладко спит, улыбаясь во сне. В тумбочке трельяжа лежит кошка с тремя котятами. Стёкла закрыты, только маленькая щель оставлена для воздуха. По всей длине тумбочки постелена красная фланелевая подстилка, и на ней спит Муська. Прижавшись к животу кошки, сопят котята. Счастливое семейство приобрело свой дом с большими окнами на крепких ножках.
   «Думаю, им тепло и уютно!»- подумала мама и улыбнулась. Не часто она улыбается.


Голубой торшер
рассказ

    Как создать уют в своём доме, вернее бараке, где они с мамой живут вдвоём, Лида не знает, просто почувствовала, что этот розовый торшер, на который она сейчас смотрит в магазине, украсит их маленькую комнату.
  - Обычная настольная лампа, - сказала мама, - только на длинной ножке.
    В верхней части торшера на проволочном каркасе красовался большой розовый абажур.  Лида представила его в своей комнате рядом с новым трельяжем.
  - Красиво!- произнесла она вслух и у неё защемило под сердцем.
  - Мама, давай купим торшер! - заканючила Лида.
  - Мы ещё от прежних покупок никак не оправились, а ты опять что-то придумала.
  - Мама, это так красиво! Я хочу, чтобы у нас было красиво!
    Мама посмотрела на дочь и задумалась: " Что она, действительно, красивого видела в жизни? Барак, помойки..." Родила она её в Сибири, в лютый мороз, слабенькую, еле выходила. Сама пережила блокаду Ленинграда, который она в возрасте Лиды уже защищала от фашистов, бегала по крышам домов и тушила зажигательные бомбы в ящиках с песком, пережила ссылку, как репрессированная за принадлежность к финской нации, голодала, хоронила родных. Теперь и Лида не видит ничего хорошего. Живут они в бараке. Мало с кем общаются. После десяти лет лагерей, она боится лишнее слово сказать, поэтому живёт отчуждённо, не смотря на реабилитацию. "Пусть дочка порадуется!"- наконец, решила она и сказала:
  - Хорошо, вот будет получка, куплю тебе розовый торшер.
   Лида захлопала в ладошки от радости. Теперь она каждый день бегает в магазин, проверяет стоит ли её торшер, ждёт ли её.
  - Стоит, ждёт! - Лида несколько раз обошла его и посчитала сколько дней осталось до получки - три дня.
   Наконец, этот день настал и они с мамой пошли в магазин. У мамы в кошельке лежала нужная сумма, но когда они вошли в широкие двери магазина "Спутник", Лида сразу увидела, что розового торшера на месте нет. Вместо него стоит такой же торшер, но с голубым абажуром.
  - Ой! - воскликнула девочка. - А где мой торшер?
   Пока Лида со слезами на глазах стояла возле голубого торшера, мама подошла к продавщице:
  - Здесь стоял розовый торшер, где он?
  - Его уже купили, - равнодушно ответила женщина.
  - Может, есть ещё один?
  - Нет! Только голубые.
  - А что же нам делать? Мы хотим розовый.
  - Ждите другого завоза, может привезут. Или покупайте голубой. Какая вам разница?
  - Большая разница. Дочке понравился розовый торшер.
    Мама вздохнула и подошла к дочке:
  - Что будем делать?
  - Нет, - сказала Лида. - Я так долго ждала, и опять надо ждать? Давай купим голубой торшер.
  - Хорошо! Давай купим голубой.
   И они купили голубой торшер, принесли домой и поставили рядом с трельяжем.
Французский уголок - трельяж, торшер - в барачной комнате провинциального городка большого Советского Союза безмерно радовал женщину и ребёнка. Мама ввернула в цоколь торшера лампочку на шестьдесят ватт и дёрнула за шнурок. Торшер включился. За окном поздний вечер, а в их комнате часть голубого неба и жёлтое круглое пятно на потолке, как солнце. Мама и дочка весь вечер сидели под собственным небом с голубым отсветом на счастливых лицах.


Пианино
рассказ

    Грузовая машина подъехала к одноэтажному, длинному бараку и остановилась у входа в середине его. Грузчики откинули борта и люди увидели пианино, чёрное, блестящее, настоящее. Вокруг машины собралась толпа. Мужчины. женщины и дети - жильцы района бараков никогда не видели, чтобы в барак привозили пианино. Семнадцать каменных бараков, расположенных на большой ровной возвышенности, построенных в виде прямоугольника, сейчас будто взялись за руки и повели хоровод, припевая: "Как на Лидины именины!..." Это у Лиды закружилась голова от счастья. Это ей мама купила пианино. Слух быстро разлетелся по всему району и вскоре возле барака номер десять собрались все представители барачного городка. Они стоят и смотрят, дети бегают вокруг машины. Грузчики с трудом, нецензурно выражаясь, сгрузили и покатили пианино в барак, потом по длинному коридору в комнату номер тринадцать.
  - Тяжеленная зараза!- проворчал грузчик, залезая в кабину, и машина уехала.
   Пианино встало вместо дивана. Диван увезли к тёте Лене, маминой сестре. У тёти Лены большой дом. Теперь Лиде придётся спать вместе с мамой на единственной кровати, но это неважно. Важно, что у неё есть пианино. Полчаса назад оно стояло в магазине "Спутник" среди таких же других музыкальных инструментов и ничем не отличалось от них, а сейчас -  в бараке это диковинка. Двери в комнату Лиды открыты настежь. Взрослые подходят, смотрят и уходят. Маленькие дети сидят под пианино и давят на педали. Подруги Лиды не могут оторвать глаз от блестящих чёрно-белых клавиш.
  - Смотрите. здесь есть надпись "Ласточка", - сказала Алла.
  - Это название пианино, - пояснила Лида.
   Наташа, Оля, Тоня и другие девчонки посмотрели на белые буквы с наклоном.
  - Красиво! - погладил буквы Вовка-Пикеска.
   Слово «пикеска» Вовка сам придумал и часто повторял его. Так оно к нему и прилипло.
  - "Ласточка" - ласковое название, - подтвердила тётя Даша, Вовкина мама.
  - А я видела пианино с названием "Волна", - вставила своё слово Нина.
  - Ну и что? А мне нравится "Ласточка", - заключила Лида и закрыла крышку.
    В этот вечер никто не пошёл смотреть телевизор к тёте Лизе Сухаревой. Она, как обычно, открыла дверь в свою комнату, раздвинула занавески и включила телевизор, но в коридоре напротив её комнаты сели на свои табуретки только Наташенька и Балерина. Наташенька - злая старуха, а Балерина - одинокая женщина из крайней комнаты с танцующей походкой. Их не взволновало событие - появление в бараке пианино.
   Дверь в комнату Лиды тоже открыта и любопытных гораздо больше, чем смотрящих общий на весь барак телевизор.
    Рядом с пианино стоит чёрный металлический стул на одной ножке. На нём можно вертеться, что Вовка-Пикеска и делает.
   Наконец, все стали расходиться. Мама ушла в ночную смену на работу.
  - Алл, останешься у меня ночевать? - спросила Лида подругу, которая и так всегда спала у неё, когда мама работала в ночную смену. Тоня тоже напросилась и они втроём, едва уместившись на одной кровати, заснули сладким сном.
   На блестящей нижней стенке пианино отражается кровать со спящими девочками.
Лида давно просила маму купить ей пианино. Она понимала, что только богатые могут иметь дома пианино, и их дочки всегда умеют играть на этом большом интеллигентном инструменте. И вот оно стоит у неё в маленькой тесной каморке в бараке.
"Скоро я научусь играть на нём красивую музыку и стану богатой и интеллигентной девушкой", - так думала Лида, едва проснувшись от звонка будильника, и глядя на своё чёрное зеркальное отражение в пианино.
   Затем она разбудила подруг. Тоня убежала домой одеваться. Аллина и Лидина школьные формы висели на стуле. Девочки оделись, но вдруг Лида сказала:
  - Алла, я не могу найти ключ от замка. Помоги поискать.
   Вместе они осмотрели все поверхности в комнате: стол, сервант, на тумбочке трельяжа и в карманах.
  - Я боюсь опоздать на урок, - взмолилась Алла.
  - Ты иди, а я подожду маму с работы.
  - Но тебя будут ругать в школе.
  - Пусть.
   Первый раз Лида боится оставить дверь комнаты не запертой на замок. До сих пор её дверь не закрывалась совсем. Изнутри на ночь накидывался небольшой крючок. А снаружи вешался навесной замок. Ключ от него висел тут же под корытом на гвозде. И все об этом знали. Брать у них в комнате нечего, но теперь здесь стоит пианино, дорогая и ценная вещь.
   Мама пришла с работы быстро, и Лида убежала в школу, но наказания избежать не удалось. За опоздание учительница поставила её в угол перед всем классом. Весь урок Лида думала, куда мог деться ключ. "Наверное его украли!"- заключила она. "Но, кто?"
   Вечером Лида позвала самых близких подруг:
  - Надо провести расследование. Кто мог украсть ключ?
  - Не знаем. Мы не брали, - сказали Алла и Тоня, - мы у тебя ночевали.
  - Я не о вас.
  - Кто ещё вчера был? Кто уходил последним?
  - Может первый взял, - пошутила Оля.
  - Давайте позовём Вовку-Пикеску. Он всё на стуле вертелся. Он всех видел.
  - Точно, - обрадовалась Алла и выбежала из комнаты.
    Через минуту она вернулась с Вовкой. Лида наклонилась над Вовкой:
  - Слушай, Пикеска, вспомни, кто вчера был у нас в комнате?
    Вовка нахмурил брови.
  - А что случилось-то?
  - Случилось. У Лиды ключ украли, - заверещали девочки.
    Вовка вскочил на вертящийся стул и крутанулся два раза. Потом начал перечислять имена:
  - Светка Пирогова из восьмого барака, Ленка Серкова, Люба Жукова, Наташа Шеншакова из деревенских домов, - он задумался и продолжил, - Нина Левченко...
  - Стой! - оборвала его Лида. - Нина. Она с нами не дружит. Зачем она приходила?
  - Точно! - заволновались девочки. - Пойдёмте к Нинке.
    Нина увидела девочек ещё издалека и побежала в противоположную сторону, но Вовка- Пикеска догнал её. Он маленький ростом, зато проворный мальчишка.
Девочки подоспели вовремя. Нина вырывалась из цепких рук малявки.
  - Отдай ключ! - закричала Лида.
  - Какой ключ? Нет у меня никакого ключа!
   Алла, самая крепкая и высокая девочка, схватила Нину и со всех сил встряхнула. В кармане Нины что-то звякнуло.
  - Отдай ключ! Ты понимаешь, что это воровство, что тебя в тюрьму посадят? - закричали девочки наперебой.
   Нина расплакалась, достала ключ из кармана кофты и отдала его Лиде.
  - Зачем ты это сделала?
  - Я хотела сломать пианино.
  - Что? Ты с ума сошла? Моя мама купила его в рассрочку. Два года она будет деньги выплачивать, а ты хотела сломать его?
  - Десять лет тюрьмы, - заключил Вовка-Пикеска, - зовите милицию!
   Нина расплакалась ещё сильней.
  - Не надо милицию. Я больше не буду! Я тоже хочу пианино, но моя мама никогда мне не купит его. У нас денег нет и брат ещё маленький.
   Она так горько плакала, что Лида пожалела её.
  - Ладно! - сказала она. - Пианино же ты не сломала. Прощаю!
   Лида отвернулась и пошла в сторону своего барака. Тоня, Оля и Алла потянулись за ней. Вовка-Пикеска повертел пальцем у виска, глядя на Нину, и, обогнав девчонок, скрылся в пещере барака. Лида обернулась, посмотрела на Нину и ей стала стыдно за себя, не понятно почему.


Коньки
рассказ

   Коньки, царапая доски пола, идут по коридору барака. Коньки "Дутики"- у Лиды на ногах и коньки "Канадки"- у Аллы на ногах. Девочки возвращаются с катка. Свет и музыку на катке выключили в десять часов вечера, и все катающиеся расходятся по своим баракам. Некоторые живут в домах частного порядка, но в основном это дети и взрослые из близлежащих бараков.
   В барак номер десять вошли пятеро: две девочки тринадцати лет, два мальчика помладше и их мама тётя Надя-портниха. У неё на ногах коньки "Ножи". Она бывшая спортсменка. Её сыновьям и не снится беговая ледяная дорожка. "Ножи" стоят очень дорого, поэтому тётю Надю-портниху все уважают. Мальчишки идут в своих "Дутиках" за ней, как утята.
   Цокая и спотыкаясь друг о друга, коньки расходятся в разные стороны от центрального входа. Лида и Алла идут направо, а мальчишки с мамой - налево.
   Стадион находится недалеко и поэтому коньки одеваются и снимаются дома.
Лидин правый конёк попал в щель между досок. Чтобы устоять, Лида раскинула руки и одной рукой смахнула крышку с рукомойника. Она упала в помойное ведро, что стоит под умывальником. Коридор в бараке не широкий. Если развести руки в стороны на уровне плеч, достанешь от стены до стены.
  - Ха-ха-ха!- летят звуки в Лиду со стороны мальчишек.
   Лида хотела достать чужую крышку из чужого помойного ведра, но остановилась. На ночь помойные вёдра жители барака заносят из коридора в комнаты, и используют их, как ночные горшки.
  - Фу-у-у! - морщится Лида. Её кулак костяшками пальцев смотрит на Вовку и Сашку.
    Алла остановилась:
  - Через пять минут встречаемся в коридоре! - прокричала она мальчишкам на весь коридор.
   Её огромные, не по размеру, коньки доковыляли до Лидиной комнаты. Алла сняла ключ с гвоздя под корытом, открыла дверь. Опираясь на ручку, как старая старуха с клюкой, стоит у порога. Лида отвернулась от чужого помойного ведра и поспешила отойти от него. Широкими шажками она догнала Аллу и они обе ввалились в комнату, сели на стулья.
  - А-а-а! - стонет Лида, вытянув ноги с коньками вперёд.
  - А-а-а! - вторит Алла.
  - Но-о-ги  го-о-ря-ят! - вопит Лида.
   Алла развязывает шнурки на коньках. Лида смотрит на свои коньки, как на врагов.
  - Иди сюда! - командует она шнурку.
   Осторожно, будто ноги её из стекла, и вот-вот могут разбиться, Лида вынимает шнурки из дырочек, распуская их, как старую шерстяную вещь.
   Алла уже сидит без коньков и без носков. Красные пальцы торчат, как свечи.
  - Ой-ёй-ёй! - пищит Лида.
   Алла наклонилась и помогла подружке снять второй ботинок.
  - Давай скорее, - надула губы она.
   Наконец, Лида сняла шерстяные носки. Босиком девочки вышли в коридор. Мальчишки уже стоят около батареи. На большой чугунной общественной батарее отопления греются заранее туда поставленные валенки детей. Валенки стоят наготове у самого выхода, но ребята идут мимо них. Ступая босиком по тропинке окрашенного, но уже ободранного пола, четвёрка отважных направляется к выходу.
   Лида идёт на пятках, слегка опираясь на подушечки под большими пальцами ног. Алла идёт на боковых рёбрах ступней, косолапит. Мальчишки вовсе не идут. Они прыгают, как кенгуру по коридору.
   Раскрыв широко дверь на улицу, Алла командует:
  - Раз, два... три!- и все четверо выскакивают босиком на снег.
   Белая пена снега поднимается из-под их разгорячённых ног. Дикие пляски первобытных аборигенов - балет по сравнению со скачками детей, вернувшихся с катка. После трёхчасового катания на коньках они не чувствуют ног. Вместо ног у них горячие красные ласты. Мороз и снег остужают ноги быстрее, чем холодная вода в тазу.
  - А если вокруг барака пробежаться босиком! - кричит Алла и изо рта у неё идёт пар.
  - С ума сошла? - отзывается Лида.
  - Не-е-е! - кричат братья, растирая пальцы ног снегом. - Мы домой!
  - Вот ты и беги! - смеётся Лида. Её правая нога потирает левую, а потом левая нога потирает правую.
  - И побегу! Я смогу! - сжала губы Алла и побежала.
   Лида, Вовка и Сашка остолбенели от неожиданности.
  - Я не буду тебя ждать здесь! Я окоченела! - крикнула ей вослед Лида и скрылась в тёплом тумане барака. Мальчишки - за ней.
   Голые, побелевшие ступни ног, стучат по доскам пола, словно куски льда, и, подтаивая, оставляют лужицы. Схватив свои валенки, Лида сунула в них босые мокрые ноги и завертелась юлой на одном месте. Братья сделали то же самое.
  - Как хорошо! - пляшут возле батареи Вовка и Сашка. Горячие валенки щекочут ворсинками ноги, вызывая неподражаемое наслаждение.
  - А где Алла? - спросила тётя Надя-портниха, показывая на пару валенок на батарее.
  - Там! - Лида показала рукой на улицу.
   Дверь прикрылась неплотно, и сквозь дырку идёт белый пар в коридор.
  - Она вокруг барака бежит! - заложил Аллу маленький Сашка.
  - Как? Она же босиком?
  - Босиком! Ну и что? Она не боится!- с гордостью за подругу сказала Лида.
   При этих словах у всех по телу побежали мурашки.
   Барак длинный. Двадцать семей живёт в нём. Десять комнат с одной стороны и десять - с другой. Обежать такой длинный дом босиком по снегу в мороз может только смелая девочка. Алла провалилась в сугроб за вторым углом барака. С головы слетела шапка. Алла подняла и надела вязаную шапку, посмотрела на окно кухни. Общей кухней никто не пользуется и поэтому кухонное окно на зиму не затыкивается, и не заклеивается полосками бумаги клейстером из муки. "Значит, его можно открыть со стороны улицы", - подумала Алла и закрыла глаза, представляя, как тепло внутри барака. "Но, я дала слово!" - подумала девочка и вновь открыла глаза. Зубы стучат, ноги свело, но Алла побежала дальше. Стена барака с огромными окнами всё никак не кончается. Алла даже плакать не может. Слёзы превращаются в лёд.
   Обогнув третий угол барака, Алла подтянулась и посмотрела в коридорное окно. Вот у самого окна сидят мужики, играют в домино, раскладывая его на табуретке. Тётя Даша мешает суп в кастрюле на примусе. Её соседка стирает бельё в корыте, возякая его по стиральной доске. "Ещё один угол и покажется бетонное крыльцо барака, дверь, валенки, батарея", - успокаивает себя мысленно девочка. Это расстояние она еле идёт. Угол. Навстречу бегут тётя Надя-портниха, Вовка, Сашка и Лида, размахивая валенками над головой.
  - Нет!- Алла оттолкнула свои валенки, которые Лида пытается ей надеть прямо на улице, и дошла до крыльца. Круг замкнут. Слово выполнено.
   В тёплом коридоре Алла одевает валенки. Из комнат вышли жильцы посмотреть на девчонку, показавшую фигу зиме и морозу.
   - Вот мамка тебе задаст! - бормочет Славка, младший брат Аллы.
    Лида и Алла уже полчаса ходят в валенках по коридору туда-сюда, чтобы отогреть окоченевшие ступни ног Аллы.
  - Алл, хватит! - умаляет её Лида.
  - Я не чувствую ног.
  - Может, ты уже никогда их не почувствуешь.
  - Ладно, идём.
   Они вошли в комнату Лиды, где оставили коньки. На полу вразброс валяются "Дутики" и "Канадки", сорок третьего размера. Для тринадцатилетней девочки весьма великоваты, но своих коньков у Аллы нет. "Канадки" ей дала соседка-старшеклассница. Алла вытащила из ботинок спрессовавшиеся комья газет, связала шнурками пару коньков, повесила через плечо и сказала:
  - Пойду отдам коньки.
   На половике от коньков растеклись четыре лужи, разомлели от людского тепла.


Аришкин тополь
рассказ

   Ариша лежала в постели лицом к окну. Утреннее солнце уже осветило дерево, растущее у неё за окном. Тополь раскинул крону над крышей барака, в котором жила Ариша с мамой.
Ствол у тополя был стройный и сильный, морщинистый от старости. Она не помнит его молодым. Он всегда был большим и высоким. Внизу обнесённый железным каркасом. Теперь эта решётка помогала детям влезать на тополь и устраивать гнёздышки из досочек, и сидеть по веткам, как птицы. Дети забирались на него целыми стаями. Из других бараков детвора тоже просилась на дерево, растущее под окном Ариши. Она любила свой тополь.
   Вдруг Ариша увидела, как кто-то лезет по стволу. «Кто это так рано?» - подумала девочка.
   Мальчишка, действительно, лез как-то украдкой, оглядываясь по сторонам. Видно было, что он сознательно выбрал раннее утро. Ариша приподнялась на подушке, пригляделась и узнала Петю Монахова – мальчика, который ей нравился. Он жил по соседству, за стенкой Аришиной комнаты. Молчаливый и некрасивый мальчишка, но глаза его были большие и черные, а брови густые, сросшиеся на переносице. Ариша никогда не видела ничего подобного, и душа её замирала, когда он проходил мимо неё по коридору.
   «Что он собирается делать?» - опять заинтересовалась Ариша и выползла из-под одеяла.    Петя пропал из виду, и ей пришлось подобраться ближе к подоконнику, чтобы проследить за ним дальше.
   Петя сел на большую ветку, достал перочинный ножик и стал быстро-быстро ковырять им ствол тополя. Сначала Ариша хотела крикнуть ему, что нельзя портить её дерево, но не решалась сделать ему замечание и сдержалась. Каждое движение ножа отзывалось болью в её сердечке.
   Петька быстро, как кошка, соскочил с дерева и исчез. Ариша, не долго думая, оделась и прямо через окно выпрыгнула на улицу. Она взялась руками за решётку и полезла на тополь. Выше – выше, а следов всё не видно. Страх сковал руки и ноги. Так высоко она никогда не залезала.
   Что же мог начертить на стволе её дерева её мальчик? Это Ариша хотела узнать первой. И что-то нежное, как тёплый ветерок, пролетело по её душе. Девочка-подросток полезла к вершине.
   Вот эта ветка. Стараясь не смотреть вниз, Ариша села, зацепившись руками, как обезьянка, за соседние тонкие ветки, отыскала следы от ножа.
Это были слова:
«Петя + Света = Любовь».


Белая шапочка
рассказ

   На катке её имя теряется. На катке её зовут Белая шапочка. Девочка-подросток, похожая на Снегурочку, поражает всех своим обаянием. Её белая шапочка, белый длинный шарф, белые рукавички, ослепительно-голубая куртка, чёрные, всегда отглаженные брючки, и белые коньки подчёркивают её голубые глаза. А ямочки на щеках привлекают всех мальчишек катка. Стоит только ей показаться, они начинают кружиться вокруг Белой шапочки.
    Сначала на стадионе включают музыку и на её звуки собирается народ. Открытая ледовая площадка заполняется быстро. Развлечений в районе бараков мало, особенно зимой. Каток любимое место времяпрепровождения для взрослых и детей. Белая шапочка тоже любит каток. Ей нравится, что на белых коньках катается она одна, чем выделяется среди дочерей и сыновей рабочих турбостроительного завода, заселивших близлежащие бараки. Мама девочки работает в буфете железнодорожной столовой. Они сыты и на свободные деньги мама старается побаловать единственную дочку. Выписав через Посылторг из Москвы фигурные коньки, мама осчастливила её на многие годы.
    Всё сошлось - естественная красота девочки, белая шапочка, белый длинный шарф, белые рукавички и белые коньки. Появления её на катке ждут все, потому что тогда зима превращается в сказку. Мальчишки ждут, чтобы покуражиться, девочки, чтобы позавидовать, взрослые - полюбоваться.
    Белая шапочка хорошо катается на коньках, но мальчишки проворнее. Сдёрнув с её головы шапку, они с диким восторгом понеслись по льду в предвкушении приятной погони. Девочка, изящно развернувшись на кончиках фигурных коньков, поскользила вслед за мальчишками, которые перекидывают её шапку из рук в руки, как баскетбольный мяч. Щёки её раскраснелись. Чёрные кудряшки прыгают по белому пушистому шарфу. Снегурочка выбилась из сил, догоняя похитителей.
  - Отдайте ей шапку! - кричат взрослые. - Она простудится!
    Но мальчишки вошли в азарт. Первая красавица у них на поводке.
   Тут на катке появился он - сказочный принц. Это Генка. Взрослый парень, высокий и стройный. Мечта всех девушек в округе бараков. Он уже работает на заводе и ходит всегда с компанией друзей.
    Белая шапочка налетела на него со всего маху, упала на коленки.
  - А - а - а! - закричала она.
  - Куда летишь?
  - Шапка... они отняли у меня шапку! - пожаловалась девочка, зажимая обеими руками колени.
    Гена помог ей подняться, прижал к себе дрожащую от боли и холода.
  - Эй, пацаны! - повелительным движением руки он поманил к себе хулиганов.
    Мальчишки мгновенно остановились. Повинуясь жесту взрослого парня, понурив головы, подъехали.
  - Верни шапку! - скомандовал Гена Рыжему, у которого в данный момент оказалась шапка.
  - А я чё, я ни чё, я как все!.. - мямлил Рыжий.
  - На! - сказал он и отдал белую шапочку девочке.
   В это время свет и музыку на катке отключили. Красавица всё ещё дрожала от холода и от внимания такого взрослого парня.
  - Пойдём я провожу тебя. Я знаю, где ты живёшь, - сказал Гена.
    Подружки Белой шапочки застыли на месте.
  - Вот повезло ей!
  - Смотрите, у него тоже белая шапочка.
  - Да, верно. Была одна белая шапочка. Теперь две Белые шапочки, - шушукаются они, глядя вслед красивой пары.
   Дело в том, что Гена тоже носил белую кроличью шапку-ушанку. Девочка видела на катке эту шапку. Парень ей нравился. Черты его лица правильные, подбородок мужественный, глаза с лукавым прищуром. «Ален Делон!»- подумала Белая шапочка.
    Гена шёл рядом и не мог оторвать глаз от красивой девочки. «Всю жизнь бы смотрел на неё!» - думал он.
  - Спасибо, что шапку вернул, - прервала его мысли спутница.
  - Они, глупые, не понимают, что ты можешь простудиться.
  - Они всегда снимают с меня мою шапку. Она им нравится.
  - Ты им нравишься.
  - Всем?
  - Всем!
  - А тебе нравлюсь? - фигуристка встала на кончики коньков, подняла руки вверх, сложив их лепестками тюльпана, и завертелась юлой на одном месте.
  - Мала ещё, чтобы мне нравиться.
   Гена соврал не только ей, но и себе. Он давно обратил внимание на необычную девочку. Ей пятнадцать, а ему двадцать пять. На что тут надеяться?
   Белая шапочка что-то ещё хотела сказать, но он остановил её.
  - Молчи. У тебя губы синие. Зайдём в подъезд, согреемся.
   В районе бараков стали появляться пятиэтажки, а через двадцать лет вообще будет коммунизм.
  - Пойдём.- согласилась девочка.- Я и вправду замёрзла.
    Они вошли в тёплый коридор. На первом этаже под лестницей висит батарея. Белая шапочка сняла свои белые варежки и положила их на неё. В это время он взял её руки в свои и стал дышать на них тёплым своим дыханием. Она прижалась к его груди.
    Сердце парня забилось часто-часто. Внутренний голос шептал: «Обними её, поцелуй её».
  «Нет, я не должен делать этого», - отозвался вовремя здравый смысл.
   Белая шапочка подняла лицо, посмотрела в глаза ему, прикусила губки.
   «Какие алые пухлые губки, как вишенки. Вкусные, вкусные, сладкие, сладкие»,- шепчет внутренний голос-искуситель.
    Спасение пришло неожиданно. В подъезд вошла женщина, подозрительно посмотрела на парочку и проворчала:
- Коньками пол поцарапаете.
- Мы уже уходим, - сказал Гена.
    Он взял с батареи варежки соблазнительницы, бережно надел их ей на руки, поправил белую шапочку на её голове, нежно хлопнул по пухлым щекам, чтобы сбить её улыбку до ушей, и вывел на улицу.
  - Чего улыбаешься?
  - Мне хорошо с тобой!
    На улице идёт снег, чистый, пушистый. Снег быстро засыпал белым пухом их белые шапочки.
  - Девчонки, наверное, сейчас умирают от зависти, что я с тобой.
  - Не успеют умереть. Вон твой барак. Мы уже дошли.
  - Давай ещё погуляем.
  - Ты в коньках собираешься гулять?
  - Я сниму коньки и выйду. Подожди меня.
    Девочка скрылась в дверях своего дома.
  «Уйти надо, - думает Гена, - зачем тебе эта малявка?» Он повернулся и решительно пошёл прочь, задел ветку дерева, и на него посыпалась россыпь белого снега. Он снял свою шапку, чтобы отряхнуть. Белая кроличья шапка напомнила ему Белую шапочку девочки. Он вернулся. В этот момент разверзлись небеса и к нему навстречу, широко расправив крылья, вылетел ангел в белой шапочке, в белом длинном шарфе, в белых больших рукавичках. Он поймал её, закружился на месте.

  - Пойдём, я покажу тебе окно моей комнаты - затараторила Белая шапочка и, спрыгнув на землю с его рук, потащила парня на другую сторону своего барака.
  - Вот мой тополь.
   Она обняла ствол высокого дерева.
  - А это моё окно. Темно. Мамы нет. Она ещё на работе.
   Гена смотрел не на окно, а на девочку:
  - Обнимаешься с деревом, как маленькая.
   Снег повалил крупными хлопьями. Сугробы растут на глазах. Белая шапочка упала в сугроб.
  - Подними меня, - слукавила она. А когда он наклонился к ней, потянула его к себе.
Оба повалились в пуховую белоснежную перину зимы. Лицо его оказалось так близко к её лицу. Ресницы засыпаны снегом, а губы дрожат от желания.
  - Как хорошо мне с тобой! - шепчет баловница, прижимаясь всё крепче и крепче к толстой куртке Геннадия.
   Гена гладил её белую шапочку и чувствовал тоже самое.
   В окне вспыхнул свет.
  - Мама пришла, - спохватилась мечтательница, - мне пора!
 - Я провожу тебя, - напоследок он прижал её так сильно, что у неё перехватило дыхание и в этот момент они оба произнесли слова:
- Я люблю тебя!
- Что ты сказала?
- Что ты сказал?
- Ничего я не говорил. Просто вырвалось. Иди спать, малявка.
   Они подошли к крыльцу барака. Гена поправил на ней белую шапочку и нежно подтолкнул к двери. Массивная входная дверь со скрипом захлопнулась за его мечтой.