Чудов монастырь. 1826 глава из романа

Я – Русский Бог – блюститель Прави,
Закона мира и добра,
Что Китежград хранит от Нави,
От тьмы, до нового Утра!
Кто чтит тот Век, когда народы
Шли к Солнцу точно на Восток,
Тот знает, что одной породы
Избрал людей я – Русский Бог!
Я – Русский Бог, я – князь с Востока,
Я – Индра, Один и Перун,
Дух неминуемого рока,
Творец санскрита, зенда, рун.
Я – Кельт суровый, я – Иранец,
Но прежде я есть Славянин,

А ныне воин я могучий,
Когда земля кричит: «Спаси!»
Мы возродим вольнолюбивых племя,
Превыше жизни будет честь,
Настало сильной правды время,
Гремит уж Русской Правды месть!
Проснись же, Русь, от снов и бреда,
От заклинаний колдунов,
И слово праведных: «Победа!» –
Услышим мы среди костров.
А. Игнатьев

О, вещая душа моя,
О, сердце, полное тревоги,
О, как ты бьёшься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Ф.И. Тютчев

Нет, я не льстец, когда Царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет, хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный.
Тому, кого карает явно,
Он тайно милости творит…
                А. С. Пушкин

Глава 3
ЧУДОВ МОНАСТЫРЬ. 1826

1
Чем дальше отстоит от нас былое,
Тем толще прах времён на нём лежит.
Предание загадочною мглою
Над прахом этим сумрачно парит.
Порывы ветра промысла святого
Порой срывает таинства покров
И Славы блеск от канувших веков
В крови пробудит племени младого
Восторг и преклоненье, и порыв.
Патриотизма происходит взрыв
И наступают лета обновленья.
Забытый пращур, вдруг в тебе ожив,
Вскрывает ложь о прошлом, как нарыв.
Нисходит вновь на Русь Благословенье.

2
Стираются все мелкие изъяны,
Когда взираешь через толщу лет
На главного героя из романа:
«История»; оставившего след
Неизгладимый, в памяти народа.
Уж образ светлый зависть не чернит.
С потомками делами говорит.
В союзниках его сама Свабода(1),
Что сходит, на смотрящего, в свой час!
И зримым он становится для нас.
На свет выходит суть сама героя.
И можно обо всём с ним говорить.
Масштаб его деяний оценить.
О чём ни спросишь, всё тебе откроет.
               
3
От зноя лета южного, степного
Бегу на Сороть вновь, в полночный рай!
Спешу в объятья жаркие родного
Пророка пасть, воскликнув: «Друг, встречай!».
От предвкушений бродит нетерпенье.
Став рысаком, готов карету мчать.
И день, и ночь не ев, не пив, скакать,
Чтоб наступило сладкое мгновенье:
В синь окунуться мудрую очей;
Пить звонкий перелив его речей
И чудом этим в Яви наслаждаться.
Не замечая смену дней, ночей…
Не чтя сожжённых, в беге их, свечей…
Речами мудрыми поэта умудряться

4
Год пролетел от первой нашей встречи.
Вновь мы по – братски  с жаром обнялись.
И потекли, не умолкая, речи,
Глубоким смыслом, наполняя жизнь.
Мне Пушкин раскрывал Руси былое,
А я делился настоящим с ним.
В одну реку потоки эти слив,
Грядущее всходило предо мною.
Давно ушедшее, вставало день за днём
И освещало, что грядёт, огнём.
Из них слагался образ жизни вечной.
В один из дней поведал друг рассказ,
Как пережил он драматичный час:
О судьбоносной с государем встрече.

Послушай же читатель его речи:

5
«Ах, младость, ты безумие, горячка!
С налётом благородства на душе.
Возвышенный порыв твой, как болячка.
Как глухота для мудрости ушей.
Республикой я бредил в эти годы.
Свободы философией я жил.
Рим с Грецией мне голову кружил.
Я был готов идти через невзгоды,
Чтобы мечты в реальность превратить.
Готов был жизнь за призрак положить.
Надеть на Русь парик республиканский.
Мечтал, поконы пращуров поправ,
Бунтарства насадить кровавый нрав.
Пылал во мне огонь раздумий адских.

6
Теория свободы абсолютной,
Не признающая Земли и Неба власть,
Кружила голову сияющею смутой,
В одежды равенства и братства облачась.
Монархия казалась угнетеньем.
И благом будет низвержение царя.
Весь нетерпеньем «праведным» горя.
Скорейшего желал я воплощенья:
Снов, миражей своих, республиканских грёз.
Писал с бравадой вызывающей и нёс:
Судьбы не дремлющей, за глупость, кару.
Был Высочайше запрещён в столицы въезд,
А я тщеславно ликовал душой, как бес,
Вообразив себя, сродни Икару».
               
7
Вновь снизошли волшебные мгновенья:
В межвременье открылось мне окно
И тает дух мой в сладком упоенье.
Вновь с Пушкиным пью мудрости вино.
Какое счастье быть с пророком в дружбе!
Его речами, как дыханьем жить.
Минутой каждой встречи дорожить…
Горящим пуншем голову мне кружит
Реальность, что волшебней, ярче сна.
Спадает с дум сомнений пелена.
И ты мечты своей касаешься рукою.
Нас время оставляет тет – а – тет.
Читатель, не сочти здесь всё за бред.
Я сам порой в сомнениях, не скрою.
               
Меж тем пророк наш продолжал:

8
«Ты, юность, вечно ветрена, безпечна,
Самоуверенна, наивна и глупа.
Жизнь видится счастливобезконечна.
Ниспровержение – любимая тропа,
Которой ты идёшь, чтоб всё исправить.
На троны силой справедливость усадить.
Народов счастье – манифестом утвердить.
Всех радоваться волею заставить.
И гений в летах твой восславить и любить.
В тщеславия миазмах, духом  нежась, жить
Средь славных и великих олимпийцев.
Как хлам, отбросив время, с Музами кутить…
Но воля Неба, словно Ариадны нить,
Ведёт тя к Свету, дабы исцелиться.

9
Приходит время: молодости бредни,
Как наваждения, уходят в мiр иной.
Ниспосылает Бог благоволенье!
Так, друг мой,  в некий час случилось и со мной.
С умом заговорило сердце властно!
И он опомнился, смирился и прозрел,
И совесть, с ужасом былое обозрев,
С Богами жить заставила согласно.
Под маской правды вечной я увидел ложь,
Вонзённая в моё сознанье, словно нож,
Оно мне было - зеркало кривое.
Что чтил я, было заблуждением ума.
И в самомнении кружилась голова.
Что возносила юность, всё чужое!

10
Свабода духа без Всевышней Воли,
Когда считаешь слепо, что во всём ты прав,
Губительна державе априори.
Сим развращается твой своевольный нрав.
В такой стране великой, как Россия,
Единой волею, где всё здесь скреплено,
Самодержавие с Небес не зря дано!
Русь на Земле с покон веков миссия!
Чтоб жизнь могла в добре земная процветать,
Поконы Божия наш долг здесь утверждать!
И разум просвещать отцовской Верой!
Тогда царить начнёт здесь Свыше благодать.
И просьбам нашим Небеса начнут внимать.
Русь с Богом нашим станет плодом зрелым!

11
Такая вот во мне метаморфоза
В Михайловском затворе процвела.
Поэзия сменилась мудрой прозой.
Меня рука Всевышнего вела.
Лишь Ведающий властен над свабодой.
Она ведь – обоюдоострый меч.
Чтоб из неё добро ты мог извлечь,
В премудрость знаний облачись народа.
Его желанье станет пусть твоим.
Живи с ним, впредь, дыханием одним.
Свабода – знаний дар тебе от Бога!
В трудах: учись, мудрей, овладевай.
Дано что Вышним, даром отдавай!
И в Вещий Лес откроется дорога

12
Всё сказанное, брат мой по Парнасу,
Я передумал сидя здесь в тиши.
Сложилось в ясный образ всё не сразу.
Но всё ж прозрел я в милой мне глуши.
На мир взглянул  здесь ясными очами.
С покоем мудрым в сердце и душе.
Декабрьский бунт не благом был уже.
Он не зари  был первыми лучами,
А искрой, что империю сожжёт.
И это в снах покоя не даёт –
Мне призраки являются ночами.
Какой уж год веду я с ними спор.
Кто силой власть свергает – права вор!
Сама судьба такого обличает».
               
13
«Я жил тогда в Михайловском, в изгнанье…
Сиял красой божественный сентябрь!
Царило солнце – знак благодеянья,
А не в грязи унылой, стылой  хлябь.
С утра свиданье с Музою – кокеткой
Под кофе горького заморский аромат.
Верхом прогулка… Ты уж знаешь, брат,
Свидания с милейшею соседкой…
Столиц меня не трогала молва.
От жизни не хмелела голова.
Я дни делил меж рифмою и прозой.
Так бы и дул провинциальный бриз,
Но мне судьба готовила сюрприз.
Витала надо мной уже угроза.

14
В ночь на четвёртое от Адеркаса(2)
Гонец примчался с письмами ко мне.
Где в них по высочайшему приказу,
Повелевалось следовать к Москве
Мамушка, как узнала, сразу в слёзы!
Я ей в ответ: что царь хоть строг, да добр;
В первопрестольной что теперь весь двор;
Что глупо ждать в такие дни угрозы,
Когда монарх восходит на престол.
В Тригорское послал забрать пистоль.
А в Пскове ждал меня фельдъегерь.
Люд высыпал прощаться на крыльцо.
В ночь отбыл к губернатору с гонцом.
Судьбе навстречу кони в быстром беге

15
Несли меня. А звёзды над главою
Мерцали хладом, как кинжала сталь,
И висельников лица предо мною
На миг представ, прочь уносились вдаль.
Свет фонаря бежал пугливо рядом
Всё, норовя погаснуть на скаку.
А кони всё бегут, бегут, бегут…
Луна буравит, не мигая взглядом.
Жандарм, поникнув головой, дремал.
Я ж к неизвестности умом взывал.
Грядущее почувствовать пытаясь.
Мы въехали во Псков перед зарёй.
Висел туман в раздумьях над землёй.
Восток украсила полоска золотая.

16
Представ пред губернаторские очи
И, выслушав напутственную речь,
В Москву заторопились ближе к ночи.
А так хотелось хоть на час прилечь.
Лишь тронулись, и навалилась дрёма.
Возок, качаясь, убаюкал нас.
До утра спал, не размыкая глаз.
Проснулся бодрым. Сладкая истома
В душе теплилась от забытых снов.
Почувствовал, что к встрече я готов.
Гурьбой, толкаясь, мысли набежали.
Вообразил с монархом разговор.
Порой переходящий даже в спор.
Так мы с душою время коротали».

17
«По русской, по ухабистой дороге
Четыре дня нелёгкого пути.
В возке под вечер затекали ноги.
Давались с болью первые шаги,
Когда сходил на станции почтовой.
Поля, деревни, города, леса –
Лежала Русь без края – без конца!
И я в неё влюблялся снова, снова!
Догадки всуе занимали ум.
Фельдъегерь молчалив был и угрюм.
Осенние красоты покоряли.
Но вот сквозь ельник злато куполов
Блеснуло, наконец, среди холмов!
К Первопрестольной в полдень, подъезжали.

18
Все улицы пестрели многолюдством.
В Москве ещё витал дух торжества.
Славленья звоны с колоколен льются.
В сиянии Ивана «голова».
В Кремль въехали, разбитые дорогой.
Одежда, лица – всё в густой пыли.
В порядок привести мы не могли
Свой внешний вид. Долг подгонял нас строгий.
Фельдъегерь генералу доложил:
«Доставлен Пушкин! Здрав и жив!».
И честь, отдав, скорее удалился.
Вновь замер в ожидании Брегет.
Монаршей воли обо мне всё нет.
С дороги, в ожиданье утомился».

19
«Пока я ждал, во мне боролись силы:
Дух революций и Завет отцов.
То душу в выси к Свету возносили,
То в мрачный стан Отечества врагов
Швыряли так, что сердце замирало.
Я был Катон(3) в сей миг, кровавый Брут!
То солнца свет царил, то буря смут.
В душе моей два мiра воевало!
Каких тогда оттенков чувств во мне
Ни бушевало!.. Дух пылал в огне.
И я не знал: за что же мне сражаться?
Как загасить страстей моих пожар?
В томленье духа растерял я дар,
В рассудке как безстрастным оставаться.

20
И место встречи было не случайным,
Ведь Чудов монастырь для власти знак.
Разор его – гнев Неба означало,
С ним царство погружалось в смуты мрак.
Так время, коротая в ожиданье,
Умчался в Годунова времена.
Припомнились святые имена.
Руси во славу их времён деянья.
Задумался: о выбранном пути.
Смогу ли им до цели я дойти?
В чём для Руси твоё предназначенье?
Кем лучше мне Отечеству служить?
Быть может, лучше в Гвардию вступить?
Монаршего я ждал произволенье!»

21
«Я лучше многих знаю государя.
О Николае первом говорю.
Года несутся, память не туманя.
С ним встречу вижу, словно наяву.
Не был я куплен лестным обещаньем.
Ни златом. Ни чинами при дворе.
Мы были с ним почти в одной поре.
Одни профессора нас просвещали.
Так высоко витал мой Божий дар,
Такую мудрость мiра открывал
В высоких сферах вдохновенья,
Что в духе был на равных я с царём.
Увидел не монарха – брата в нём.
Свело Руси во благо проведенье.

22
Мои на тот период убежденья
На знаньях пращуров стояли вековых.
С волхвом та встреча – духа час прозренья –
Открыла суть явлений мне любых.
Не перед кем я страха не имею.
Мне судьи – совесть и Всевышний Бог!
Моих всех побуждений в них исток.
Пред мудростью Небес благоговею.
Суть нашей встречи заключалась в том:
Чтоб путь служенья был открыт царём
И жизнь свою я расточал во благо.
Его устами говорил сам Бог.
И я уже ослушаться не мог
Русь Светлая с тех пор мне стала стягом!»

23
«Под сводами обители старинной,
Часы особым образом текут.
Былая жизнь встаёт в картинах зримо,
Деяний давних открывая суть.
Под ними тают предрассудки наши
О наших предках. О былом Руси.
О чём угодно можешь их просить
И Дух былого всё тебе расскажет…
Начало есть во всём, и есть конец:
Явился в доломане удалец.
Сей был – Потапов, генерал дежурный.
Он предложил мне следовать за ним.
Звон шпор летел по комнатам пустым.
Маячил впереди мундир лазурный».
               
24
«Как? Своего и ты враг Государя?» –
Сказал мне император, лишь вошёл.
«Ты, Пушкин, гением своим сияя,
Кто на Руси всех, словом превзошёл?!
Тебя Отчизна родила, вскормила!
А ты её устоев древних вор?» –
Меня пронзал  испытующий взор.
«Здесь звонкая твоя запела лира!
Так ты мне враг? – по чести отвечай!»
«Я от волненья онемел. Молчал.
И пауза тянулась, и звенела».
«Не хорошо сие! К чему рожно?
Такого быть меж нами не должно!»
От удивления душа оторопела.

25
Нависли, тишиной звенящей, своды.
«Что же молчишь ты, Пушкин? Я ведь жду!» –
В меня ворвалось, как глоток свободы.
Я выпалил, отбросив прочь вражду:
«Виновен, Государь мой – и добавил –
Жду наказания!». Мой замер взгляд.
Спокойно свечи на столе горят.
Свои глаза в его глаза направил.
«Спешить я с наказаньем не привык» –
Ответ суровый прозвучал, как крик.
«Ты помоги мне быть с тобой не строгим.
Тяжка пред Богом служба у царей!
Отдайся воле царственной моей.
У нас с тобой одни пути – дороги».

26
«Республика лишь яркая приманка,
Дурманящая недорослям ум.
Кровавая в народе лихоманка.
Диктат у власти – плод не зрелых дум
Потуги в самомнении бездарных
Мыслителей, несущих миру вред.
Немецких  Тугендбундов(4) в жаре бред,
Мечтанья итальянских карбонарий.
При самодержце легче люду жить!
Врагов державы мощью победить.
С ним люду легче пережить напасти.
Быстра в решеньях самодержца власть.
Народ свой – плоть от плоти – не предаст!
Страна сильна в нём средоточьем власти».

27
«Не думай будто, будучи монархом
Не твёрдой воли,  без закала чувств,
В грядущее взирающий со страхом,
Мог бы с Палладой(5) заключить союз!
Главу срубить сей гидр революций!
Народу ближе самодержца власть.
Готов он за неё в сраженье  пасть.
Помазанник роднее конституций
Для, верящему Богу, мужика!
На этом Русь стоит уже века.
Сакральная в сем строе её сила!
Через царя от века правит Бог.
Я не предал завет и Он помог.
Россия снова смуту победила!».

28
«Лицом монарх был строг. Глаза сверкали
Величием и мощью неземной.
От этих слов мы ближе в духе стали.
Служить державе волею одной
Подвигнуты мы были не случайно».
«Ты, Пушкин, так ещё и не сказал,
Что для тебя в правленье идеал?
Последствий не страшись, Я правды чаю!
Судьёй пусть будет Бог тебе! Не я.
Тревожит что в Отечестве тебя?
Не враг тебе я. Признавайся смело!»
«Мой Государь, открытость Ваша – честь
Для преданного Вам, каков я есть.
Отвечу тем же. Сердце так велело!»

29
«Бунтовщиков судить вы были вправе.
Так требовал от Вас Ваш высший долг!
Предав присягу, честь отцов попрали.
И посягнули на святой престол.
Призвали на кровавый путь державу.
Чужих земель чудовище сразив,
Устоев верность Богу утвердив,
Вы сели, Государь, на трон по праву!
Но есть и доморощенное зло,
Страшней, губительней того,
Чем нас, в свой час, Европа заразила.
Сразится с ним, заставит сама жизнь,
Коль Небеса избрали Вас служить,
Чтоб это зло само Вас не сразило.

30
«Яснее выражайся, коль уж начал» -
Царь перебил, весь обращаясь в слух.
Нелёгкая мне выпала задача,
Но мой уж был неколебимым дух.
«Ваше Величество, самоуправство;
Чиновников подкупность и судов.
Россия стонет от властей тисков.
Страдает безопасность государства.
Насилие, поборы и грабёж!
Их голыми руками не возьмёшь.
Смеются, Государь, над Вашей властью!
Царит чинуш в державе произвол.
И от него народ гол, как сокол.
Вот суть, Ваше Величество, несчастья!»

31
«За лоском нашего, мой Царь, дворянства
Маячит тьма. В нём сердца не найти.
Прижилось в нём масонства окаянство.
Оно преграда на благом пути.
Враг Ваших дел на поприще народном –
Помещик – деспот  кристианских душ!
Сдирает с них для безполезных нужд
Три шкуры! В праздном мнении упорно
Европы насаждает идеал.
Проводником вольтерианства стал.
Именья просадив, везёт идеи
Из – за границ. И растлевает люд.
А на устои пращуров плюёт.
На бедствиях народа клоп жиреет.

32
Нет у России общего с Европой.
И не было! Сколь в Быль не уходи.
Мы, русские, по сути, филантропы.
Что свято, чтимо ей, то нам претит.
По Совести всегда мы с Богом жили.
Важней всего нам с Небесами лад.
От первых дней покон Творца нам свят.
История – пародия на Были!
В простонародии, ум не пророк –
Угадчик. Точно видеть им он мог
Порой грядущее. Но не провидеть.
Нельзя иначе было быть – твердят.
История – не точных знаний взгляд,
А то, что хочет видеть повелитель!

33
России ближе произвол духовный,
Чем избранными писанный закон.
На заповедях Божьих коль основан,
То всеми  в оной почитаем он.
Но если в нём безнравственность фундамент,
Тогда покорности в народе не найти.
Нужда взыграет – сможет обойти
Любой! И совестить себя не станет.
Оставим Западу трансгуманизм –
Красиво упакованный цинизм.
А на Руси пусть правит справедливость!
Нам судьи – наша совесть, да сам Бог.
Они нам процветания залог.
На сих крылах Русь в духе возносилась!»

34
«Не удивлён, что подданные Ваши,
Взирая на Отечества разор,
Из ножен извлекли свои палаши
И вынесли властям сим приговор!?
Свободу – вместо притеснений!
Вместо насилия и лжи – закон!
Чтоб царствовал над всеми равно он.
Причину вижу в этом возмущенья.
Вольны Вы осудить решений путь,
Но только не волнений этих суть.
Ошибка – дерзость выбранного средства!
Но благородство цели не признать
Вы не могли, мой Государь! И знать
Карая, сей зародыш многих бедствий,

35
Сочувствием смутьян не обделили.
В Вас царь карал, а человек прощал!
Боренье долга с чувством пережили.
Но Бог Вас к справедливости призвал»
«Смелы твои слова» – сурово, но без гнева,
Изрёк, смотря мне в очи, Государь.
«Оправдываешь бунт? Что ж, сам бунтарь?»
Свечи заволновалось пламя слева.
Метнулись в страхе тени по стенам,
Сродни потусторонним существам…
« О нет, Ваше Величество!» - с волненьем
Воскликнул я. «Оправдываю цель.
Могли Вы в души проникать досель,
Проникнете в мою ж, хоть на мгновенье!

36
Увидите, что чисто там и ясно!
Что не таю коварства я и зла!
Что мысль такая к Вам пришла напрасно.
Мечта о благе в сем меня вела!»
«Хочу, так верить, Пушкин! И так верю!
Что предан ты отечеству и мне,
Сегодня убедился я вполне.
Отчизне, вижу, как и предки, верен.
О ней радеешь. Презираешь лесть.
Всего превыше – родовая честь…
В тебе нет недостатка благородства…
Но! Ноша критика всегда мала,
А у творца – безмерно  тяжела.
И первое порой сродни юродству».

37
«Чтоб провести глубокие реформы,
Монаршей волей здесь не обойтись.
Нужны иные нравственные нормы.
Их прежде нужно в подданных взрастить!
В сем деле надобны усилия народа
И время, чтоб всё встало на места.
Один царь не снесёт сего креста.
И не достигнет нужного исхода.
Цель требует от всех духовных сил!
Монарх же должен, их объединив,
Возглавить  битву с этой грозной гидрой.
Тогда придёт желанный нам успех.
Наступит процветание для всех.
А ты сие прославишь своей лирой.»
               
38
«Victor, когда б в столице был я в день
Кровавый покушения на трон,
То с Милорадовичем встал бы на ступень
И с ним бы я призвал блюсти закон
Друзей лицейских и певцов свободы!
Не в силе – в Правде наш Отец и Бог!
Я в стороне остаться бы не смог.
Уже владела мною суть Свабоды.
Я сделал всё бы, чтоб не вспыхнул бунт.
Его вожди, по духу, жалкий Брут.
Банальные служители корысти.
В безделии Вольтера переев,
И в нём духовный яд, не разглядев,
Стал Русский Дух им ненавистен!»

39
«Изюминка не в том, мой друг, свабоды,
Что можешь мчать куда глаза глядят.
А в том, что зная Мiрозданья коды,
Ты начинаешь с ним шаги сверять!
Осознанно, по доброй духа воле
С Отцом Всего ты Будущность творишь.
На Знаний языке с ним говоришь,
А не бездумно лбом бьёшь пол до боли
И пред Премудрым предстаешь глупцом.
В Свабоде ты сливаешься с Отцом
И в этот миг ты познаёшь вкус счастья.       
Свабода – с Богом в унисон дышать.
С Ним вместе звёзды в Небе зажигать.
Жить с совестью своей всегда в согласье».

40
 «Наш разговор ставал всё откровенней.
Он был, как говорится, по душам.
Одни владели нами устремленья.
Разнились взгляды, как их воплощать.
Любовь к Отечеству и к славным предкам
Внушали сердцу правду говорить.
Царя в шагах державных убедить.
Возможностью воспользоваться редкой
Желал, чтобы в монархе утвердить
Законы вечные, по коим должна жить
Избранница Всевышнего – Россия!
Чтоб волю чрез неё Свою вершить!
Земли народам Праведность внушить.
В избранничестве Божьем наша сила!»

41
«Пожалуй, здесь нарисовать мне стоит
Какой же образ Русь в себе хранит.
В сем деле разночтение любое
Разладом, друг, с тобою нам грозит.
Русь не земля, и не её безкрайность.
И не народы, что на ней живут.
Божественных поконов она суть!
В Мiрах их воплощенье и сакральность!
Служение её – гармонию хранить!
Не оборвалась, чтоб связующая нить,
Отца Всего с детьми в одежде воли.
Сию - то Русь избрал нас Бог нести!
Под её сенью в духе чтоб расти,
Внимая: Совести своей и Доле!»

42
Охрана Словом Созданного Мiра.
Тем Словом, что началом есть Всего!
Чудесная Творца в нём скрыта Сила.
Прав был мудрец: «И Слово было Бог!»
Оно есть ключ к истокам Мiрозданья.
А Русь – фундамент! Жизнь на нём стоит.
Все эти тайны Буквица хранит.
Грядущего в ней скрыто процветанье.
Свет Радости Творца в Руси сокрыт.
Он в Сущностях безсмертием горит.
Русь – «кровь» Всего на тонком плане.
Она собою поглощает Мрак.
Вот почему искони Тьма нам враг.
И без Руси Земли Мидгард не станет.
               
43
«Возобновлю своё повествованье.
Тебе открыл я образ слова «Русь!».
На суть его, друг, обрати вниманье.
Теперь же в Чудов монастырь вернусь:
Его Величество умолк. Поправил
На серебре чадящую свечу.
Как подобает, я стою, молчу.
И не пойму: во сне я, или в яви.
Царь медленно прошёлся вдоль стены,
Хранящей лики давней старины,
В перчатках руки заложив за спину…
До слуха доносился скрип сапог.
Вид Государя был задумчив; строг.
Промолвил, повернувшись у камина:

44
«Чтоб избежать тебе земного ада,
Дай честно своему царю ответ:
Тобой ли писана «Гаврилиада»?
Ответа прежде выслушай совет:
Тебя пойму, коль не кривя душою,
И ложью не марая свою честь,
Ты выложишь сейчас мне всё, как есть,
А я монаршей волей всё устрою.
Синод, скажу, могущественный враг!
Тебя при жизни превратит он в прах.
Коль грянет суд, я буду уж безсилен.
С тобой мы твёрдо знаем: «В правде Бог!».
К лжецам же он – неотвратимо строг.
Все пращуры заветом этим жили».

45
«О, Государь, не смею лгать пред Вами!
Моя рука водила тем пером.
Гаврилиады строки лились сами.
Сколь на меня несчастий навлекло!...
Вы рассудите: может быть такое,
Чтоб, Богом данное нам, стало злом?
А церковь объявила то грехом?!
Ведь заповедь: «Плодитесь…!» - нам рекома
Отцом Небесным первой на Земле!
Мне совесть не даёт благоговеть
Пред лживым лицемерием под маской
Сакральной жертвы Богу на кресте!
Дано мне было знанья обрести
Волхвов Светых ещё в Лицее Царском!

46
Не может жаждать Бог кровавой жертвы –
Отец Всего, который есть Любовь!
Обычай этот – порожденье смертных.
Лишь сатане угодна жертвы кровь!
Народ славянский внук Живого Света.
Дух чист его пред Богом, как дитя.
Мистерии кровавые претят
В нём Духу, Букве, Совести Завета!
Кровь проливали русичи в боях.
Не ведом был им перед смертью страх:
Не имут сраму, павшие за Веру!
За Отчину! За Землю! За свой Род!
В Русь Небесами собранный народ.
Он Истину различит от химеры».
               
47
«Пронизано в Мiрах Всё Божьей Волей
Кто дружен с ней – хранит всесильный Кон.
Кто же колеблет Вечности устои.
Тот в Хаос Мрака выброшен – в  закон.
Конец Всего скрывается в Начале.
Начало истекает из Конца.
Под небом нет такого мудреца,
Чтоб Кон премудрый разорвать бы чаял.
Лишён Мрак смысла, если Света нет.
В сей формуле найдёшь всему ответ.
Коль Кон постигнешь, сразу богом станешь!
В пылинке скрыт Безкрайний Белый Свет,
А в Нём не счесть созвездий и планет,
Что плавают в пылинок океане.

48
Мудрец изрёк: «Что было, то и будет!».
Под видом славных, будущих побед,
Круг пробежав, вновь прошлое наступит.
Вернётся суть давно забытых лет,
Наполненная новым содержаньем,
Рождённым мыслью дедов, и отцов.
Грядущее рождает произвол:
Дел наших, помыслов и чувств, желаний.
Живя, об этом думает ли кто?
А наши внуки это жнут потом,
И вопиют: За что нам эта доля?
А пращуры ведь это знали всё!
По Кону Святу строили житьё.
Не мысля дурно, слов дурных не молвя».
               
49
«Нам Истина есть Бога утвержденье!
А жизнь есть проявление Его.
Поконы нам с Отцом соединенье
И вечной нашей жизни естество!
Закон напротив: отверженье Бога.
И самость духа в гордости своей.
Его представил в Торе Моисей.
Русь к гибели библейская дорога
Ведёт! Отчизну ожидает крах!
Я Вам, как фараону Каллимах(6),
В грядущее дороги раскрываю.
На перепутье Вы, мой Государь…
Не я Вам говорю – Небесный Царь!
Он верный путь Вам к жизни предлагает!»

50
«Мы знаем, Государь, неколебимо,
Что Русь была и есть поводырём
К Поконам Бытия неистребимым,
Кого мы Вседержителем зовём!
Ни Вавилон, Шумеры, иль Израиль
Хранителем избрал Он Слов своих.
Из стари Русь на Знаниях стоит,
Которые ей сам Творец оставил!
Так нам ли с библией сверять завет
Отцов! Иль нет у нас Священных Вед,
На коих Русь Святая процветала!?
Народу Вашему не нужен Моисей!
Он чужд ему с историей своей.
Возможно ль что – то, выше идеала!

51
У нас, у русских, правит Справедливость –
Один из трёх Державности столпов,
Что Русь своей Культурой в Мiр явила.
Одна из данных Богом нам основ,
От дней творения питающая Космос.
Для Духа русского незыблемый устой.
Смысл справедливости в Европе же другой.
Вполне земной. По духу тоже, что и domus(7).
Европой Русь не станем никогда!
Что либералы врут нам – ерунда.
Там рубят сук, щепа – к нам залетает.
Мал вроде грех их – велика причина!
Европа же, коль совесть, где найдёт,
Для жизни в духе снова оживёт.
Тогда и в Русь войдёт по праву чина.

52
Наглядный образ Запада – подсолнух.
Цветок один. Плод – каждый по себе.
Русь – океан, что каплями наполнен.
Им в добрый час, плывя на корабле,
Достичь, способен ты, желанной суши.
Его на капли уж не разделить.
Любое зло он в силе поглотить.
В жизнь выплеснуть раскаянные души.
Суть: Русь на знаньях издревле стоит!
Европа ж слепа в поисках своих.
Жизнь – знания, а ей и горя мало.
Процент ей судный – совесть и судья.
И злата блеск, как божество, ей свят.
Оно давно ей богом высшим стало.

53
Трон средь республики, что бочка с зельем,
Над коей медленно горит свеча.
Маньяки революций, этого ль хотели,
Когда рубили головы с плеча
Тем, кто берёг свою страну от краха;
Невинной крови ради вздорных грёз,
В тщеславии зарвавшихся, вельмож?
У революций герб: топор и плаха –
Один на веки вечные для всех!
Либерализм – до века злейший грех!
И за него всегда одна расплата:
Предателей презренных произвол.
Народ всегда ограблен: бос и гол.
И наступает диктатура ада!

54
Был дан нам свыше на заре былинной
Волшебных знаний событийный Кон.
Он, словно зеркальце из сказки, зримо
Являет: что закон есть, что покон.
Глядясь в него, жизнь видеться цикличной.
Она дыханье Бога: Ха и Тха(8).
Как надо жить, чтоб избежать греха.
В нём открывается Божественная вечность!
Библейская наука не верна!
И более того скажу – вредна!
От Бога нас ведёт в апокалипсис.
Прошу Вас изымите, Государь
Изданье Библии. Нам Веды – царь!
Исток в них скрыли Боги вечных Истин»

55
«Открылось Вам, мой Государь, что должно.
Для этого, я знаю, Бог нас свёл.
И выбор избежать Вам невозможно.
Двуликий Византийский чужд орёл
Руси, от века верной  Богу Свету!
Язык наш подтверждение тому.
В народе чтят богиню Кострому(9).
Русь до Христа  цвела многия лета,
Вкушая знания отеческих Богов!
Они доселе суть истотных слов(10).
Хотя, достигнув нас, и оскудели.
Уверен, изберёте верный путь.
Народу нужно прошлое вернуть,
Чтобы славяне  будущность имели».
               
56
Свой взгляд на Библию пред Государем,
Раскрыв, умолк. Язык мой пересох.
Что понят я, рассчитывать был в праве.
Не чувствовало сердце здесь подвох.
Его Величество не торопился
С ответом на сентенции мои.
В раздумиях не шевелясь, стоит.
А я тогда родным Богам молился.
Благие чувства единили нас.
И мы уже не замечали час.
Нас Высшее тогда объединило.
Возникла душ волнительная связь.
Меж тем, к столу неспешно воротясь,
Стал молвить Государь неторопливо:

57
«Тебя синедрион наш не оставит
В покое, Пушкин, правду говоря.
И не мытьём, так катаньем заставит
На суд предстать. Послушайся царя!
Воспользуйся дарованным талантом:
Воздай хвалу стихами Небесам.
Как это сделать лучше, знаешь сам.
Откупишься ты этим малой платой
За свой покой. За будущность свою.
Исполни, Александр, что говорю.
Сим упростишь и мне твою защиту.
В дальнейшем, чтобы не было хлопот,
Коль объяснения потребует Синод.
Письмо мне, где бы ни был, отпиши ты.

58
Да не забудь печатью запечатать
Своей. И отправляй скорей с гонцом.
И не скупясь, отсыпь посланцу злата.
Тебе Я буду любящим отцом!
Хранить теперь я буду от напастий
Тебя, певца грядущего Руси.
Сей долг пред ней ты с честию неси!
И верным другом стань для Нашей власти.
Я встречею с тобою, Пушкин, рад.
Мне близок твой на будущее взгляд
Отечества. Открывшиеся знанья,
Во благо я употреблю его.
А ты люби монарха своего.
Даёт нам Бог дружить обетованье!

59
Отныне буду, благородный Пушкин,
Я цензором твоим. Твоим трудам.
Отбросим этикета погремушки
И выпьем русской водки по сто грамм.
Скрепим мужскую дружбу сим до гроба.
Желания сердец объединим,
Во благо Родине употребим
Что нам открыто! Чем владеем оба!»
«Даю Вам слово чести, Государь,
Талант свой положу на сей алтарь
И саму жизнь, Отчизна, коль попросит!»
Мы чокнулись и выпили до дна.
И рухнула условностей стена.
Любовью засияли наши очи!»

60
«В усилиях лишь общих ждёт победа.
Спасение – в согласии сердец.
Не любят нас почти все страны света.
Один у нас союзник – Бог Отец.
Что ж, Пушкин, до тебя… отныне волен.
Не вижу я преступника в тебе.
Так нужно было, видимо, судьбе
Дух и талант твой подержать в затворе,
Чтоб мудрости они набрали сил.
Чтоб в час свой ты народ воспламенил,
Для светлого грядущего, на подвиг.
Теперь ступай! И думай об одном,
Руси служить как, словом и пером
По совести. Да Бог тебя сподобит!»
               
61
«Гора свалилась с плеч моих в тот вечер.
Я грудью полной осенью дышал.
Невзгоды разом уплыли далече.
Я бодрым шагом к дяде зашагал.
Сияли звёзды радостно на Небе.
Трепал за бакенбарды ветерок.
Стучала кровь бодрящая в висок.
Ворчал желудок о насущном хлебе.
Я миновал распутие судьбы.
Но встречи этой в век мне не забыть.
Я вновь и вновь к ней буду возвращаться.
Усталость с ликованием слились
До дяди ноги сами доплелись.
С повесой старым жаждал я обняться!

62
Была уж ночь, я сел писать «Пророка»,
Отмывшись  от дороги и поев.
Без тяжкого труда писались строки.
Слова царя исполнить я хотел.
Сложился стих всего минут за тридцать.
Совет царя велению сродни!
Я тут же загасил свечей огни
И рухнул спать. Заснул. И вижу сниться:
С недобрым блеском чёрные глаза.
Блеснула молния. Послышалась гроза
И угль вошёл в лежащую фигуру.
И вздрогнул неподвижный человек..
Огнь вырвался из под закрытых век
И запылало небо грозной бурей».
               
63
«Мы встретились с царём на перепутье.
Открыла встреча каждому свой путь
Всё сказанное, стало жизни сутью.
Мы с них уж не могли потом свернуть.
И впредь с царём случались разговоры,
Но этот судьбоносным для нас был.
Грядущее обоим он открыл.
Конец он положил моим раздорам
С верховной властью, совестью, царём.
Я был ещё им долго окрылён.
Суть слова в нём открылась «Самодержец!».
Отнюдь, не самоволие есть власть,
Но с нею в самомненье можно впасть.
И будет Богом царь тогда низвержен».

64
«Рассказ на этом я, мой друг, закончу.
Всё важное тебе поведал в нём.
Душа моя отдохновенья хочет.
В поля, на волю к Сороти пойдём!»
Ещё на небе солнышко блистало.
Играли зайчики на дышащей воде.
Для взора горизонт лишь был предел.
Река прохладой нам в лицо дышала.
К порогу лето красное пришло.
Недолго будет радовать тепло.
И скоро затуманятся просторы.
В природе: лето – выдох, вдох – зима.
Так в Мiрозданье дышит жизнь сама.
В грядущее пути – дороги торит.

65
«Рассудок Государю был товарищ:
Трезв, хладнокровен и без суеты.
И калачом его в гнев не заманишь.
Он человек был скрытой доброты.
Я чувствовал в нём разум просветлённый.
Он знаниям забытым был не чужд;
Глубокой мудрости державной  муж.
Victor, признаюсь, я был поражён им.
Внушал он уважение, не страх.
Был докой в государственный делах.
Мы стали дополнением друг друга.
В ту встречу я монарха полюбил.
Со мною он, как с равным говорил.
Сынами одного мы были Духа.

66
Коллизии Романовского рода
И Птолемеев – словно близнецы!
Нет у династий мирного исхода,
Когда их основатели-отцы
Страданье, кровь невинных заложили
Под, добытый  по воли рока, трон.
Как много у династий сих сторон
До дрожи сердца схожих!... Прогневили
Они своим лукавством Небеса.
Не избежать ужасного конца
Потомкам! Внук то жнёт, что сеет пращур.
И это я тогда сказал царю.
Да минет сия участь  их семью.
Да изопьёт она прощенья чашу!»

67
«Вращается весь мир вкруг человека –
Пора бы уж народам осознать.
Он – цель Творца от века и до века.
Ему дано, судьбой повелевать.
А человек погряз в житейских сварах.
И нет ему важнее этих дел.
К Божественным началам охладел.
А для него ведь создавалась Сварга(11).
Он сам когда – то звёзды зажигал.
Отцу – Творцу он с радостью внимал.
Он Космоса осваивал Начала.
Царил между Отцом и сыном Лад.
И это было высшей из наград.
Бог на Земле, что же с тобою стало?

68
Коль лень тебе своей судьбою править,
То сим займётся, душ заблудших вор.
Твой разум суетою затуманит.
Житейским вздором отвлечёт твой взор.
Собьёт глупцов в покорное он стадо
И станет резать их, доить и стричь.
Используя то пряник, а то бич,
Загонит оных он под своды ада.
Чертям едино: мудр ты, иль глупец.
У загнанных – всегда один конец.
За хладность душ достойная расплата.
Нельзя безпечно прожигать лета.
Поводырём любовь и доброта
Пусть будут вам, а не коварство злата.

69
Желанье Бога – Свет Животворящий,
А притяженье – Воля, суть, Его.
Они же вместе – Бог Любовь, дарящий
Жизнь вечную для сына Своего.
Стать таковым, задача человека!
Для этого нам знания даны.
Давно ждут нас под прахом старины.
Давно без нас томится Духа Мекка.
Там, где живёшь теперь ты, друг,
Вновь засиял Дня Сварожьего круг(12).
И Космос прорастать стал в ваших душах.
Пройдёт ещё, без малого, сто лет
И Знаний Высших засияет Свет.
Для Слов Любви отверзет ваши уши».
               
70
«В моих стихах, что дарит вдохновенье,
Порой не сразу бедный разум мой
Раскрыть, способен образ осмысленьем
И овладеть сакральной глубиной.
И мне, мой друг, на это нужно время.
Не думай, что во всё я посвящён.
Бывает сам открытьем поражён.
С трудом его своим умом объемлю.
Мне, как другим поэтам, Вещий Лес(13)
Диктует строки. Полон он чудес
И знаний всеобъемлющих, глубоких!
Он – истинный учёный и поэт!
Невежества в нём тёмных пятен нет.
Пред ним любой мудрец – убогий».
               
71
Прерву на этом, дорогой читатель,
О странствиях чудесных мой рассказ.
Такого случая счастливый обладатель,
Ему я удивляюсь каждый раз,
Когда мне память вдруг о нём напомнит.
И начинается борьба с самим собой.
И каждый раз кончается сей бой
Ничем! И мысли – загнанные кони –
На этом останавливают бег.
В ином всё это вызовет лишь смех.
Но для меня, признаюсь, крайне важны
Все эти чувства, мысли, что открыл
Тебе. В них жизнь ещё одну прожил.
Быть может, ты меня поймёшь однажды.

               

1.Свабода- в истотном русском языке не было синонимов. Каждый предмет, явление имело свой образ, Который записывался (кодировался) определённым словом, состоящим из определённых буквиц.  В истотном языке  есть, по крайней мере, два образа к нравственному понятию свободы. Вот варианты раскрытия образов:   
Свабода - Небесное (порядок Мiроздания) (сва), Богами (бо) данное человеку (да).
Свобода - собранное (с) воедино (в) нечто, но для нас уже проявленное (о), преобладающее (б) над истоком ( Божественным) (а);  сие (с) собранный воедино (в) ОБОД человека (а). Это система уклонения человека от предначертанного ему Родом Небесным; Богоборчество.
2.Адеркас Антонович Адеркас (1775,  — 22 июня 1831, Воронеж]) — генерал-майор, действительный статский советник, Псковский и Воронежский гражданский губернатор.
3.Катон Марк По;рций (известен так же как Младший или Ути;ческий. Для современников был наиболее известен как образец строгих нравов, сторонник республиканских идей, лидер аристократии в сенате; принципиальный противник Цезаря и видный философ-стоик. После самоубийства в осаждённой Цезарем Утике стал символом защитников республиканского строя.
4.Тугендбунд – ( нем. Tugendbund )— «Союз доблести», патриотическое общество в Кенигсберге, Пруссия. Существовало с апреля 1808 года и по январь 1810 года. 
5.Паллада – богиня; под её покровительством находится гражданское устройство, племенные учреждения, государственная жизнь; богиня всепроницающего и ясного эфира; богиней проницательности ума, осмотрительности, богиня всех изобретений искусства, богиня художественной деятельности, умственных занятий, богиня мудрости.
6.Каллимах - (др.-греч. ;;;;;;;;;;; около 310, Кирена — около 240 до н. э., Александрия[1]) — один из наиболее ярких представителей александрийской поэзии, учёный-критик, библиограф.
7.Domus - дом
8.Ха и Тха – Ха - вдох Творца (положительная энергия); Тха – выдох (отрицательная энергия). Так работает Кон    -  Постоянное движение, согласно канонам, в определенной последовательности, воздействующее на все существующие формы жизни, организуя (изменяющая) их форму существования и деяний. И он же – Кон -    – истина, сотворённая Богом. Жить по кону - значит владеть истинными знаниями, то есть ведать. Путь золотой середины, праведный путь; https://www.youtube.com/watch?v=iT1I0pN4mkg
9.Кострома – сестра и жена Купайл, дочь Самаргла и Купальницы. Почитается как богиня плодородия, урожая, лета и Солнца; покровительница влюблённых. Является стихийным воплощением Воды, созидательной женской   первоэнергии.
10.Они доселе суть истотных слов – По Платону Лукашевичу:  от сотворения Мира Род Человеческий имел Единый Всеобщий Язык, который он назвал истотным  (изначальным). По правилам этого языка слово читалось слева направо, а образ раскрывался справа налево. Пример; МИР – РИМ; СЛОВО – ВОЛОС. Такие слова Лукашевич назвал истотными, сохранившими первоначальный образ.
11.Сварга - синоним Ирия \ Вырия (рай); "Сварга" - это так же и Звездное Небо. Это «Олимп» всех светлых Славянских Богов.  Бог Сварог является верховным божеством Славян. И от его имени происходят все небожители – Сварожичи, и место где они обитают – Сварга.
12.Дня Сварожьего круг – Сварожий круг длиться 25920 лет, а Сварожий День – 6480 лет. Он начался в 2012 году.
13.Вещий Лес –сильный помощник, веданием утверждающий Жизнь;  в прямом смысле хранитель Духа и мудрости наших Предков. В научном понимании это ноосфера Земли.