Долгое объяснение в любви. Роман в одну главу

ДОЛГОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ…

Роман в одну главу.

«Мне надо снова к нему привыкать…» - промелькнула мысль.
Вспомнился диалог.
- Чем ты занимаешься?
- Перечитываю свои сказки.
- А мои стихи не хочешь почитать?
- Не могу сейчас. Еще почитаю.
- Хорошо.
«Как же он любит и ценит время, где пишутся его сказки». Улыбнулась радостно. «И как же трудно и благостно это время для меня».
Продолжая улыбаться, присела к компьютеру и набрала текст.
 «Мне надо снова к нему привыкать»!

Глядя в зеркало, она заметила, что седая прядь стала гуще, но улыбка не исчезла с ее уст. Он вернулся. Живой. Ушла в небытие разлука. Они снова были вместе.
А разлучало их всего лишь ее беспокойство, которое до его возвращения стало ее спутником. И когда голос в трубке ласково произнес ее имя, этот спутник растворился, словно его и вовсе не было.

Над морем зависает невыносимый жар. Чайки наталкиваются друг на друга и камешками падают к волне. Царит июль, когда солнца не видно, а только плотная стена света, почти багровая, отгораживает море от берегов.
На берегах - никого.
Лодки безжизненно прижаты к суше вчерашним ураганом.
И цветом, и необычностью формы, выделяется одна из них.
Бирюзовая черепаха.
Вырезанная из странного, не прозрачного, зелено – голубого материала
голова черепахи, с темно - синими камешками глаз, совершенна.
Ласты - весла с двух сторон лодки по два на каждой, подвижно закреплены в уключинах.
Корма заканчивается хвостом, чуть короче весел.
В центре лодки расположено довольно вместительное помещение, покрытое таким же материалом и разделенное черепашьими квадратиками.
В одном ряду с потемневшими от времени и влаги лодками, черепаха кажется зелено - голубой звездой.
Море замирает. Глубинные потоки уходят. Только изредка вскрикивают волны, царапая песком, опрокинутые переломанные вчерашним штормом, суденышки.
А еще говорят, что жизнь зародилась в воде. И в противоречие - разрушительной силы штормы.
Зелено - голубая звезда недолго остается без хозяина.
Вернее без хозяйки.
Со стороны городка, уютно расположившегося у самого моря, медленно и степенно идет женщина. Босые ноги едва касаются еще влажного песка.
Легкими шагами она обходит разбитые лодки, и приближается к своей.
Лицо женщины, покрытое тонким солнечным загаром, поражает  нездешним свойством - отражать мысли. На нем не живут воспоминания.
На нем улыбается день.
- Здравствуйте, Цея, - уважительно кричат мальчишки, уже забывшие про шторм, и собравшиеся половить на мелководье креветок.
- Привет, привет, - отвечает женщина и коротко машет им рукой.
 Сегодня у нее трудный день. Нужно успеть многое. А вечером она отправится на маяк.

Горные лыжи он забрал из заточки в последний день перед отъездом. Собирался сумбурно, и, как всегда, что - то оставалось не собранным.
В последние минуты уложил в рюкзак, еще пахнущие типографской краской, толстые книги. Зимняя малоподвижность давала себя знать, и эта поездка была надеждой на обновление.
А вчера он уже вернулся из холодной страны.
И вот сейчас, когда все позади, он чувствовал, что недельное катание на лыжах оздоровило его. Добавило сил. Дышалось легко и вольно.
Что - то в нем незримо изменилось после издания новой книги.
Он стал увереннее, но эта уверенность не добавила ему новизны.
Уверенность была следствием завершенного труда.
Мучительного поиска истин. Их было много. Они жили в старых папирусах, в самых глубоких колодцах мироздания.
Они сами искали пути к нему. Выныривали, казалось бы, из совершенно не связанных с его мыслями разговоров, бесед с той женщиной, что приняла его фразу - «Вы подарили мне проблему», как тонкое свойство души, как смешной перевертыш, и стала собеседником на годы…
Разбуженное сознание вернулось к любви. В нем колотилось страстное желание обновить мир той странной, до боли незнакомой радостью, что освободила душу от мрака и холода затянувшегося одиночества.
Сначала не осознанно, а затем с полным пониманием, поселилась в нем необходимость бесконечности пространства, бесконечности подаренного времени жизни.
Алиот. Так его называла только Цея. Где она сейчас. Что согревает ее?
Он знал о ее трудной жизни почти все. Скоро придет решение.
И тогда они будут вместе навсегда.
Ему на мгновение увиделось ее лицо. Поражало выражение ее глаз. Их оглушительная нежность, тепло и грусть заполонили его душу и сердце, и стали его дыханием.
И это единение во взоре теперь уже непрестанно согревало и отзывалось во всем его существе, отзывалось такой же ответностью, не совсем понятной даже ему самому.
Горы, что белели вершинами по утрам, подчеркивая на горизонте свою удаленность, сегодня оставались невидимыми в утреннем послештормовом тумане. В открытое окно влетали звуки города, сон был неглубоким и недолгим, словно повторялся давний отзвук памяти - скоро восхождение.
Алиот лежал с открытыми глазами, и ему не нужно было ничего вспоминать, душа хранила заповедное, остальное давно улетело за ненадобностью.
Каждый раз, закрывая одну из множества своих тетрадок, где жили его записи, он обещал себе к ним возвратиться через пару деньков, но проходили недели и уже другие мысли занимали место давно записанных, а тетрадки ждали лучших времен.
Высокий, сухощавый, сильный, Алиот  совершал ежедневные часовые
прогулки по утрам и вечерам и радовался каждой секунде.
И причиной этой радости были бесконечные телефонные беседы с Цеей.
Сюда, в Поти, он взял только свои тетрадки, новую книгу, и небольшой рюкзак с самыми необходимыми вещами.

Вечерний воздух, настоянный на ароматах цветов, благостно охватывал обнаженную кожу. Алиот легко поднялся к маяку.
Здесь было царство Арсения. Почти глубокий старик, с сухим обветренным лицом, с крепкими жилистыми руками и стройностью юноши, Арсений обладал еще и удивительным совершенством мыслей.
Одинокая жизнь на маяке отточила умение размышлять. Книги, вечные спутницы, сопровождали его с самой ранней юности, и по сей день.
Никто не знал, когда и откуда пришел Арсений.
Никто и не подозревал, что ему  так же много лет, как и этому маяку.
Алиот впервые переступил порог маяка еще совсем мальчишкой.
Он помнил только ощущение необъяснимого притяжения, только ощущение.
Многие годы Алиот прожил вдали от этого ощущения, а когда вернулся в родные места, снова попал в плен тишины и светлых дней.
Поднимаясь на маяк, он вспомнил  прогулку с Цеей по дождливым улицам Санкт – Петербурга. Ту самую трогательную прогулку, когда при входе в книжный магазин, она неожиданно остановилась и, также неожиданно рассмеявшись, на одной ножке поскакала к стойке для сумок.
- Ты что? Что такое? – Алиот быстро приблизился к ней.
- Да вот, башмачок! - все еще улыбаясь, произнесла Цея.
Только тут Алиот заметил, что один из ее аккуратненьких ботиночек, распустился по нижнему ранту и подошва почти полностью отошла.
- Золушка…- засмеялся Алиот.
Они в тот день добирались домой дольше обычного. Переговаривались, тепло шутили и когда оказались в квартире, Алиот смущенно предложил ей свои туфли. Они были велики, но Цея не отказалась. Нужно было возвращаться в Москву.
- И, желательно, не босиком, - пошутила она.
Сердце Алиота защемило. Эта непередаваемая нежность укрепилась и лаской трепетала в его взгляде.
Покорность, смирение любимой женщины, вынужденной в мужской обуви вышагивать рядом, было невозможно ничем объяснить. Ничем, кроме доверия. Полного доверия души.
Воспоминание вызвало такой сердечный трепет, что Алиот невольно остановился и глубоко вдохнул терпкий вечерний воздух.
- Любимая моя…- на выдохе прошептал он.

Поднявшись на маяк, Алиот заметил, что Арсений уже уходит вдоль прибрежной полосы к старым камням, где обычно отдыхал, расположившись
на двух камнях сразу, и проводил его улыбкой. Чутье у старика было исключительным. Ему, всегда удавалось никому не мешать.
Сейчас придет Цея, - подумал Алиот.
Сегодня я скажу ей о своем решении. Вот уже несколько лет она живет в этом городе и ждет. Ждет его приезда или своей поездки к нему.
Сегодня он скажет ей, что через два дня они уезжают в Цейское ущелье.
Там проведут несколько месяцев, а затем вернутся на равнину, к высоким берегам Оки.
Маленький домик, где они будут жить, уже готов и ждет их.
Он расскажет ей, что им предстоит рука об руку прожить, отмерянный Богом, срок. Он расскажет.

Бирюзовая черепаха медленно приближалась к причалу у маяка.
Цея ловкими движениями закрепила канат. Все еще густые и прекрасные волосы падали на лицо. Тонкую ткань платья весело полоскал ветерок. А она  легко ступала по песку, оставляя не глубокие и не четкие следы.
Теплое дыхание бриза касалось тела мягким дуновением, и душу охватывал тот самый чудодейственный момент предчувствия радости.
Она пришла. Остановилась у порога. Алиот уже ждал ее. Приблизилась и обняла его ласковыми руками, тотчас ощутив ответную нежность его рук.
И ничего больше…
Желание находиться в этих объятиях, словно плескалось в их сознании неизведанным притоком жизненных сил.
Что молодость по сравнению с этим чудом сейчас, сегодня, когда тебе много лет, когда позади все ненужное, и есть только солнечное сплетение
радужных энергий нежности и любви. Когда прикасаются души, родные до беспредельной узнаваемости с первого момента знакомства.
Когда сияние любимых глаз заменяет все ощущения молодости, а душа улетает к небесным высям, да там и остается.

Арсений, старик, с сухим обветренным лицом, с крепкими жилистыми руками и стройностью юноши, все еще сидел на прибрежных камнях и смотрел в морскую даль, куда отплыли на Бирюзовой черепахе Алиот и Цея. Он понимал, что сегодняшняя жизнь этих двоих, уже не молодых мужчины и женщины, теперь станет лучшим временем в их судьбе.
«А я вот не успел…» - лицо его омрачилось, но лишь на секунду…
Где - то далеко, на горизонте, луч солнца высветил Бирюзовую черепаху,
и сияние ее было столь ослепительным, что Арсений забыл обо всех своих печалях. И темные глаза его приобрели далекий свет уходящего счастья…

 Май - сентября 2018 года.