Любовь - идиотический невроз...

Любовь – идиотический невроз,
тупая подростковая влюблённость –
в ней всё сошлось: шипы без роз, мороз
и нагота – ничем незащищённость:
ни опытом, ни солнечным теплом,
ни ласкою, ни чьей-нибудь заботой –
диагноз страшен – сердца перелом,
не действует наркоз на идиота.
Всё бесполезно. Безответность – крах,
и если есть хотя бы в мышцах сила
или возможность выразить в словах
всю боль свою, что так невыносима,
то есть хотя б надежды малой свет,
что выдюжит, в кулак сжимая сильно,
до завтра отложив на всё ответ,
разломанного сердца половины.
А если силы нет, тогда – беда,
тогда спасеньем будет только чудо:
услышанное наконец-то «Да».
Иначе путь к выздоровленью трудно
себе представить в сдержанных тонах.
В страданье превративший жизни праздник
щитом перед любовью станет страх:
навек попыткам будущим отказник,
как от чумы, куда глаза глядят,
бежать, спасая раненое сердце,
и, как таблетку, равнодушья яд
скорей принять, скорей захлопнуть дверцу,
и – в дом, в покой, в уютное тепло,
где ты формально стал не одиноким.
С годами сердце коркой заросло –
хорошей коркой: правильных, высоких
понятий позаписано на ней
из мозга в сердце зрелое – немало:
люби свою семью, люби детей.
Кого из нас семья не исцеляла?
А что любовь? Конечно – не обман,
конечно, не фантазия, мы знаем.
Кто был любовью болен, был ей пьян,
как одержимый ей обуреваем,
тот подтвердит: любовь, конечно, есть –
кому награда, а кому страданье.
Но, коли живы мы, пока мы здесь,
тоскует всё же сердце в ожиданье
того, что настрого ему запрещено –
вот потому стихи читаем, крошки
с стола чужого – о любви кино –
себе сгребаем бережно в ладошку.
Чужие страсти тем и хороши,
что ощутимы, зримы и реальны –
в них утопает боль и грусть души,
саднят давно залеченные раны;
но стоит только погасить экран
иль отложить прочитанную повесть,
как мир невиртуальный в свой туман
тебя затянет вновь, и снова горесть,
печаль несостоявшейся любви
померкнет в быте, суете, заботе.
И если боль её прожили вы,
то вы себе, наверное, не лжёте,
когда себе желаете не знать,
не видеть к ней ведущие тропинки,
ремиссия – для сердца благодать,
не дай ей Бог обратно половинки
с годами сросшиеся разделить!
Кому не вышибало клином клина,
тому ещё раз трудно полюбить.
Ещё раз быть больным – невыносимо!
Любовь – идиотический дурман –
когда не в радость, с ней одна морока.
По-разному она приходит к нам.
Но пусть она порой и однобока,
то лучше – так, чем вовсе ничего.
Хоть в жизни раз пусть вступит в схватку с нами.
Что до подростка – как ни жаль его,
я всё же рада: сердце в нём – не камень!