Остап Сливинский. Бавкида

Когда-то пустила на ночь двух мужчин в гражданском.
Говорили с акцентом, были усталыми и строгими, словно гранёные стаканы.
Отказались от ужина, завтрак просили упаковать в дорогу.
Потом ничего не происходило.
Потом появились люди в камуфляже,
щипали, били дубинкой по груди.
О гостях в гражданском спрашивали уже другие, заседавшие в школьном классе.
Потом слова закончились, а может, какая-то речь выпала у ней из памяти.
Осталась другая, которую здесь не понимали.
Восемь лет за ней ходил
снег и не собирался таять.
Она забыла, как попросить воды, как извиниться перед спящим.
Привыкла всё брать вслепую, ощупывая поверхности под снегом, под одеждой.
Начинала раскачиваться, едва слышала отзвуки музыки.
Когда муж упился до смерти в восемьдесят, ей было неловко.
Знала несколько песен, которые звучали здесь непристойно, хотя и непонятно.
На четвёртый день её стали искать, но вернулись ни с чем.
На пороге было много следов с каким-то непривычным рисунком подошв.
Теперь она, словно замершая в танце, стоит на очень далёкой поляне.
как цитата из школьного конспекта, у которого потерялось начало.

 (Перевёл с украинского Станислав Бельский)