Камчатская тетрадь X I V

дневниковые записи и очерки об армии 1987-89 гг.

Многое с течением лет изменилось в моём восприятии вещей. Но всё намеренно оставляю без изменений...

предыдущие главы в сборнике "Камчатская тетрадь"


                X I V

Вот и настал мой черёд присягать на верность Родине. Присягать на стойкость, мужество, терпение и силу духа, как присягал дед, отец и старший брат. Сегодня я стану настоящим солдатом! День присяги выдался хмурым и ненастным. С утра моросило, тяжёлые тучи низко повисли над городком, с океана подул резкий, порывистый ветер. После завтрака 45 молодых солдат из войскового приёмника облачились в новенькие, выглаженные парадки, надраили сапоги, получили оружие и в 10 часов вышли на плац.
Чувствуется  большое волнение у новобранцев, даже переглядываемся немного недоумённо, не веря будто, что это всё происходит с нами. На плацу выстроился весь полк, под звуки марша выносится боевое знамя части. И вот настают эти самые важные для любого солдата минуты. Ребята из-за сильного переживания часто сбиваются, путаются в словах, у некоторых дрожит голос. Выхожу и я на середину, начинаю читать самые важнгые слова для мужчины, стараясь придать голосу твёрдость и уверенность. Ставлю под документом подпись, и я - солдат Отчизны! Сполна отвечающий за мир и покой на нашей земле.
Сам день прошёл, правда, так же серо, как и будничный. Разница была лишь в том, что стол был богаче обычного, и почти весь день мы просидели в ленкомнате, отдав свободное время телеэкрану. Так, практически, он и не запомнился ничем, обидно даже. Как почитаешь в книгах, как увидишь в кино, что это за день - день Присяги! Торжественность, исключительность события незримо присутствует во всём. Хотелось самому пережить, прочувствовать момент значительно ярче, памятнее. Но, что ж, раз этого нет, надо довольствоваться малым. На радостях от полученного свободного времени я написал сразу с десяток писем. Рассказывая о принятии Присяги я представлял, как радоваться будут мама, Санёк с Виталькой, отец. Венере я написал целую статью об этом событии, и чуть позже она ответила, что из этого письма могла бы выйти после небольшой обработки отличная статья. И даже предложила мне послать её в армейскую газету. Но в наших условиях это выглядело утопией, хотя и желанной. К тому же в армии я уже успел поработать на корреспондетском поприще и радости особой не вкусил.
Как-то наш командир увидел, что я в свободное время рисовал смешные, ничего не значащие рожицы. И вдруг он решил, что из меня выыйдет приличный художник-оформитель юмористической стенгазеты. Что поделать, нахватав несколько попавших под руку тем, занялся сценарием, режиссурой и высмеиванием наболевших вопросов и проблем в "учебке". Вместе с Козырским, парнем из Талды-кургана, честно "сжалили" (пропустили)  парково-хозяйственный день (ПХД), но газету всё-таки выпустили. Там были и язвительно-справедливые стишки кустарной выпечки, очень точно отражающие действительность, смешные мордочки и корявые фигуры. Понятно, что без известного юморного преувеличения не обошлось, но ведь что это за "колючка" без фантазии? А название мы взяли весьма претенциозное "ТиР" (Тревожим и разим). Оно точно выражало тему и задачу стенгазеты, хотя и позаимствовано было из нашей чимкентской "Южанки".
И всё бы отлично, газета получилась, по предварительным откликам случайно забредавших в нашу комнату ребят, неплохой, только последний этап редактирования она не выдержала. Наш ротный тоже был человеком не без мечты подняться к высотам журналистики и считал себя прекрасным специалистом "малой прессы". Камня на камне не оставил наш привередливый цензор от нашей газеты. Не понравился ему Сидоров, изобличённый в хитрости и изворотливости, а посему нарисованный в виде очковой кобры. По мнению редактора точнее было бы изобразить его в виде джинна, выплывающего из кувшина. Интернациональная тема, задетая нами колко, но не обидно, ему тоже показалась слишком расистской, и её тоже забраковали. Одним словом, так и не выпущенная нами газета, но всё же обошедшая всю роту, так и осталась влачить своё жалкое существование в пыльном, редко кем посещаемом классе. А затем и вовсе бесследно пропала.А с ней пропала моя инициативность и желание что-нибудь ещё выпускать. Осталось только писать для души эти мои любимые "записки камчадала"...