Смерть надо ещё заработать...

                Урочище под Петроградом. Место гиблое, глухое.
                Конвой по краю свежих рвов людишек строит.
                Вдруг скрип автомобильных тормозов,
                спешит военный: "Кто здесь Гумилёв,
                поэт?"
                И голову поднял один из обречённых, не дрогнул мускул на лице:
                "Здесь нет
                поэта Гумилёва, здесь только русский офицер!"
                Ружейный залп. И валятся тела в глубокий ров.

                Красивая легенда. Впрочем, есть воспоминания чекиста:
                "Ваш этот Гумилёв... Не мялся, папиросу докурил и улыбался чисто –
                не манерно.
                Я видел разных: голытьбу и знать,
                не каждый так способен умирать...
                Не лез бы в контру, шёл бы к нам, большую сделал бы карьеру... "


                _____________________________


                В отличии от "Рыцаря без укоризны",
                исследователям на радость, сам основатель акмеизма
                так разъяснял свои мотивы:
                "Идти по линии сопротивления, но наивысшего,
                не думать, как чего не вышло бы,
                а в перспективе
                быть лучшим и отличным от других. Всю злость
                и силы положить на это"...
                И в результате стать любимцем женщин и поэтом,
                ему, похоже, удалось.

                Но женщины – особая статья.
                И был бы Гумилёв красавцем - ладно!
                А то глаза "как у гуся"
                и сам какой-то "деревянный", "долговязый" и "нескладный".
                При всём при этом, как ни странно,
                имел успех. Но, чёрт возьми,
                он брал другим, на женщин шёл тараном:
                "Бальмонт – старик, болеет Блок, любитель мальчиков Кузмин,
                да Брюсов с бородой. Вам остаюсь лишь я". И тут же обещал с Ахматовой
                немедля развестись. В конце концов действительно развёлся...

                Но это позже, а пока шёл знаковый
                четырнадцатый год. Освоены ремёсла
                войны в окопах Первой мировой -
                тяжёлый опыт, неиспытанный до этого никем.
                "... Услышать щёлканье винтовок, визг шрапнели у себя над головой, –
                я думаю, такое наслаждение испытывает пьяница
                перед бутылкой коньяка", – осталась запись в дневнике.
                А в ту же пятницу
                в "Собаке"* Маяковский яростно клеймил, оставшихся в тылу.
                В пылу
                патетики, наверное, забыв, что сам служил в какой-то автошколе,
                при этом сам себя стыдил он, что ли?
                И вообще, Есенин при своей любви к берёзкам и народу стал санитаром поезда,
                Блок – табельщиком в стройдружине, срочно "заболели" Пастернак и Мандельштам.
                Оно, конечно, боязно,
                любому не "нормально" там.
                Но Гумилёв из тех, кто лез упорно, нагло за
                пределы человеческих возможностей и сил.
                И "два Георгия" своих он получил не за раскосые глаза,
                из-за которых, кстати, метко с левого плеча палил...
                Ну что же, он попал в свою стихию, связанную с риском.

                Зато встречали Гумилёва, как героя. Сняв пальто,
                в рубашке, порванной штыком австрийским
                (нарочно не зашитой, как потом
                трепались злые языки),
                он "Наступление" своё читал. Снаружи яростно, зловеще
                метель кружила, а в подвальчике – поэзия и музыка,
                друзья и взгляды всех влюблённых женщин.

                А после – революция, война
                закончилась и началась совсем другая жизнь.
                Сложись
                его судьба иначе – кто бы знал?
                Что там за агитация рабочих,
                листовки, пачки денег, прочие
                "вещдоки?"
                Как будто заговор придумала ЧК на ровном месте. Впрочем,
                известно: были времена жестоки.
                Перемешалось всё в какой-то жуткой круговерти,
                но тем страшнее выглядит его пророчество о заработке смерти.

                ___________________________________


                А что же нынче, что сейчас? Какие мысли в голове
                рифмует молодой поэт? Стремительно промчался век
                и серебро его заметно потускнело.
                Всё больше привечают не умелых,
                но стёбный эпатаж. Теперь большое видится вблизи,
                но мы, как серфингисты, по волнам скользим,
                не погружаясь в океаны информации.

                Одни включают граммар-наци* и
                терзают неофитов за избыточность строки,
                другие, наплевав на пунктуацию,
                штампуют "порошки и пирожки"*.
                А третьи – бойко критикуют власть:
                "Кругом жульё и негодяи!"
                И после, оттянувшись всласть,
                за "лайками" в сети спокойно наблюдают.

                Понятно, что любой хотел бы вкусно кушать,
                при этом ничего не делать.
                Однако интересно было бы послушать,
                а что ответил бы условный сетевой поэт Орлуша
                чекисту из Особого отдела?

                __________________________________


                * Литературно-артистическое кабаре «Бродячая собака» —
                один из центров культурной жизни Серебряного века.

                *  Граммар-наци (англ. grammar Nazi, где англ. grammar — грамматика и нем. nazi — нацист) —
                интернет-мем,ироническое название и самоназвание интернет-сообществ, отличающихся
                крайне педантичным отношением к вопросам грамотности.

                *  "Порошки и пирожки" - современная малая поэтическая форма, предполагающая
                написание текста без заглавных, пунктуации и правил орфографии.