Сказка о гордыне и жадности

Скорбный вид, увитый травами,
Степь приморская, холмокудрая.
Жило здесь сосновое племя,
Люди-сосны, высокие, стройные.
Говорили с волной песней ветровой. 
Говорили с землёй корня силою.
Было племя щедрое и счастливое,
Но поспорило со степными господарями.
Приходили к соснам хозяева домов ежевичных,
На их танцы под солнцем, под луной хороводы, 
Вместе коло вели степняки да лешие в обнимочку, 
Красну солнышку в любование. 
Были степняки статные, были стройные, 
Гладкостволые, мягколистые. 
Приносили в подарок сладких ягод, 
Свежих, сочных, красноалых. 
Но случился спор, ссора страшная, 
Ссора страшная не замиреная. 
По вине одних несомненною, 
Да остальных-других кривдою и неправдою. 
Воспылали степняки чёрной завистью,
Страстью лютою к стройными сосенкам.
Вы отдайте, говорят, милых сосенок,
Замуж выдайте, да хозяйкой в дом.
Будут жить они припеваючи,
Будут солнцем золотить воду чистую,
Будут звери приходить им кланяться,
Будут в шелке ходить и достаточке.
Отвечали им гордые сосны:
Где же видано, чтоб сосны свободные
Были барынями у бояр ежевичных?
Вам пристало брать в жены абрикос-толстух,
Смуглокожих лохинек среброволосых. 
Да куда уж вам наши сосенки, 
Не дадим своих подруг в поругание. 
Вьете словеса умело вы,
Да глаза ваши цыганские, 
И остры когти ваши кошачие, 
До чужих богатств жадные. 
Осерчали бояре ежевичные, 
Как вы смеете нам да отказывать?! 
Берегитесь гордецы своей гордости, 
Месть нашу на себя вы накликали! 
Стерегитесь, мы идём войной на вас! 
Тихо сосны высокие засмеялися, 
Разом двинулись стволами, как копейщики, 
Зашумели ветвями колючим, 
Испугавшихся степняков забросали шишками. 
Затаили злобу ежевичные господа, 
Собралися с силами вольнопольными, 
Поползли в бой-сражение,
Длинными когтями поросли по стеблям, 
Острыми пиками пырей-травы, 
Ядовитой травой повиликою. 
Оплели стволы янтарные сосен, 
На опушечке, да в глубину ползёт, 
Душат в объятиях своих змеиновых, 
Ядом травят своим скорпионовым. 
Возмутился сосен удалой народ, 
Зашумели с гневом стройные дерева, 
И сомкнули кроны свои в плотный свод, 
Свет-янтарь сгустили до синей тени. 
Остановились воины ежевичные, 
Без силы солнечной, жизнедарной, 
Пожелтел пырей, и завял совсем, 
Повилика-смерть вся скукожилась. 
И отхлынула вся степная рать, 
За сосной оставляя поле бранное. 
Зашумели сосны-воины торжествующе, 
Затянули песню победную. 
Осерчал степной народ пуще прежнего, 
Собралися силы бессчетные, 
Крыс - мышей, кротов, всяких сусликов. 
Побежала рать серой речкою, 
Запищала она угрожающе. 
И накинулись на корни мягкие, 
Корни мягкие, жизнедайные. 
Закричали сосны, лесовой народ, 
Стали чахнуть древы великанские. 
Стали падать ветви усохшие, 
Молодняк совсем поубавился. 
Зашумел сосновый лес
Вдвое громче от прежнего, 
Прилетели глазастые совы-филины, 
Прибежали пыхтящие ежи колючие, 
И мохнатые лисы хищные
Хори-куницы вострозубые. 
И пошли рядить вражью рать пищащую, 
Серых шкодников грызть и рвать когтем, 
Завизжала орда несчитанная, 
Врассыпную бросилась в норы-схованки
Разбежались вмиг, кто не съеден был. 
Торжествует народ, племя сосновое, 
И зубами скрежещет степной народ, 
В ярости шипами ремлю рвут, 
И от злости ягодами чернеют. 
Осерчали вконец ежевичники, 
От их слов желчью-ядом напоенных
Зашуршит земля, зашевелится, 
И родит жуков, мух, червей несчитанных. 
Потемнело небо от дурных роев, 
И земля от червей шевелится. 
Лес сточить спешат, пообгладывать, 
Чтоб и семени не осталося. 
Но призвали сосны друзей своих 
Птиц-трудяг, очистителей. 
Те накинулись на жуков-червей 
Никого в живых не оставили. 
Обезумел вконец степовой народ, 
Хан степной идёт, ежевичный царь, 
К ведьме поганой, осине-старухе, 
На поклон идёт, с дорогими дарами и выкупом. 
Не идёт он как был, стройностволый, 
А ползёт как змея по степной земле, 
Весь шипами поросся ядовитыми, 
И глаза как ягоды чёрные. 
На грязи стоит осина кикимора, 
Камышами острыми окруженная, 
Чёрная колода с одной стороны с дуплом, 
А с другой - ветки чёрные с гнилыми лишайниками. 
Припадала ежевика ведьме к коленам, 
Обплетала лозами гибкими
Да пониже к земле кланялась,
Чтоб почтить ведьму поганую.
Дорогие дары в ноги кинула, 
Нашептала слово чёрное 
Против сосен, стройных соседушек,
Против милых сердцу деревушек. 
Собрала осина мух бесчисленно, 
Загудела тёмное заклинание, 
Чёрным наговором, комариным писком
И мушиным гадким жужжанием. 
День жужжит, до зари ночной, 
Да зоря ночная кровавится. 
Ночь пищит голосами комариными, 
Аж до самой, аж до полночи. 
А на утро пал страшный жар с небес, 
Суховей повеял жёлтой саранчей. 
Загудел жаркий воздух сухоткою, 
И взялась земля коркой черною. 
Замолчали сосны, не шумят совсем, 
Хороводы-песни оставили. 
Пожелтела хвоя, потекла смола, 
И кора пластами отшелушилась. 
Но степной народ не живёт совсем, 
Горькие травы посохли да истончилися, 
Листья плотные ежевичные
Желтизной пошли да изломами. 
День стоит жара смертью страшною, 
Ночь покоя-сна не приносит. 
И ещё два дня жар огнём палит, 
И две ночи упырем сосёт. 
А на третью ночь, да о полночи
Собралися тучи несметные, 
Как тугой дракон чёрной тушею
Низко так повис да над соснами. 
Зарычал дракон змей летающий
Громами грозными, рыками львиными, 
Пасть разверз свою страшную, 
Да ударил раз огнём-молнией. 
Но ударило копье-молния
Не в сосновый лес иссушенный, 
А в воде утонула моря синего, 
Защитило море лесной народ. 
Во второй раз пасть поганую
Распахнуло чудище окаянное. 
И ударил молнией не куда нибудь, 
А в грудь князя, сосны-великана. 
Замер ветер вдруг, и разлилась тишь, 
Пошатнулся князь, телом задрожал, 
И упал замертво на две стороны
Копьем-молнией вдоль разрубленный. 
И упав на землю занялся огнём, 
Заревел огонь тигром-пардусом, 
Заскакал зверем диким, 
Ненасытным чудовищем. 
А дракон, огромный поганец-змей, 
Потерял уже силу лютую, 
Но в останний раз пасть свою разверз 
И исторгнул яркую молнию. 
И последняя молния, злобы полная 
Поразила свою создательницу, 
Прямо в грудь осине-кикиморе,
Испепелив её аж до кореня. 
Вот огонь уже по степи бежит
А навстречу ему в лесу рыком пламень
Как две стаи рычат тигриные,
И летят быстрее соколов. 
А под рыжим тем диким пламенем, 
Под красным крылатые огонем
Сосны велеты трещат лучинами, 
И сгорают они аж до кореня. 
А в степи трава чёрным пепелом,
И скирдой горят усадьбы ежевичные. 
Птицам-зверям некуда деваться, 
Кто не сгорел, того приняло море. 
А под утро чёрный дым иссяк, 
На рассвете собралось облачко, 
И пролился мелкий дождичек
Да на дым-пожарище чёрное. 
Никого не оставил огонь в живых,
Всех пожало жадно пламя.
И сосен стройных народ густой, 
И степных обитателей. 
Смерть всех мирит-уравнивает, 
Правых нет для неё с виноватыми, 
Пеплом рассыпался стройный лес гордец, 
Чёрной сажею злой степной народ. 
Вот прошли года, жизнь взяла свое
Возратились травы со стеблями, 
Выросли кусты хозяева ежевичные, 
Да не стройные, гладкокорые, 
Листья мягкие изменилися. 
Как полз хан их на поклон к ведьме-гадости, 
Поползли его дети-потомочки, 
И когтями кошачьими обросли
За злобу свою тёмную. 
И больше нет на них мягких ягодок, 
И плоды их больше не сладкие, 
Чёрные и мелкие плоды их, 
Словно глаза их жадные. 
Но и сосны-народ возродилися,
Но не осталось былых великанов.
Покрутило гордецов, посогнуло, 
И к земле ветви их тянет. 
А на месте былой битвы
Ветер носит шары-перикатиполе, 
Между ежевичных колючих кустов
Да кривых сосновых рощиц.