До свидания, армия! Часть 14

Часть 14.
Ядерная мощь державы и майорская звезда

Глава 78

Прибыл в новую часть в пору летнюю,
Когда солнце, траву давно смяв,
Отдавало нам силу последнюю,
В полдень зноем немного томя.

Я здесь новой своей работе
Очень рад был, ходил, как чумной.
Офицером стал по работе,
Удивительно, - по правовой.

Я впервые служил в управлении,
Сожалея немало о том,
Как бы впору пришлось здесь учение
В юридическом вузе моем.

Что за часть? Ныне нету секрета.
Называлась она РТБ.
Я скажу, не кривляясь, часть эта
В офицерской моей судьбе

Стала, право, особенной частью,
Принесла мне и радость и боль.
Как я счастлив в ней был и несчастлив,
Горд собой, недоволен собой.

Буква «Р» значит слово – «Ремонтная»,
«Т» - техническая, «Б» - база.
Да, название, впрямь, не модное.
Что за ним, разберешь не сразу.

Эта часть занималась регламентом
Боевых головных частей,
Что бросают в дрожь за океаном
Наших недругов всех мастей.

В помещеньях царит радиация,
И не многий допущен туда.
Но, кто там, тот с завидной реакцией
Трет контакты и провода.

Чем их трет, догадаться не трудно,
И блестят от чего глаза.
Спирт тут в дозах вовсе не скудных –
Крепок, чист, как божья слеза.

Автобатовский взводник Квашин
В свою пору, как в этом всезнай,
Наводил мосты к части нашей –
В этот самый спиртовый рай.

Про регламент немало я слышал
Разных баек, язык на них скор.
Например, как учил парнишку -
Лейтенанта матерый майор.

Мол, салага, гляди внимательно,
Как работает старший брат.
Спирт лить вовсе не обязательно
На тампон, он – тампону яд.

Ты учись у бывалых, салага,
И за мной неотрывно смотри.
Опрокинь в свое горло спиртягу,
На тампон дыхни и протри.

Уж не ведаю, правда ли это,
Может, выдумка бравых людей.
В их квартирах зимою и летом
Всегда было, чем встретить гостей.

Спирт из части носили флягами
И имели много друзей
Среди тех, кого так притягивал
Крепкий градус, как чародей.

Но на службе были, как стеклышко,
Понимая задачи вес.
Потому, мол, и светит солнышко,
Что тут каждый пашет, как бес.

На технической нашей позиции
Я по долгу службы бывал.
Но туда, где рентген искрится,
Здесь никто меня не допускал.

И совсем не по той причине,
Что секретов там – океан,
А по той, что пока я ныне
Не готов на такой сеанс.

Кто там в деле своем был мастером,
Досконально профессию знал,
Чтоб не склеить до срока ласты,
Индульгенцию получал.

Получал в виде разных укольчиков,
Чтоб рентген злой не очень шалил.
И, желая мне жить подольше,
Меня в дверь ту никто не впустил.

Но однажды, когда все изделие
Было в кожух надежный одето,
Офицеры вдруг захотели
Показать мне оружье ракеты.

Блок, где силушка колоссальная,
Был разобран на десять частей.
Из них каждая точку дальнюю
Поразит с округою всей.

Я смотрел и гордился немеренно
Нашей мощью, она велика.
Люди мирные, будьте уверены,
Вы с надежной защитой пока.

Пусть страна наша властью развалена,
Олигарх набивает карман,
Но, на счастье, не все разбазарено,
Мощь России хранит Казахстан.

Здесь ответ наш американцам
Под землею хранит свой дух.
Он – король для любого пространства,
Тщетность всяких зловещих потуг.

Здесь пока еще самая мощная
Группировка дальних ракет.
Люди дело свое очень точно
Знают, дела важнее им нет.

К делу этому был я причастен
И без пафоса прямо скажу:
Я гордился, что вот в такой части
Офицерский свой путь прохожу.

Глава 79

Я о многих моих сослуживцах
В этой части тепло сохранил.
Вспоминаю их светлые лица,
Умный взгляд, их задор и пыл.

Среди них подполковник Амелин –
Рост два метра, колодец добра.
Так за дело болел, людям верил,
Даже тем, кто подвел вчера.

Он мне был по-особому дорог,
Что собою являл эталон.
Ему было годков под сорок,
Но моложе выглядел он.

Никогда даже резкое слово
Я не слышал нигде от него.
Был всегда ко всему готовым,
Было дело ему до всего.

Не терпел он любой непорядок
И на помощь всегда спешил,
Если вдруг у кого-то неладно
Или же не хватает сил.

Я нередко на нашем Ишиме30
С удочкой вечера проводил.
И Амелин, Володя по имени,
Порыбачить там тоже любил.
__________
30 – небольшая казахстанская река

Пусть порою совсем не клевало,
У него же горели глаза.
Сокрушался: жаль, времени мало,
Всю бы жизнь тут сидел, да нельзя.

Говорил: берег тихий да удочка –
Наслаждение номер один.
Я сюда приходить люблю утречком
Дышать запахом этих низин.

А когда уезжаю надолго,
Да в далекий район полковой,
Выть готов там, подобно волку,
Что нельзя посидеть над водой.

И улова мне вовсе не надобно.
Я готов поплавок озирать
Просто так, сам факт меня радует.
Не беда, коль не будет клевать.

А когда собираюсь до дома,
То мечтаю, как снова сюда
Я спущусь по тропинке знакомой,
И меня зачарует вода.

Шум машины. Воды нету спереди.
Среди пыльных и долгих минут
Только лишь помечтаю о береге,
Ну а слюнки текут и текут.

Вот таким был Володя Амелин –
Самый старший в бригаде второй.
К новым звездам и новым целям
Он уехал в Тагил лесной.

Очень мало о нем ныне знаю,
Но уверен, что все хорошо
У него. Ему клева желаю
Я во всем всей своею душой.

Пока есть в нашей армии люди,
Как Амелин, могу утверждать:
Все получится, все у нас будет,
Сможем мы за страну постоять.

И еще мне поведать хочется,
О начальнике штаба сказать.
Виктор Себриков, а по отчеству
Он Михайлович – так его звать.

Сигарета всегда у него в зубах,
Он во всем величав и отважен.
Когда к штабу несется на всех парах,
Эта соска во рту его пляшет.

Помню, как меня наш замполит
По прибытии ему представил.
Он сказал: по тому, как в строю стоит,
Человек, вижу, наших он правил.

Очень быстро с ним общий язык
Я нашел – диво дивное многим.
И приказы его выполнял, как штык,
Разделяя штабные тревоги.

Он начфизом31 нештатным меня
Вмиг назначил, коль спорт обожаю.
Я над планом спортивным корпел три дня,
Он с улыбкой: тебя уважаю.
___________
31 Начальник физической подготовки и спорта части

С ним свой день начинал и заканчивал.
Он, мою поощряя охоту,
Вновь заданья давал и подначивал
В воскресенье продолжить субботу.

Удивительный этот расклад
Был не очень-то мне понятен.
Замполит молчал, ну а я был рад
Быть полезным штабному дяде.

Получалось, что я не к нему
Сюда прибыл, к начальнику штаба.
Тот меня в оборот взял, а я не пойму:
Неужель замполит такой слабый?

День пришел, наконец, он взбрыкнул
На начштаба: оставь капитана,
На тебя целый месяц он спину гнул.
Хватит, больше терпеть я не стану.

Улыбнулся начштаба в ответ
И сказал: я все ждал, ну когда же
Ты увидишь, что рядом с тобой его нет
И мне нечто подобное скажешь.

Забирай, возражения нет у меня,
Он – тебе основной помощник.
Но прошу: на неделе хотя бы полдня
Пусть поможет и мне нести ношу.

Понимали друг друга без слов
Мы с тех пор, это здорово было.
Я по плану его был работать готов,
Сколько времени хватит и силы.

Замполит, хоть и ближе по духу мне,
Не запомнился, как эти двое.
Я отчетливо помню его вполне,
Но писать о нем не настроен.

Лишь скажу: он – Сергей Солошенко,
А по отчеству – тезка начштаба.
Бесконфликтный был, на удивление,
Отношенья не портить дабы.

Офицеров у нас человек сорок пять
В эту пору примерно было.
Как Амелин и Себриков, их не назвать,
Мне двоих этих в части хватило.

Глава 80

Единицы три было тогда
В замполитовском аппарате.
Кроме нас, был еще психолог в годах -
Вот такая картина в штате.

Он пришел на полгода ранее
С управленческого звена
И, считая себя обманутым,
Здесь служить не хотел ни хрена.

Штаб дивизии был его домом
Годы многие, и вот вдруг
Его штабу отдали другому,
Что совсем нежелательный круг.

Что-то там у него не сладилось,
Что-то там у него не срослось.
Он считал, что ему подгадили,
От того не скрывал свою злость.

Ползал слух, что там с воспитателем,
Кто в дивизии номер один,
Он трудился отнюдь не старательно,
Добавляя тому седин.

Потому, мол, без сожаления
С места прежнего изгнан был.
Своим странным телодвижением
Ненадежность он нам явил.

Он ходил и упорно надеялся,
Что обратно его заберут,
Когда шеф воспитательный сменится.
А того в штабе армии ждут.

Своей службой не делал погоды,
Документы, считай, не завел.
Прослужил тут всего лишь полгода
И вновь прежний свой статус обрел.

Улыбнулось лишь солнце весеннее,
В штаб дивизии лихо сбежал,
Попросив у нас мило прощения,
Что здесь время пережидал.

Это был майор Солодовник,
Лет до дембеля всего пять.
Снова всех нас учил, негодник,
Как нам службою заправлять.

Выступая на совещаниях
Вместе с новым шефом своим,
Обращал он наше внимание
На работу, как надобно им.

Очень многих он против шерстки
Гладил за малейший «прокол».
А вот с нашей частью не жесткий
Разговор по задачам вел.

В части должность его вакантная.
Не раскатывал я губу,
Что она моим делом станет,
Положась целиком на судьбу.

Замполит между тем командиру
Предложенья представил свои,
Ну а тот без особых придирок
Принял их в интересах моих.

Мой пришел День, нутро окрыляя,
Был в избытке от радостных сил.
Вновь прибывший комдив Федяев
Мне погоны майора вручил.

Это было в преддверии праздника –
День Победы махнул нам крылом.
Он мне славно плечи украсил,
Сослуживцев собрав за столом.

Мы отметили это событие.
Каждый тост добротою звучал.
Слушал я, и вдруг сделал открытие –
Капитана так не отмечал.

Со спиртным тогда было тяжко.
Сколько нужно, достать я не смог.
Помню, кто-то сказал протяжно:
Не получишь майора ты в срок.

Я подумал: какая же точность
Прозвучала в его словах.
Отмечал майора всю ночь я,
Еле-еле держась на ногах.

Помню, что в свое время старлея
Так же лихо отметить сумел.
Капитанские звезды согрели
Меня в срок, как того и хотел.

А с майором почти на два года
Задержала служба меня.
Не отметил, как надо, с народом
Капитана – в том вся и фигня.

Но сейчас налево, направо
Сослуживцам их рюмки полнил,
Разливая хмельную отраву,
Чем путь к новой звезде проложил.

В 33 года я стал психологом,
Опыт службы не мал за спиной.
Моим стало служебным долгом
Покопаться, что там за душой.

Надо знать у людей настроение,
Их поступки предугадать.
Я за новое дело с рвением
Взялся, в чем мне не отказать.

Но сперва перед этой работой
Командир меня пригласил
И сказал: твоей главной заботой
Будет смена дежурных сил.

Прежде, это солдаты с сержантами
По контракту и по призыву.
Остальных в свои включит планы
Замполит – человек не ленивый.

Глава 81

Я трудился на этой должности
С упоеньем, самозабвенно.
Командир посчитал возможным
Мою службу назвать отменной.

Я к нему по делам напрямую шел
И к начальнику штаба тоже.
Убеждал, кого рано ставить еще
На дежурство, кого ставить гоже.

В кабинете просторном полковничьем
С командиром нередко спорил,
Когда мне говорило мое чутье,
Что решенье его может горе

Принести, коль доверить оружие
В руки тех, кто порой невменяем.
Пусть ворчал полковник, но дружески,
Соглашаясь: сейчас поменяем.

Он нередко в мое отсутствие
Говорил своему замполиту,
Как свое для меня напутствие:
Пусть работает так же сердито.

Замполит Сергей Солошенко
Удивления не скрывал:
Не пойму того совершенно,
Чтоб наш шеф так тебе доверял.

Он во всех делах подозрительный,
Угодить ему очень не просто.
Все проверит. С тобой же, действительно,
Соглашается без вопросов.

Пару раз ты посмел поспорить с ним,
И тебя он зауважал.
Мне наука в том и наука другим.
Я, признаюсь, частенько дрожал

От его громогласного голоса,
Спорить с ним – запредельный шаг.
Ты же вел себя с ним как заноза,
И, что странно, ему не враг.

Командир наш полковник Ковыршин
Вячеслав Николаевич был
Человеком, который дышит
Службой. Знал он ее и любил.

Свою форму носил очень гордо
И трехзвездный славил погон.
Говорил, что берег честь смолоду,
Вот и ходит в полковниках он.

Пусть терпенья ему не хватало,
И в том был не один прибамбас.
Наш полковник любил сериалы
И смотрел их в утренний час.

В час вечерний служебной заботой
Был он занят. Домой приходил
В поздний час, даже и по субботам.
Утром душу свою отводил.

В кабинете включал телевизор,
Озадачив по уши всех.
За дверьми его воздух пронизан
Тишиной. На себя страшный грех

Пошуметь в это самое время
В нашем штабе никто не брал
И проблемами первостепенными
Командиру не докучал.

Досмотрев мексиканскую серию,
Командир открывал свою дверь,
Дав понять этой самой дверью,
Что к нему уже можно теперь.

Первым делом к нему шел начштаба.
Он, как водится, первый зам.
Лишь потом на эти ухабы
Взгромоздиться шагал я сам.

Командиров мы не выбираем –
Эту мысль приводил я уже,
Ибо в армию мы не играем.
Здесь намного серьезней сюжет.

Если вдруг командир нам кажется
Человеком не тех кровей,
Это вовсе не повод куражиться.
Кто назначил, тому видней.

Вот и наш Вячеслав Николаевич,
Пусть не очень приветлив к нам был,
Пусть порою мог и облаять,
Командирскую честь не срамил.

Об одном его заме также
Я хочу сказать парой строк.
Про него в части каждый скажет:
Это – наш технический бог.

Это он, Николай Николаевич,
Кладь мозгов подполковник Степанов,
Главный средь инженеров, знающий
Свое дело, где был великаном.

Очень скромный и немногословный.
Неприметным, казалось, он был.
По характеру очень ровный.
Также ровно, спокойно служил.

Моя служба, как ей положено,
С ним особо не пересекалась,
Но скажу, без признания ложного,
О нем добрая память осталась.

Он из той офицерской когорты,
На ком держатся наши войска,
Кто работу свою знает здорово,
Предан ей до седого виска.

Как и подполковник Амелин,
Пошуметь он совсем не любил.
Лишь когда кто-то шел против цели,
Что-то крепкое произносил.

Вот они – этой части начальники.
Я подвластен им был, подчинен
В эти годы, теперь уже дальние,
Промелькнувшие, словно сон.

Сколько силы, удовлетворения
Мне общение принесло
С ними, без любого сомнения,
Вдохновляя мое ремесло.

Сколько разума, опыта, мудрости
Я набрался от этих людей.
Это мне грядущие трудности
Помогало пройти побыстрей.

Вам спасибо, мои наставники,
Командиры с буквы заглавной.
Вы сегодня такие давние,
С вами путь был не легким, но славным.

Через годы, через расстояния
Шлю вам свой офицерский привет.
Вы и ныне - мое достояние,
Через годы немеркнущий свет.

Глава 82

Вспоминается мне особенно
Эпизод служебный один,
Где я свой характер испробовал
И к прическе добавил седин.

Когда наш Союз развалился,
Оказались мы за рубежом,
То немало и изменился
План призыва в наш воинский дом.

С территории Казахстана
Поступала к нам молодежь.
Пусть совсем малочисленной стала
Та команда, но надобна все ж.

Беспокойная служба внутренняя
В основном лежала на ней.
Эта группа была, по сути,
Как ресурс командирских затей.

Убирали они территорию,
А она, вам скажу, не мала.
Дырки в проволочном заборе
Залатать – тоже их дела.

Ну а те, кто был посмышленнее,
В состав смены дежурной входил.
Эта группа, определенно,
Отнимала немало сил.

Им внимание обстоятельное
Я свой каждый день уделял
И возился с каждым старательно,
Потому очень многое знал.

Помню, группа была из Чимкента –
Полный интернационал.
Командиру команда эта
Стала, словно ком в горле застрял.

Окрестил он их сразу бандитами,
Мол, устав им совсем не указ.
Один вид их свирепость, сердитость
У него вызывал не раз.

Был средь них неформальный лидер –
Рядовой по фамилии Пак.
Командир в нем главного видел
Нарушителя – больше никак.

Не единожды на совещаниях
Мне с эмоциями говорил:
Обратите, психолог, внимание
На него. Я уже обратил

Взор к нему, и такие вот выводы
Я сумел для себя очертить:
Раз у парня влияния глыба,
Он людьми должен руководить.

Но не так, как сейчас в казарме,
Неформально ведя за собой,
А вот так, как положено в армии,
В должности находясь таковой.

Свои выводы снова проверив,
С солдатней проведя диалог,
Я был полностью в том уверен.
И таков мой сложился итог:

Надо сделать, и без промедления,
Чтоб в казарме порядок был,
Пака главным в своем отделении.
Командира в нем я открыл.

Вот со смелым таким предложением
Я в ковыршинский офис пришел.
Говорю, что такое решение
Принять надо. Того сразил шок.

Рот открыл он от изумления
И такой вынес мне приговор:
Да у Вас, психолог, затмение,
Не видал я чего до сих пор.

Пак, и вдруг – командир отделения,
Да Вы точно сейчас не в себе.
Я ему с огромным волнением
Возражал: в этом будет успех.

Целый час разговор наш длился:
Я – свое, командир – свое.
Он дивился, а больше злился
На такое упрямство мое.

А затем на мою неотступность
Он сказал, свой прищурив глаз:
Что впустую толочь воду в ступе?!
Я согласен, но в этот раз

Вся ответственность за решение
Мое это ложится на Вас.
Пака ставлю я на отделение,
Подготовьте проектный приказ.

Так кореец Пак Сашка Юрьевич
Командиром нежданно стал
Для других, но от этого бучу
Никто даже и не поднимал.

Знали, Пак ходит в авторитетах,
И без должности он, как на ней.
Я не стал выдавать секреты
С командиром беседы моей.

Даже тот, кто призывом был старше,
В Паке главного признавал,
Да к тому же твердил, что раньше
Он немного таких знавал.

Командиром по сердца велению
Стал, не веря, что будет таким
По нему штабное решение.
Есть оно! Я гордился им.

До того, зондируя почву,
Я провел с ним немало бесед.
Видел – быть командиром он хочет,
Но считал, что слова мои – бред.

Говорил: полковник Ковыршин
Видит в нем не такой типаж,
Потому рядового выше
Ему звания нет. Пусть кураж

Верховодить народом имеется,
Да и силы такие есть,
Только вот совершенно не верится,
Что окажут такую честь.

Я в ответ: буду, мол, не психологом,
Коль решенья того не добьюсь,
Да и ты не веди себя олухом.
Отвечай всем, как надо, не трусь.

Пусть твою командирскую жилку
Знает всякий наш офицер.
Все свершилось. Пусть не без ухмылки,
Командир на решенье созрел.

Словно не офицер, а мальчишка,
Я решенью тому был рад.
Также рад был корейский парнишка,
Что теперь он не просто солдат.

Глава 83

Облаченный большим доверием,
Наделенный первичной властью,
Пак служил с огромным усердием
И от службы своей был счастлив.

Своего в нем солдаты начальника
Уважали и обожали.
Его требованья детально,
Не ропща, во всем выполняли.

После ужина каждый вечер
Я итоги с ним подводил.
Вновь и вновь убеждался крепче:
Командира не зря в нем открыл.

Обсуждая с ним день ушедший,
Удалось что и не удалось,
Я от радости был сумасшедший –
С ним подвоха ни в чем не нашлось.

Да, осмысленно свою голову
Положил командиру на плаху.
Получается все очень здорово.
Как психолог, не дал я маху.

Очень славно нести ответственность
За того, кто ответственен сам.
Протеже мой - сама непосредственность,
Знает цену словам и делам.

Воцарился в казарме порядок,
В ней устав свое место нашел.
Командир мне: психолог, надо
Вам сказать, что у Вас вышел толк.

Вижу в части своей перемены.
Признаю, что когда-то сам
Не увидел сержанта отменного
В нашем Паке. Спасибо Вам.

Пак служил просто с остервенением,
Вскоре старшим сержантом стал.
Перед этим сержанта ступеньку
За короткий срок прошагал.

Служба в этом бешеном ритме
И степенного подомнет.
Это опыт так говорит мне.
Пак наш выдержал ровно год.

За полгода до увольнения
Стали нервы его сдавать.
Что не так, он без промедления
На солдат начинал кричать.

Видя этот момент критический,
Я его забирал домой,
Чтобы он в положении статическом
Приводил свои нервы в строй.

Дома парня в кресло усаживал
И некрепким кофе поил.
Одним словом, за ним ухаживал,
Чтобы он в себя приходил.

И в такие минуты мирные
Он мне душу свою изливал.
Говорил, что, став командиром,
Своих лучших друзей потерял.

Тех, с которыми вместе был призван
И которые были тут.
Ныне он чужаком ими признан,
Они разной дорогой идут.

Я ему: отчего так случилось,
Кошка что ль между вами прошла?
Пак в ответ: не сумел я вполсилы
Командирские править дела.

Вы ко мне проявили доверие,
Командиром поставив меня,
Потому я не мог без усердия
Все, что надобно, выполнять.

Я не мог подвести Ковыршина,
Прежде, Вас подвести не мог,
Потому и счел делом лишним
Свою дружбу в служебный срок.

Объявил корешам моим преданным:
Для меня теперь все равны,
Ну а это значит, заведомо,
Что в таком положении и вы.

Вам не будет ни в чем послаблений,
Ныне я здесь ваш командир,
Коль возглавить решил отделение
И надеть сержантский мундир.

Они были, не скрою, обижены
К ним таким отношеньем моим,
Тем, что мной они так понижены,
Тем, что их приравняли к другим.

Был момент, когда все хотел бросить
И обычным стать рядовым.
Тут меня пригласили Вы в гости,
Постыдился я мыслям своим.

Пака слушал я понимающе,
Ибо срочную сам служил.
Мы сидели, как два товарища,
Пусть погон нас очень разнил.

Я домой его брал не единожды,
Не единожды вел разговор…
На глазах возвращался он к жизни,
И светлел его узенький взор.

В это время решили в дивизии
Совещание провести,
На котором выслушать мысли,
Как помощников младших растить.

Вот на этом штабном совещании
Наш полковник вдруг слово взял
И, к себе приковав внимание,
Он про опыт свой рассказал.

Всем поведал легко и уверенно,
Как из Пака сержанта взрастил.
Прихвастнул при этом немеренно,
Сколь тому отдал времени, сил.

Я от этих его откровений
Поначалу слегка обалдел,
А чуть позже без сожалений
Я уже на все это смотрел.

Понимал, мой успех – его доблесть,
Уж таков наш армейский закон.
Что из Пака сложилось бы, бог весть,
По-другому скомандуй он.

Пропуская все это сквозь сердце,
Я такой себе вывод изрек:
Командир мой, что был иноверцем,
Стал, как я, – вот и весь эпилог.

День-другой, перед строем части
Наш полковник поблагодарил
Пака тем, что своею властью
Его отпуском поощрил.

Пусть служить оставалось три месяца,
Санька отпуску очень был рад,
Ведь не многих судьба – кудесница
Отправляла в отпуск солдат.

Съездил в отпуск. Затем еще ярче
Он служил примером другим,
И погоны старшинские значимо,
Гармонично сливались с ним.

Подошла пора его дембеля.
Благодарно ему пожал
Его руку, разжать помедля
Кисть свою, и добра пожелал.

Никогда до того и после
Я сержантов таких не встречал.
Ни один из них в деле возле
Пака нашего не стоял.