Камчатская тетрадь X I I

дневниковые записи и очерки об армии 1987-89 гг.

Многое с течением лет изменилось в моём восприятии вещей. Но всё намеренно оставляю без изменений...

предыдущие главы в сборнике "Камчатская тетрадь"


                X I I

До присяги оставалось чуть меньше  двух недель. Должны бы были принять её 25-го июля, но из-за приезда ещё одной партии из Уфы этот день перенесли на неделю. Шли дни, нет, даже летели в бешеном темпе, и каждый из них успевал на лету дать что-то новое, обогатить мелкими крупицами опыта, и без оглядки кануть в небытие. Неуверенные в своих действиях, робко взвешивая каждую мелочь своих поступков, шла вперёд наша маленькая чимкентская семья пытаясь догнать ушедших далеко ребят майского призыва. Мы ещё много "мешковались" к их неудовольствию, но сильно назад не тянули весь взвод.
Ходили на картошку. Я почему-то часто вспоминал фотографию бати в армии, где он с дружками сидит в море картошки и смеётся, словно это великая радость - начистить её для двух тысяч человек. Взвод доподготовки водителей, учебный взвод радистов и наш войсковой приёмник без обиняков выражали своё отношение к "крахмальному" удовольствию, каждый третий день после ужина пытаясь взвалить эту участь друг на друга. Ну а те 10-12 "счастливчиков" и вовсе с кислыми минами передавая ремни и пилотки друзьям, бежали к запасному входу столовой. Там, обычно, начистив картофель по ходу успевали схлопотать чутка по шее и другим удобным для ударов местам. Драили пол столовой, мыли зачастую посуду за "уставших" старослужащих, и смывались по первой же, довольно грубой команде.
Учились быть Цезарями 20-го века - при отбое, добегая до кровати мы были уже практически расстёгнуты, отсавалось только сбросить форму и нырнуть в постель. Раздевались мы максимум в 30 сек., хотя по устному счёту сержантов это время растягивалось почти до минуты. И не успевающие начинали свой долгий, маятникообразный путь в погоне за навыками. Раз по десять-пятнадцать они раздевались, не успевая одеться и наоборот. С удовлетворением заметили, что где-то на 4-5-й день мы с Фролкиным и Климовым практически перестали получать замечания по этому вопросу. Да нас и не гоняли особо, т.к. мы спали в кубрике водителей, а их командира, младшего сержанта Фокина, удовлетворял один, сразу удавшийся "подход", и сон-тренажей мы почти не видели.
А как мы летали по лестнице! Помню, когда ещё стояли в гражданской одежде, меня очень рассмешило то, как прежде чем ринуться вверх по крутым виражам межэтажной бетонки, вся рота долго и упорно репетировала беговую стойку. Раз за разом все по команде "Бегом..." прижимали руки к груди наизготовку, а я с точки зрения легкоатлета отмечал технические погрешности в их положении. А затем, едва услышав "...марш!" учебка за несколько едва уловимых мгновения оказывалась на третьем этаже, взвиваясь могучим ударным клином самых сильных и давя в порыве игровой страсти тех, кто слабее и медлительнее. Мне почему-то всегда нравилась эта суета, азарт. И, хотя немножко завидно было смотреть на "стариков", чинно поднимавшихся вверх, держа руки в карманах, всё же думалось, что это слишком скучно и даже неинтересно. Ведь движение - это жизнь! Мне, как спортсмену, это было ближе и понятней. Пригодилась моя давняя привычка забегать на пятый этаж в своём доме в 18-м микрорайоне, когда на каждом пролёте я ставил себе задачу взмыть за два- три прыжка! Тогда это было для тренировки, теперь это значительно облегчило жизнь.
Какие мелочи - полгода "летать"! Конечно, нам, пришедшим с гражданки, привыкшим к степенности во всём, не знающим о том, что можно и, оказывается, нужно молча терпеть обиду, было непросто перестроиться. Нам, два десятка лет прожившим в совершенном иного уклада обществе, всё поначалу казалось тупым, ненужныи и противным, Но мы учились, как говорится ,"смеяться сквозь слёзы"! Всё существо протестовало против законов этих, хотелось быстрее утвердиться, показать какой ты на самом деле. Но, что ж, местные условия постарались приберечь эту возможность для нас на более поздние сроки. Но, несмотря на всё это, носов мы не вешали, поддерживая друг друга в трудную минуту, деля вместе и радость, и неудачу. Наверное, это главнее, чем временные ссоры, неизбежно возникающие на этой волчьей тропе. Но никогда мы не позволяли себе валить ближних своих с этой тропы. Да и неближних тоже.
Зарядка утром начиналась с бега. Описав вокруг части пару кругов, "учебка" занимала почти весь спортгородок и упорно "качалась". Пройдя по брусьям на руках, по пути теряя ослабевших, либо нетренированных соратников, мы "падали на пресс". Кому не хватало места, принимали "упор лёжа" и под мерный, с паузами отсчёт сержанта начинали прорабатывать свои грудные мышцы, вместе с бицепсами и трицепсами. Обделённые природой, а может ленивые ещё с гражданки, слабачки быстро выдыхались и в изнеможении растягивались на пропитавшейся росой земле. Те, кто качал в это время пресс, обычно не выпадали из строя, поддерживаемые по бокам телами товарищей. А затем, построившись на площадке, мы начинали самое нелюбимое своё, до чёртиков надоевшее и выматывающее упражнение - "ракета". Из положения сидя выпрыгиваешь вверх, хлопая над головой в ладоши, и немедля падаешь в "сед". После 80-ти ( сегодня уже не верю, может напутал чего?) повторений еле вставали и бегом пытались добраться до плаца, втихаря кляня в шерсть и гриву сатрапов с лычками на погонах. Но, честно скажу, я всегда выносил эти нагрузки молча, хотя и не обязательно легко. Просто занятия спортом на родном стадионе приучили меня не роптать перед трудностями физическими, я привык заставлять себя работать.
Володька тоже никогда не жаловался, и ему очень помог спорт. Он ведь раньше занимался военнизированным троеборьем, имел "кмс", а затем, после аварии (!), выведшей из строя на время ногу, сумел вернуться в спорт. Тренируясь в беге на средние дистанции выполнил 2-й разряд, а это ой как нелегко сделать за какой-то год! Ещё можно долго говорить о моих первых армейских друзьях, и, я думаю, им надо посвятить одну из последующих глав.