Пролог

               

            Сталин  почувствовал,  что  он  устал.  Устал  так,  как   не  уставал  в  те  дни,  когда  решалась  судьба  Москвы  и  не  только  Москвы.  Тогда  было  многое  ясно – вот  враг,  который  стоит  на  подступах  к  столице,  вот  его  талантливые  и  неопытные  генералы,  вот  его  наличные  силы  под  Москвой  и  те  спасительные  полки,  которые  скоро  прибудут  из  Сибири.  Тогда  было  ясно,  чего  же  от  него  ждут.  Одни  советовали  покинуть  Москву,  другие  сами  желали  покинуть  Москву  и  последовать  примеру  Александра  Первого,  обещавшего  отступать  до  Сибири,  но  мира  с  Наполеоном  не  заключать!  Тогда,  казалось,  было  проще.  Да!  Тогда  же  были   слабость  и  желание  покинуть  Москву  и  сдать   столицу,  как  сдавали  её  трижды  литовскому  князю  Ольгерду,  как  сдавал  её  Дмитрий  Донской  хану  Золотой  Орды  Тохтамышу  в  1382  году,  как  сдавал  её  Иван  Грозный  крымскому  хану  Девлет-Гирею  в  1571  году.  За  Москву  надо  было  сражаться  и  Дмитрию  Донскому,  и  Ивану  Грозному,  а  не  бежать  с  позором  в  костромские  леса.  Пожалуй,  только    Великий  Полководец  Кутузов  вынужденно  сдал  Москву  в  1812  году.
          Сталин  хорошо  помнил  события,  которые  последовали  после  сдачи  Москвы  при  Дмитрии  Донском  и  Иване  Грозном!  Показалось,  что  счастье  отвернулось  от  победителя  на  Поле  Куликовом  и  покорителя  Казани.  Сталин  хорошо  помнил,  что  в  окружении  Ивана  Грозного  нашлись  предатели,  которые  сообщили  хану  о  плачевном  состоянии  русской  земли,  а  земские  воеводы  не  успели  загородить  ханскому  войску  путь  через  Оку.  Сталин  прекрасно  знал,  что  по  негласной  русской  традиции  слабого  правителя  ближнее  окружение  или  предаёт,  или  избавляется  от  него  насильственным  образом.  Тут  уж  так – «кто  кого?»  Примеров  тому  достаточно!  Что,  Пётр  Великий  умер  естественной  смертью  или  ему  помогли  умереть?  Что,  Павел  Первый,  не  худший  Император  в  русской  истории,  доверившийся  ближнему  окружению,  был  убит  не  по  причине  своей  слабости  и  недальновидности?  Что,  Николай  Второй  предан  Святейшим  Синодом,  Думой  и  генералами  не  по  причине  своего  безволия  и  никчёмности?  Всё  тут  ясно!  После  Великой  Победы  начнётся  новая  война  за  кремлёвскую  власть  и  новая  война  против  страны-победительницы,  против  СССР,  и  исход  войн  далеко  пока  не  ясен. 
         Откуда  такие  навязчивые  мысли?  Ведь  всё  же  хорошо!  Ещё  звучат  в  ушах  тосты,  которые  час  назад  произносились  в  Георгиевском  Зале.  Ещё  несёт  недавнее  эхо  тосты  за  здоровье  красноармейцев,  моряков,  офицеров,  генералов  и  адмиралов.  Ещё  под  гром  оваций  несётся  тост  за  Партию,  за  её  Центральный  комитет!  Ещё  летят  тосты  за  Калинина,  Ворошилова,  Будённого,  Тимошенко.  Ещё  полнятся  бокалы  и  звучат  здравицы  за  руководителей  Военно-Морского  Флота,  за  маршалов  родов  войск,  за  Государственный  Комитет  Обороны,  за  Генеральный  Штаб.  Понятно,  и  я,  «товарищ  Сталин»,  не  забыт  на  праздничном  банкете!   Да!  Никто  в  торжественном  застолье  не  обижен,  не  унижен  и  не  забыт.  Господи!  Да  сколько  же  надо  было  пройти,  испытать,  осмыслить,  совершить  ошибок  и  принять  тяжелейших  решений,  чтобы  собраться  в  Георгиевском  Зале?  Победители?  А  какова  цена  Победы?  Какие  уроки  и  решения  должны  последовать  после  такой  кровавой  Победы?  Какое  напряжение  и  какую  обездоленность  должен  вынести  советский  народ,  чтобы  не  остаться  на  задворках  истории?  Нет  и  нет  радости,  только  усталость  и  горькое  раздумье.  Возможно,  возраст?  А  его  маршалы-победители  молоды  и  задорны.  Они  теперь  другие.  С  ними  нельзя  разговаривать  так,  как  разговаривали  с  маршалами  в  1937  году.  Их  судьбы  нельзя  решать  одним  замахом.  Их  нельзя  унижать!
   Вон,  маршал  Жуков!  Ему  всего  49  лет.  Упрям,  настойчив,  стремителен  в  решениях.  Пожалуй,  у  него  два  недостатка – прямота  и  честность!  А  может,  это  преимущество?  Не  политик!  Воин!  И  не  слуга!  С  ним  просто  и  слишком  сложно!  А  вот  и  Рокоссовский.  Нет!  Он  не  поляк!  Он  истинный  русский!  Молод,  красив.  Странно – и  ему  49  лет!  А  как  держался  на  допросах  в  «Крестах»!  Не  раскис,  не  сдал  и  никого  за  собой  не  тянул!  Явно,  что  не  простая  кровь  течёт  в  его  жилах!  Вот  они  и  будут  принимать  Парад  Победы  в  июне  месяце.  Я  уже  стар.  Не  мне  смешить  народ!   
      Сталин  раскурил  трубку.  Он  сидел  один,  в  темноте.  Опять  назойливо  звучит  в  ушах  овация  после  заключительного  тоста!  Он  предвидел  восторг  и  овацию  на  банкете  за  этот,  последний  тост!  Он  предвидел  упрёки,  обиды  и  зависть  в  умах  и  словах  недоумков  за  этот  тост  в  будущем!  Но  он  готовил  и  продумывал  уже  несколько  дней  этот  тост.  Он  не  мог  его  не  произнести!  Возможно,  в  этом  тосте  вся  искренность  Сталина,  которую  он  умело  скрывал  на  протяжении  многих  лет.  Он,  казалось,  повторял  недавно  сказанное:
                Товарищи,  разрешите  мне  поднять  ещё  один,  последний  тост!
                «Я  хотел  бы  поднять  тост  за  здоровье  нашего  Советского  Народа  и,  прежде  всего,  русского  народа!  Я  пью,  прежде  всего,  за  здоровье  русского  народа,  что  он  является  наиболее  выдающейся  нацией  из  всех  наций,  входящих  в  состав  Советского  Союза.
                Я  поднимаю  тост  за  здоровье  русского  народа  потому,  что  он  заслужил  в  этой  войне  общее  признание,  как  руководящей  силы  Советского  Союза  среди  народов  нашей  страны.
               Я  поднимаю  тост  за  здоровье  русского  народа  не  только  потому,  что  он - руководящий  народ,  но  и  потому,  что  у  него  имеется  ясный  ум,  стойкий характер  и   терпение. 
               У  нашего  Правительства  было  немало  ошибок,  были  моменты  отчаянного  положения  в  1941-42  годах,  когда  наша  армия  отступала,  покидая  родные  нам  сёла  и  города  Украины,  Белоруссии,  Молдавии,  Ленинградской  области,  Прибалтики,  Карело-Финской  республики,  покидала,  потому  что  не  было  другого  выхода.  Иной  народ  мог  бы  сказать  Правительству:  вы  не  оправдали  наших  ожиданий,  уходите  прочь,  мы  поставим  другое  Правительство,  которое  заключит  мир  с  Германией  и  обеспечит  нам  покой.  Но  русский  народ  не  пошёл  на  это,  ибо  он  верил  в  правильность  политики  своего  Правительства  и  пошёл  на  жертвы,  чтобы  обеспечить  разгром  Германии.  И  это  доверие  русского  народа  Советскому  Правительству  оказалось  той  решающей  силой,  которая  обеспечила  историческую  Победу  над  врагом  человечества – над  фашизмом.  Спасибо  ему,  русскому  народу,  за  это  доверие!  За  здоровье  русского  народа!»
              Москва  торжествовала!  Народ  ликовал!  Народ  заслужил  Великую  Победу!  Но  эти  торжества – просто  минута  роздыха  после  тяжких  и  кровавых  лет  войны  и  неисчислимых  потерь.  Ещё  оплакивают  родных  и  близких,  но  какая  надежда  в  людских  душах!  И  эта  надежда  связывается  непременно  с  ним – с  «товарищем  Сталиным!»  Но  что  он может  сказать  и  что  он  должен  сказать  советскому  народу  сегодня,  завтра,  послезавтра? Он,  как
никто  другой,  знает  и  предвидит  тяжелейшие  проблемы,  которые  придётся  решать  завтра  обездоленному  народу-победителю!  Как  об  этом   сказать?  Чем  обнадёжить  и  чем  увлечь?
           Радости  на   сердце  не  было  и  нет!  Усталость.  Уже  65  лет.  Новая  борьба.  Новые  соратники.  Новые  жертвы.   Новые  интриги  и  противостояния!  Новые  подхалимы. 
           Сталин  включил  свет.  Подошёл  к  шкафу  с  книгами.  Потянулся  рукой  к  тоненькой брошюре в  синей  обложке.  Прочитал  название – «Судьба  России»,  Николай  Бердяев,  1918  год.  Ну,  да!  Это  тот  самый  Бердяев.  Религиозный  философ  и  историк.  И  одновременно -  идейный  противник  марксизма  и  коммунизма.  Его  выслали  из  России  в  1922 году. 
    Сталин  наугад  открыл  страницу.  Вчитался.  «Я  знал,  что  в  русском  народе  и  в  русской  интеллигенции  скрыты  начала  самоистребления.  Но  трудно  было  допустить,  что  действие  этих  начал  так  далеко  зайдёт.  Вина  лежит  не  на  одних  крайних  революционно-социалистических  течениях.  Эти  течения  лишь  закончили  разложение  русской  армии  и  русского  государства.  Но   начали  эти  разложения  более  умеренные  либеральные  течения.  Все  мы  к  этому  приложили  руку.  Нельзя  было  расшатывать  исторические  основы  русского  государства  во  время  страшной  мировой  войны,  нельзя  было  отравлять  вооружённый  народ  подозрением,  что  власть  изменила  ему  и  предаёт  его.  Это  было  безумие,  подрывавшее  возможность  вести  войну».  Надо  же!  Написано,  видимо,  в  1917  году.  «Что  ж,  Николай  Второй  не  смог  удержать  Россию  от  разложения  со  своими  вельможами  и  царским  двором,  а  я  смог  удержать  державу  в  руках,  хотя  Гитлер  дошёл  до  Волги!  Со  мной  другие  маршалы  и  генералы  и  моя  партия!»  Сталин  с  удовлетворением  хмыкнул.  Но  его  удовлетворение,  похожее  на  восторг,  быстро  улетучилось.  Он  давно  не  обольщался  и  знал,  что  в  России  всё  непрочно,  всё  временно,  всё  шатко.  Перевернул  страницу.  Снова  вчитался  в  строки  на  пожелтевшей  бумаге:  «Целое  столетие  русской  интеллигенции  жило  отрицанием  и  подрывало  основы  существования  России».  Что  ж,  не  глупец  этот  Бердяев!  Его  и  в  советниках  можно  было  бы  держать,  да  Берия  тут  же  на  него  донос  сочинит!  Он  же  не  терпит  рядом  слишком  умных,  разве  что  по  необходимости!  Скоро  начнётся!  Он  вернёт  ещё  долги  маршалам-победителям!  Только  успевай  его  держать  за  шиворот,  а  то  столько  насочиняет,  что  и  вправду  поверишь  в  чушь.  Да,  надо  более  внимательно  как-то  Бердяева  почитать,  но  где  взять  на  это  время?  Сталин  задумался.  Отодвинул  брошюру  на  середину  стола.  Взял  наугад  из  стопки  газет  «Правду».  Попалась  газета  за  10  мая  1945  года.  Вчитался  в  заголовки.  Вот  «Обращение  английского  Короля  к  английскому  народу  в  День  Победы»,  вот  «Выступление  генерала  де  Голля».  А  вот  сообщение  о  пленении  Геринга  и  Альберта  Кессельринга,  командующего  германскими  вооружёнными  силами  на  Западе,  в  зоне  американских  войск.  «К  американцам  бегут,  сволочи!» - подумал  Сталин.  Так,  а  что  пишут  наши  интеллигенты?  На  четвёртой  странице  Сталин  прочитал  заголовок  стихотворения  Маршака  с  громким  названием  «Вечная  память».  Интересно!

Мы  победили  царство  зла,
И,  как  сказал  товарищ  Сталин,
Победа  не   сама  пришла,
А  мы  её  завоевали!
         
             Странно!  Причём  тут  товарищ  Сталин?  Что?  Нельзя  без  Сталина?  Вот  приспособленцы,  без  мыла,  но  всё  туда,  всё  туда!  Не остановить!  Это  диагноз,  не  лечится,  пока  голова  на  плечах!  Хорошо.  А  чем  тут  главный  антифашист  Илюша  Эренбург  разродился?  Надо  же!  «В  это  утро  мира  мы  думаем  об  одном  человеке,  к  нему  обращаются  взоры  всех.  Не  только  в  военном  гении  дело,  не  только  в  зоркости,  которая  позволяет  капитану  провести  корабль  через  страшный  шторм.  Сталин  для  нас  больше – он  как  бы  пережил  горе  каждого  из  нас  и  с  каждым  вместе  сражался  и  побеждал.  И  не  одно  сердце  бьётся  под  его   солдатской  шинелью,  а  двести  миллионов сердец.  Вот  почему  имя  Сталина  не  только  у  нас,  во  всём  мире  связано  с  концом  ночи, с  первым  утром  счастья».  Вот  евреи!  Что  Маршак,  что  Эренбург!  Умные,  образованные,  а  мудрости  нет!  Ну,  нельзя  же  так  заносить  хвост?  Прохвосты,  неисправимые  прохвосты!
Раз  хвалят,  значит,  им  что-то  нужно!  Такие  деятели  просто  так  ничего  не  делают!  Это  не  Жуковы!  Нынче  хвалят,  завтра  они  же  начнут  Сталина  распинать,  как  Христа,  да  ещё  приговаривать – «Распни  его!  Распни  его!»  Ну,  вот  же  рядом  стих  Суркова:

Родина  своей  державной  властью
Всех  людей  слила  в  одну  семью,
Оттого  и  неделимо  счастье
Добытое  в  яростном  бою!

Просто  и  хорошо!  Слова  прекрасные!  «Родина,  державная  власть!»  Без  Сталина!  Читать  приятно!!!  А  вот  Степан  Щипачёв!  Стихотворение  под  названием  «Солдат».  Так,  почитаем:

Он  там,  на  Эльбе,  далеко  от  дома,
Дойдя  до  края  самого  войны,
Он  в  стольких  битвах  не  оглох  от  грома,
А  вот  сейчас  оглох  от  тишины!
Вот  он  стоит  на  смолкшем  поле  боя,
Поднявшись  в  полный  рост,  глядит  кругом,
На  чёрный  лес,  на  небо  голубое,
И  пот  со  лба  стирает  рукавом!
    
  Честно,  но  не  чётко!  Видать,  спешил  Щипачёв!  Можно  про  солдата  и  получше  написать.  Ничего,  напишут!  Так,  а  дальше  кто?  Понятно!  Демьян  Бедный!  Как  же  газете  «Правда»  без  «Бедного»?  Громкий  стих – «Праздник  Победы».  Но  косноязычен  несколько  Демьян!  Читать  тяжело.  Наверное,  с  похмелья  писал,  второпях.  А  в конце  что?  Опять  слова  о  «вожде»!  Демьяна  перевоспитывать  бесполезно,  как  и  Эренбурга.  Авторитеты!
           Сталин  привык  работать  по  ночам  все  долгие  годы  войны.  Сегодня  можно  было  не  работать,  но  и  уснуть  он  не  мог.  Вспомнил  оценку  одного  из  генералов,  которую  Сталину  преподнёс  Берия,  как  возмутительный  факт.  Генерал  в  неформальном  разговоре  заметил,  что,  «если  бы  Сталин  вообще  ничего  не  делал,  а  провёл  бы  тот  октябрьский  парад  1941  года,  с  которого войска  шли  прямо  в  бой,  а  ещё  бы  провёл   пленных  немцев  по  Москве  после  разгрома  фашистов  в операции  «Багратион»,  то  он  бы  навсегда  остался  в  истории  советского  народа».  Сталин  ничего  возмутительного  в  словах  генерала  не  нашёл,  и  приказал  не  трогать  автора  этих  слов.  Он  продолжал  думать  о  Параде  Победы,  который  был  намечен  на  24  июня  1945  года.  Ему   снова  хотелось  удивить  не  только  москвичей,  а  все  иностранные  делегации,  которые  предполагали  быть  на  Красной  Площади  в  день  Победного Парада.  Ему  хотелось  поставить  последнюю  точку  в  затянувшейся   кровавой  войне,  забыть  на  время  то,  что  забыть  невозможно.  Виноват  ли  он  в  том,  что  СССР  потерпел  страшное  поражение  в  июне-октябре  1941  года?  Да,  виноват!  Но  он  свою  вину  не  хотел  ни  с  кем  делить.  Время  всё  расставит  по местам!  «Всё  ли  правильно  он  делал?  Все  ли  решения  были безупречны?»  Задумался,  снова  набил  трубку  табаком,  раскурил.  Нет,  решений  безупречных  не  бывает!  Вспомнил  осень и  декабрь  1941  года.  Информации  правдивой  нет,  резервов  нет,  в  столице  паника,  а  на лицах  соратничков  немое  ожидание – «Что  будет  делать  Сталин?»  А  вот  Жуков – сама  уверенность!  Ни один  мускул  не  дрожит  на  лице!  Доклад – реальный  и  правдивый,  просьбы  завышенные,  но  какая  воля  и  уверенность!  Какое  упрямство  и  честность!  Какая  вера  в  неминуемую  победу  под  Москвой!  Не  он  ли  своим  видом  вселял  уверенность?
          Сталин  ему  благодарен,  но  не  сможет  простить  свою  слабость  и  неуверенность,  какие  Жуков  просчитал  крестьянским  нутром.  Его  не  обманешь.  Да,  решения  были  не  безупречны,  но  кто  может  судить  об  этом?  Жуков  только  вначале  года  был  назначен начальником  Генерального  Штаба.  Он  толком  и  не  вник  в  дела  и  замыслы  такой  сложной  структуры,  но  всё  же  оказался  на  высоте.  Строптив.  Упрям.  Но  как  он  оказался  нужен  Сталину  в  те  роковые  дни!  Главное,  что  он  никого  не  боялся.  Берия  ему  это  не  простит  никогда.  Жуков  был  один  из  тех  генералов,  которые  поддержали  предложение  Сталина  о  проведении  октябрьского  парада  1941  года.  А  ведь  даже  некоторые  члены  Политбюро  слишком  осторожно  отнеслись  к  предложению  Сталина.  Сталин  всё  помнил.  Он  ничего  и  никогда  не  забывал!  Он  помнил  тот  утренний  час,  когда  стоял  на  трибуне  Мавзолея,  когда  в  снежной  пелене,  как  бы  проплывали  полки.  Он  помнил,  что  у  него  не  было  полной  уверенности,  что  удастся  отстоять  Москву.  Но  решение  о  проведении  парада  было  правильным.  Вон,  и  поэты  потом  откликнулись:

Что?  Куда? – Секретность  свята,
Будь  и  ты,  солдатик,  свят –
«На  парад  идём,  ребята!» -
Так  в  колонне  говорят!
Стук  сердец,  не  наковален,
Оживление  и  гул –
Тихий  шёпот – «Сталин,  Сталин!»
И  команда – «На  краул!»
Напряженье – выше  планки,
Любопытству – не  перечь:
Марш - «Прощание  Славянки!»
Раньше - сталинская  речь!
Так-то  было!  Значит,  надо –
Любопытство  не  сминай:
Нет!  Парад – не  пропаганда,
Планку  выше  поднимай!
Будем  мы  сильней  и  злее,
Если  вдруг  забрезжил  свет -
Сталин  сам  на  Мавзолее,
А  не  мёртвый  силуэт!
Вот  она,  святая  правда,
Помолись,  и  Бог  с  тобой!
...Прямо  с  этого  парада
Шли  колонны  в  смертный  бой!

          Сталин  чётко  понимал,  что  всей  правды  битвы  за  Москву  никто  до  конца  не  знает. Оценки,  которые  станут  давать  впоследствии  непосредственные  участники  тех  событий  и военные  историки,  будут  противоречивы.  Найдутся  умники,  которые  будут  критиковать  те  или  иные  решения,  вырывая  из  горячки  времени  непроверенные  факты.  Судить  и  рядить  после  тяжелейших  событий – это  в  русской  традиции.  Главное – Москву  не  сдали!  Москву - отстояли!  А  ведь  Европа  уже  хоронила  СССР!  Рано,  рано,  господа,  хоронили!
        Засыпая,  Сталин  в  мыслях  снова  возвращался  к  Параду  Победы.  Он  несколько  часов  назад,  прямо  во  время  торжественного  обеда  в  Георгиевском  Зале,  дал  основные  указания  по  проведению  Парада  Победы.  Детали  были  хорошо  продуманы  в  Генеральном  Штабе.  Сталин  со  многим  согласился,  но  добавил,  что  надо  вынести  фашистские  знамёна 
и  с  позором  бросить  их  к  ногам  победителей.  Он  уже  решил,  что  командовать  парадом  будет  Рокоссовский,  а  принимать  парад  будет  Жуков.
          Сон.  Поздний  подъём.  Завтрак.    В  этот  день  Сталин  работал  на  даче.  Настроение  у  посетителей  и  просителей  приподнятое,  восторженное,  а  проблемы,  которые  предстоит  решать,  не  легче,  чем  в  1941  году.  Одно  отличает  то  время  от  майских  победных  дней.  Тогда  и  Жуков  мог  резко  возражать  Сталину,  на  что  никто  из  ближнего  окружения  не  мог  отважиться,  а  сегодня  и  Жуков  со  всем  согласен.  Победа!  Победа!  Победа! 
         Сталин  знал,  что  для  Победного Парада  спешно  шили  более  10  тысяч  комплектов  парадного  обмундирования.  Обносились  победители.  Окопы  да  кровь,  грязь  да  мазут,  ползком  да  перебежкой.  Пожалуй,  и  ходить  по  брусчатке  разучились.  Научатся.  Сталин не  сомневался.  Парад  Победный - не  Берлинская  операция  по  сложности,  а  по  важности – сродни  Берлинской  операции!  На  Парад  предлагалось  вывести  по  1000  человек  от  каждого  действующего  Фронта,  не  считая  командиров.  Сводный  полк  представят  все  виды  Вооружённых  Сил  и  рода  войск  с  36  боевыми  знамёнами.  Всего  на  Парад  предполагалось  вывести  10  сводных  фронтовых  полков  и  один  сводный  полк  Военно-Морского  Флота  при  360  боевых  знамёнах.  Предложено  привлечь  к участию  в  Параде  военные  училища  и  академии,  а  также  войска  Московского  гарнизона.  Сталин  помнил  все  цифры.  Моторная  память,  выработанная  за  многие  годы  управления  государством,  только  укрепилась  в  годы  войны.  Знамя  Победы,  водружённое  на  куполе Рейхстага  в  Берлине,  следовало  пронести  впереди  с  полагающимися  почестями.  Всё  решено!  По  заслугам  и  не  по  заслугам,  но  многие  награждены.  Жукову,  Рокоссовскому,  Коневу,  Малиновскому  и  Толбухину  вручена  высшая  полководческая  награда – орден  «Победы».
             Утром  24  июня  1945  года  в  Москве  шёл  небольшой  дождь.  Красная  Площадь  принимала  Великий  Парад,  истории  доселе  неизвестный.  В  9  часов  45  минут  по  трибунам  прокатилась  волна  рукоплесканий.  На  Мавзолее  члены  Правительства,  Политбюро,  гости.  Сталин  задумчив,  но  глаза  светятся,  вроде  легче  на  душе.  Бьют  кремлёвские  куранты.  10  часов утра!  Звучит  команда  «Смирно!»  О победном Параде  в  Москве  позже  напишут  наши  и  зарубежные  газеты,  а  писатели,  военачальники  и  поэты  оставят  память  на  страницах  своих  книг.  Сталин  многое  уже  не  прочитает.

Ну,  дивитесь,  командиры,
И  парадный  стройте  ряд,
Жаль,  колоть  придётся  дыры
Для  заслуженных  наград!
Репетиции – без  меры,
Не  простят  малейший  брак:
Кто-то  учит  для  карьеры,
Кто-то  ходит  кое-как!
Но  уже  дошли  до  брода,
Держим  месячный  режим –
Мы  же  крепкая  порода,
В  сроки  дело  довершим!
...Всё  горит – значки  и  канты,
Марши  гордые  поют,
И  знакомые  куранты
На  кремлёвских  башнях  бьют!
Вот  Войны  Великой  правда –
Помни,  Русская  Земля,
Всё  готово  для  Парада
У  старинного  Кремля!
Как  сердцам  сейчас  не  биться? -
«Это – Сталин!  Это – он!»
Тут  история  вершится
И  Знамение  времён!
Все  едины – курский,  псковский,
Все  вершат  Победный  Суд –
Вместе – Жуков,  Рокоссовский
Поздравления  несут,
И  оркестр  разносит  ноты –
Честь  по  месту  велика:
То  Парадные  Расчёты
Шаг  печатают  в  века!
Всех  не  помним  поимённо,
Но  запомним  главный  факт,
Как  фашистские  знамёна
Бросил  под  ноги  Солдат!
На  помост!  Чтоб  гады  знали,
Чтобы  весть – до  всех  концов:
Духом  чтоб  не  оскверняли
Землю  славную  отцов!
Так  для  свастики  и  надо
Под  столичный  дождь  рябой,
И  оркестр,  душе  отрада,
Барабанный  выдал  бой!
...Вздрогни,  грустная  Отчизна,
Счастье  с  миром  будем  ждать –
Сей  Парад,  всё  та  же  Тризна,
Духу  русскому  подстать!

      Это  был  последний  Парад  в  жизни  Сталина.  Он  больше  не  удивлял  народ,  гостей  из-за  рубежа,  москвичей.  Военные  парады  напоминали  ему  те  осенние  дни  1941  года, когда  стоял  вопрос  о  жизни  и  смерти  нового  социалистического  государства.  Он  знал,  что  Победа – главное  в  его  деятельности  на  посту  руководителя  партии  и  правительства.  Он  знал,  что  ему  никто  в  будущем  не  простит  его  слабостей  и  ошибок.  Вырывая  из  контекста  времени  те  или  иные  решения  Сталина  и  Государственного  Комитета  Обороны,  его  будут  упрекать  в  бездарности  такие  деятели,  которые  в  жизни  своей  никогда  не  принимали  ответственных  решений,  а,  если  и  принимали,  то  их  решения  были  убоги  и  смехотворны.  Они  научатся  только  обличать  и  воровать.  Они  станут  приобщаться  к  Великой  Победе,  в  которой  места  для  Сталина  не  найдётся.  Они  даже  позволят   себе  сидеть  у  Мавзолея  при  проносе  Знамени  Победы.  Они  же  не  служили  и  не  воевали.  Они  поедали  сталинские  пончики  с  яблочным  повидлом  и  жрали  советское  «Эскимо».  Их  научили  ненавидеть  всё  сталинское,  всё  советское.  Они  пожелали  быть мудрей  и  сильней,  чем  Сталин.  Они  осчастливили  народ  свободой!  Они  разворовали  сталинское  наследство  и  народную  собственность!  У  них  же  нет  совести,  чести  и  достоинства.  Они  позволили  пригласить  на  Красную  Площадь  натовские  войска  для  участия  в  совместном  Параде  Победы.  Они  даже  не  помнят,  что  их  Европа  не  пригласила  на  парад  в  честь  юбилея  открытия  Второго  Фронта  в  1944  году.  Они  не  помнят  того,  как  практически  вся  Европа  легла  под  Гитлера,  как  Гитлер  обрушил  на  Советский  Союз  всю  мощь  трофейного  оружия.
       Они  будут  кричать  о  сталинских  жертвах,  о  репрессиях,  о  преступлениях  сталинского  времени.  Они  будут  утверждать,  что  народу  нужна  правда  и  только  правда  о  тех  временах,  но  никогда  не  раскроют  правду  о  своих  счетах  в  зарубежных  банках  и  правду    о  том,  как  сдали  Великую  Державу  заморским  покровителям  за  Иудины  серебряники.  Они  под  лозунгом   Свободы  и  Демократии  нанесут  стране  ущерб,  сопоставимый  с  ущербом  1941-45  годов.  Они  положат  на  алтарь  свободы  миллионы  жизней  русского  народа.  Они  привьют,  как  чуму,  подрастающему  поколению  наркоманию,  педофилию,  проституцию,  безнравственность  и  безответственность.  Они  расплодят  нищету  и  убогость  прозябания.  Но  народ  нельзя  обмануть.  Народ  помнит  Сталина:
 
    Вновь  с  кремлёвских  высот,
    На  печальный  порог
    Песнь  летит
    Не  в  победном  хорале –
    Видит  всё-таки  Бог,
    Не  за  этот  итог
    Мы  в  жестоких  боях
    Умирали!
    Но  эпоху  судить
    Нам  дано  по  делам –
    Мы,  как  Сталин,
    В  забвенье  не  канем:
    Фронтовые  сто  грамм
    Разольём  пополам,
    И  Вождя  непременно
    Помянем!

         




                Есть  в  наших  днях  такая  точность,
                Что  мальчики  иных  веков,
                Наверно,  будут  плакать  ночью
                О  времени  большевиков!
               
                Павел  Коган,1940