В этой жизни мало, что изменится снаружи, но много

В ЭТОЙ ЖИЗНИ МАЛО, ЧТО ИЗМЕНИТСЯ СНАРУЖИ, НО МНОГО, ЧТО ИЗМЕНИТСЯ ВНУТРИ
Ветер, что так уверенно шумит листвой деревьев позднего лета, аккуратно щекотал мою шею и щёки. Было слишком много всего на моей душе, чтобы он мог это развеять и вихрем прогнать прочь. Я шёл, шёл и шёл. Эта страшная потребность внутри меня - что-то помнить, что-то забыть, не давала мне покоя и вела дальше, вдаль, по угрюмой асфальтовой тропе под мерцающими фонарями, и перебивающими вспышками жёлтых огней светофоров. Ошибки жизни корчились силуэтами непонятных теней на моей дороге, встречные лица неосязаемо растворялись в моих мыслях, оставаясь неизменно неприметными. Я шёл, зная куда и зачем. Луна - огромная и бесчувственная казалась единственным другом, но таким ледяным и таким бесполезным, что я слышал каждый вздох ветра и шёпот каждого листика на уставших деревьях. Мне нужен был Синк2000, одна таблетка которого могла бы снять всю мою боль, уничтожить сомнения и позволить начать всё сначала. И за ней я шёл, её жаждал мой мозг и страстно хотела моя душа. Та самая пилюля, что недавно изобрели, и что так дорого стоит, маленькая фиолетовая капсула, которая стирает ту память, что не нужна, и оставляет только те воспоминания, что ты хочешь хранить и беречь. И я шёл, шёл, шёл.
Аптека с большим красным крестом над входной дверью встретила меня с улыбкой, которую так легко перепутать с ухмылкой Бога, что весь этот фармацевтический киоск уже даже может показаться храмом.
Очередь была длинной, её хвост огибал здание новостройки дважды, люди стояли и молчали. Я встал последним, и терпеливо перебирал свои сомнения и воспоминания, ожидая как я их забуду и никогда не вспомню, оставив только светлые следы своего прошлого в уставшем сердце.
За дюжину людишек предо мной стояла девушка в чёрном платке, по-старушечьи прячущем её лицо, я был далеко, но отчётливо слышал, как она хныкала и всхлипывала. Обычный мужчина, видимо такой же как я, не выдержал и приглушённо спросил с ноткой доброжелательности в голосе, но слишком громко и ясно для всех: «Ну, что же вы, в чём дело? Всё скоро будет хорошо…»
Она обернулась в его сторону и изобразила на лице тот смех, что больше похож на боль, чем, на радость.
- Такие маленькие обезьянки, так сильно одинаковые друг с другом, что хочется плакать от любви к ним. И такая страшная боль, когда их теперь нет, - лицо её всё больше и больше становилось старческим, прикрываясь этим дурацким чёрным платком.
- Двойня? Кошмар! – мужчина перевернулся внутри себя также, как и многие стоявшие, смолчал минутку, посмотрел вокруг и продолжил, - дайте-ка, я вас без очереди проведу, сейчас, сейчас.
Он уверенно растолкал всех и растворился вместе с чёрным платком внутри аптечного храма.
Я молча смотрел в тишину, теряя свою боль, забывая проблемы. Луна уже казалась солнцем, а фонари звёздами.
Слёзы разбегались угрюмыми струйками под моими уставшими глазами, а через мгновение эта самая девушка вышла из аптеки, улыбнулась жизнерадостно и отзывчиво, и растворилась в ночи, оставив свой чёрный платок где-то там, где-то вместе с синк-2000.
Я не мог говорить что-то, только мысли звучали звонко и грубо, очередь за мной была уже невероятно длинной, но ещё раз, посмотрев на Луну, я увидел в ней своего одинокого друга, того, что знает мои ошибки и знает мою боль, и я понял, что с ними, со своими ошибками, со своей бездарной глупостью и упрямством, и тяжёлыми духовными ранами я не расстанусь никогда. Это ведь моя жизнь, другой нет.
Я медленно и уверенно вышел из очереди, огляделся вокруг и встретил самого себя там, где лунная тропа со всеми моими воспоминаниями смотрела мне в глаза.
А вокруг - жёлтые мерцающие вспышки светофоров, холодные взоры беспечных фонарей, но мне было на всё это наплевать, ибо это была моя двойня, а завтра всё равно взойдёт солнце, и мало, что изменится снаружи, и много, что изменится внутри…
SH