Священномученику Петру, митрополиту Дабро-Боснийск

Сын народного героя, ты с рожденья
Силой свыше был для подвига храним.
В дни тяжёлых испытаний Провиденье
Даровало твой пример рабам Своим.

На себя ты принял сан митрополита
Среди мрака, что сгущался над страной,
Угнетённым стал опорой и защитой,
Когда вторгся неприятель в край родной.

Духовенство оказалось под прицелом
Австро-венгров, когда грянула война.
Лагеря, суды, процессы и расстрелы -
Твои братья их изведали сполна.

Не щадя себя, усердно ты трудился,
Облегчая сербских граждан скорбный крест,
За права их, не страшась, с властями бился,
Выражая беззаконию протест.

Отгремели залпы пушечных снарядов,
Воцарился в Югославии покой.
Оставаясь со своею паствой рядом,
Направлял народ ты доброю рукой,

Сеял средь различных наций зёрна мира,
Благовестием объединял людей,
Помогал лишённым крова, бедным, сирым,
Обучал священным истинам детей,

Мусульманам и католикам был другом,
Всех любя открытой, светлою душой,
Уважение снискал во всей округе,
Населенье не делил на "свой-чужой".

Воздвигались под твоим надзором храмы,
В государстве жизнь размеренно текла,
Но, как гром, внезапно разразилась драма,
Начался повсюду страшный праздник зла,

И в Сараево хозяйничать нахально
Стали грозные отряды усташей,
Воплощая идеал свой аморальный,
Не щадя ни стариков, ни малышей.

Мог покинуть ты несчастный город сразу,
Перебраться в безопасные края,
Но встречал категорическим отказом
Ты такие предложенья, говоря:

"Я с народом разделю любую долю -
Благоденствие и варварское зло,
Слёзы радости и нестерпимой боли,
Нет того, что разлучить бы нас могло".

На вопрос суровый офицера-немца:
"Это вы хотели мировой войны?"
Отвечал ты без лукавства, с чистым сердцем:
"Ошибаетесь, здесь нашей нет вины,

На другие страны мы не нападали
И захвата территорий не вели,
Но характер наш сродни булатной стали:
Не дадим себя стереть с лица земли!

Мы - не крошечная капля дождевая,
Проглотить какую можно без труда.
За свободу и за жизнь родного края
Будем биться до последнего всегда".

Комиссар усташский дал распоряженье
Алфавит славянский в Церкви отменить,
Но решительное встретил возраженье,
Ты сказал: "За сутки только лишь одни

Ликвидировать кириллицу не выйдет,
Да ещё и не настал войне конец".
Свою участь безотрадную предвидя,
Положить готов был душу за овец

Ты, как истинный владыка, добрый пастырь.
Ни арест, ни истязанья, ни тюрьма
Над твоею волей не имели власти:
Пламя веры погасить не в силах тьма.

Слово Божие среди мучений лютых
Продолжал ты с дерзновением нести,
Там, где кровь хлестала каждую минуту,
Чтобы пленных от отчаянья спасти.

Не открыл Господь нам, грешным, к сожаленью,
Как окончил ты страдальческий свой путь,
Неизвестно даже место погребенья,
Но никто не сомневается ничуть:

Принял ты смиренно страшную кончину,
Как венец за годы славного труда,
Вместе с тысячами тех людей невинных,
Кого зверски умертвили за Христа.

Утекло уж с тех времён воды немало,
И в чести другие ценности теперь,
Но твоя любовь над миром воссияла,
Исцеляя боль страданий и потерь,

С наших душ смывая ненависти сажу.
Верю я, коль грянет испытанья час,
Мы единым сердцем в упованьи скажем:
"Отче Петре, моли Господа о нас!"

21 августа 2018