Ты убьёшь меня чёрным, уберёшь меня белым...

Ты убьёшь меня чёрным, уберёшь меня белым,
сделаешь жизни своей
фрагментом, недолгим сроком.
Подчинившись, я буду кротким,
и вовсе не стану укором
стезе твоей вероятной, так скоро
ввысь уходящей, к сверканию и свершеньям,
к огням софитов,
к всемирной славе и жизни в достатке.

Всё совершенно
убито,
и мне – в остатке –
достанется просто опыт,
пара бессонных ночей; морщин чуть больше, наверно –
карты крыты:
наивно, как всякий лепет,
было начало,
а кода – закономерна.

Впрочем, скончавшись,
скорчившись,
я – воскресну:
мне не впервой, и стану я просто сизым.
Я потону в дверях, подъездах, крышах, карнизах,
я затеряюсь в буднях,
что не бесплоднее неба, затянутого
зимою; озимых
не беспробудней.

Жаль? – Да не то что бы; может, немного. Впрочем,
скорей удивительно: как же так всё же
маятники
пониманий,
что между нами стирали кварталы обочин,
обрушились разом.
Хотя аргументом был повод,
и вряд ли сердце, –
скорее, разум.

Ты вспомнишь снова
меня; ты отыщешь довод, – 
я снова в тебе прорасту, издалека – невинным,
уже недоступным, далёким;
поступали мы так, и эдак, – вообще-то, скорее, тёмным;
я вином заливаю строки,
я дышу перегаром винным;
ты жалеешь, сочувствуешь, пере-
живаешь: переживёшь, поверь мне;
не бойся –
это бывает.  Дверь
твою, уходя, я закрыл за собою, и больше
не встану – не беспокойся –
у этой двери.

Снова – светлым оденешь хитоном
меня, покидая, и мне не желая дурного:
ты пригладишь руками, и снимешь пылинку,
и будешь долго
оставаться почти что рядом –
из чувства долга? –
почти что близко.
Мне смешно
от участия твоего невольного яда, –
а впрочем, плевать:
Эта арена чего-то, что неудачно,
поспешно любовью не стоило называть,
всего лишь Карнеги-холлом
была для тебя, а ты – оставалась артисткой:
как и всегда, ты играла блестяще, блестяще.

Я ухожу от тебя совершенно полым,
даже не зная, знаком ли с тобой настоящей.   

Я ухожу, оставляя следы обращённого света –
свет, обращённый вспять – он ещё
не успел отвыкнуть.
Я ухожу, и где-то засну я, где-то,
когда-то,
опять
в стык
склеив то, что пока кровоточит,
с январским снегом –
к снегу приникнуть;
и гарью, водкой поминок, кадящим пожаром
вскинется –
вскрикну:
– Ты доставалась мне даром!
Даром!.. Даром…

Ты забудь меня чёрным, вспомни – белым;
я – кроликом, на груди твоей спящим,
случайным,
тобою неузнанным и печальным, –
улыбку хотя бы оставил тебе настоящей?..

февраль 2008 – 26.08.2018