И полюби вокруг себя людей

«И полюби вокруг себя людей…»
Юлия Антонова в журнале « Молодые таланты Кузбасса»

Поездка намечалась не из легких. Мы ехали в Юргу к Антону Гапонику, 15-летнему поэту. Я, издатель Сергей Новиков и врач Анатолий Чубаль. Новиков протянул мне сборник стихов «И каждый день дороже» и сказал «Почитай, дорога длинная». Первые же строчки наугад открытого томика буквально ударили в голову

Ветер гонит с могил
Слова «смерть» на уста.
Я ж еще не любил,
Я еще не устал…
Антон Гапоник в 13 лет

Извечный юношеский декаданс? Сладко говорить о смерти, когда все еще впереди, и ты думаешь, что ты вечен. Что-то фатально плохое случается с кем-то другим, а вовсе не с тобой… Только как-то не похожи строчки на рисовку. За простыми словами стоит что-то такое, что понимаешь – это не внешнее, не напускное. За словом «смерть» - выстраданный смысл. Эту неуловимую грань, когда рифмованные строчки превращаются в поэзию, не каждому дано постичь. Да и может ли человек вообще понять, где заканчивается ремесло и начинается творчество? Это дается только свыше. Антону это дано. Вот только в жизни часто так получается, что когда тебе дается что-то дается свыше – что-то ты должен отдать взамен. Насколько равноценен этот обмен – судить не нам.
Сразу с порога бросилось в глаза: у Антоша совершенно особенная улыбка. В ней – любовь ко всему живому с полным пониманием сущности вещей. Ну и мальчишеского романтизма, конечно, в этой улыбке хватает.
- Как ты пишешь стихи? – спрашиваю, словно проверяя, что он мне ответит. И он отвечает именно то, что я от него жду:
- Мне словно кто-то диктует их.
И опять улыбается застенчиво и открыто этой своей самой эксклюзивной улыбкой.
Антон начал писать стихи, когда пришла беда. Мальчик, проснувшись однажды утром, понял, что он болен. Он перестал разговаривать даже с близкими, просто сидел и целыми днями смотрел в окно. Потом мама вытащила из-за его стола ворох смятых бумаг. Там были стихи.
- Может, случайно его открывшийся дар совпал с тем, как он «сел на дом» в 9 лет, - рассказывает мама Антона Людмила Ивановна. – Может, потому что он остался один, а больше всего в жизни до этого боялся одиночества. Он раньше был не такой, а очень веселый и подвижный. У него был смех, как колокольчик. И слышно было его только одного на улице. Болезнь начала прогрессировать, окружающие по-другому к нему стали относиться. Он это понял. Уединился, смотрел в окно по 2-3 часа, перестал улыбаться. Мы думали, что вообще погибнет или с ума сойдет. Смотрю, а он бумажки начал выкидывать. Один раз я взяла бумажку – а там стихи.
Мы сидим за чашкой кофе в маленькой 2-х комнатной хрущёвке, где Антон живет с мамой, бабушкой и отчимом. Синдром Дюшенна – таков вердикт врачей – уже не дает подняться из кресла Антону. Семья Антона беспрестанно берет кредиты на операции по пересадке облученных клеток. Берет, отдает, снова берет. Первая операция помогла, вторая – нет, после третьей стало еще хуже. Утешительных прогнозов искалеченному болезнью поэту сегодня никто дать не может.
Тело отказывается повиноваться… У Антона нарушена проводимость по нервным путям. Коварство болезни еще и в том, что синдром Дюшенна, как большинство генетических заболеваний – бомба замедленного действия. Болезнь может появиться на любом этапе жизни.
Да пяти лет Антон ходил в простой садик. Потом воспитатели заметили, что изменилась его походка, появилась слабость. Антона перевели в садик для детей, страдающих болезнями опорно-двигательного аппарата.
Обыкновенная средняя школа стала для мальчика школой выживания. Антон выстоял в тяжелой борьбе с обстоятельствами, не сломался, не озлобился. Что-то очень важное, по-моему, потеряли именно те дети, которые подвергали его гонениям и унижениям. Бездарный педагог, которого охватывало раздражение при виде медленно двигающегося мальчика, забила в подростках очень важные человеческие чувства – милосердие и сострадание. Без них человек становится моральным калекой.
Антон увидел как-то раз из окна, как его ровесники забивали во дворе женщину. Пинали, камнями закидывали. В горьком бессилии он плакал и кричал в окно: «Что вы делаете, изверги?!» Потом написал стихотворение «Малолетним подлецам».
Неисповедимы пути твои, Господи. Почему в крепкие тела ты поселяешь уродливые души, а большое бесстрашное сердце ты вкладываешь в искорёженную болью плоть? Очень хочется иногда кого-нибудь об этом спросить…
- Антон всегда был оптимистом, вспоминает Людмила Ивановна, мама Антона. – А потом замкнулся в себе. Поэтому мы его забрали в 4-м классе на домашнее обучение. Он учится на дому, к нему ходят учителя. А когда о стал занимать всякие места с сочинениями, к нему вообще очень хорошо стали относиться. И шоколадки приносят. Разрешают сочинения писать в стихах. «Ревизор», например. Иногда, конечно, он не может так, а иногда очень легко идет.
На талантливого мальчика обратила внимание областная Администрация. Пару лет назад помогли выпустить его второй сборник, подарили инвалидное кресло с эл. приводом. Но у Антона за это время ослабли мышцы, и кресло стало слишком тяжелым для него. По 2-х комнатной квартирке особо не разбежишься, его возят на обыкновенном стуле с колёсиками. Второй этаж, на котором живет семья, не располагает к прогулкам на кресле, поэтому Антон гуляет очень редко, и только летом. Хотя он очень любит природу.
Вообще, Антон не только талантливый, но и очень мужественный мальчик. Мы разговариваем о его болезни совершенно спокойно при нем. Я спрашиваю маму:
-А ничего, что мы вот так, не скрываясь, произносим эти слова – болезнь, миопатия, инвалид?
- Он вполне разумно к этому относится сейчас. Взрослеет, отходит от темы страданий, говорит: «Какой я есть, такой я есть».
А вообще люди ведь, действительно, разные бывают. Такая ситуация: я везу Антона по улице на инв. коляске, идет навстречу нам старичок, спрашивает при Антоне: «А что, твой сын – инвалид?».
Человек прожил жизнь, а так и не понял, что такое чувство такта. Я слова «инвалид» не стесняюсь. Главное-какая душа у человека.
На самом деле – не все такие, как все. И как объяснить тот факт, что сердоболие тоже ранит?
Людмила Ивановна долго не могла понять, почему Антон, когда она его оставляет в кресле около магазина, прячется за угол. Оказалось, что когда он у магазина стоит, ему пытаются всучить деньги. «Они мне деньги дают, мама» - говорит. Я шучу: «Так мы, может, на работу выйдем?» Но он у нас гордый насчет этого. Один раз нам мужчина вручил 50 рублей прямо на дороге. Мы открещивались, открещивались, но он всеравно всучил. Одна женщина тоже 10 рублей дала. Плакала она сильно, пришлось взять. А в основном мы не берем.
Антон смотри на нас, ослепительно улыбаясь, и чуть кивает головой: мама говорит правильно. Он вообще очень немногословен. Словно постоянно вслушивается в пространство, ожидая «сантанну» вечного творческого потока из неведомых сфер.
Я теряюсь, честно говоря, спросить Антона о чем-то. Хотя он – подросток, и кажется мудрее, чем взрослее. Все, о чем его спрашиваешь, кажется банальным и второстепенным. Такое ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит. Хотя, впрочем, все вопросы неважны. Автор отвечает на них в стихах.

Что вам сказать? Смогу ль, сумею
Судьбу разорванную сшить?
Все ж умереть еще успеем,
Назло беде – давайте жить.

Антон Гапоникв в 13 лет