Сны Веры Павловны. Сон пятый. Смешной. Наверное

Снилось Вере Павловне, что она и не Вера Павловна, а Лев Аркадьевич, мужчина годов так шестидесяти пяти, осанистый, высокий, чуть полноватый, с седыми волосами. Лицом Лев Аркадьевич был похож на Чехова, и взгляд имел то ли иронический, то ли стыдливый, но не за себя стыдливый, а как бы за весь мир мирской, что очень свойственно русским писателям.

Во сне Лев Аркадьевич катал по полу старой, неотремонтированной квартиры арбузы и дыни. Складывалось впечатление, что он хочет их куда-то запрятать, в какие-то углы, но места все никак не находилось. Лев Аркадьевич катал арбузы и дыни, как кегельные шары, и в какой-то момент даже показалось, что он намеренно пытается сбить стулья и табуретки, стоящие на дороге.

Тут откуда ни возьмись во сне взялись гробы, которые в количестве пяти штук были прислонены к стенке и водвинуты друг в друга. Крышки лежали отдельно, тоже одна на другой. Гробы были простые, обтянутые красной дешевой материей. Лев Аркадьевич еще подумал, что, мол, надо же, в какой бедности живут люди, что и похоронить себя не умеют достойно, по-человечески. Тут ему в голову пришла мысль: спрятать арбузы и дыни в эти деревянные саркофаги. Он расставил их вдоль стены и стал прикатывать к ним сочные плоды.

Дальше Вера Павловна увидела, как Лев Аркадьевич склонился над пятым гробом. В нем лежала престарелая теща Льва Аркадьевича – Аполлинария Васильевна, небольшого росточка сухонькая старушка девяноста лет, почти лысая, с легким пухом седых волос.
- Да мы похороним вас нормально, Аполлинария Васильевна! –как будто убеждал её зять.
- Вы, голубчики, по магазинам поедете в выходные, про меня забудете, а я давно уже хотела примериться к жилищу моему новому,к макинтошу моему, посмотреть, как в нем лежать. Чувствую, что помру со дня на день. Чтоб вы меня не перекладывали, давай уж сразу сама лягу. Прикрой крышечкой-то.
«Вздорная теща», - подумал Лев, но перечить не стал. Хочет, пусть укладывается. И плотно закрыл крышкой деревянный ящик.

От самой мысли, что он живого человека в гроб уложил, Лев Аркадьевич во сне проснулся. Рядом храпела жена. Лицо ее на подушке было перекошено и все смято, как подтаявший пластилин.

«Рассказать ей, что ли, какой сон мне приснился?»- подумал Лев Аркадьевич. Но решил жену не расстраивать, потому что она любила свою мать и денно и нощно пеклась о здоровье пенсионерки. «Ну, его. Лучше досплю, пока время есть», - решил Лев Аркадьевич и, поворочавшись минут с десять, действительно заснул.Каково же было его удивление, когда оборвавшийся сон вдруг продолжил сниться в тех же подробностях, чего, как известно, никогда не бывает.

Лев Аркадьевич видел во сне, будто уже прошло два дня. Они с женой все выходные были заняты, разъезжали по делам и дома почти не появлялись. На третий день Лев Аркадьевич вспомнил о теще: «Надо посмотреть, как она там. Крышку я же не приколотил»,- подумал он и осторожно присел на корточки у гроба. Поднял крышку. Лицо Аполлинарии Васильевны заострилось, глаза были закрыты. Только Лев Аркадьевич успел произнести в уме «померла», как умершая будто тяжело выдохнула. «Углекислый газ отходит», - почему-то решил Лев Аркадьевич, как вдруг Аполлинария Васильевна открыла глаза, приподняла голову, отряхивая последние обрывки сна, и сказала:
- Хороший сон мне, Лёвушка, приснился!

Тут Вера Павловна проснулась.