Батюшка

                «День и ночь над этой грешной прозой
                Пой, поэт залётный, песню, пой!
                Вся тюрьма под старою берёзой
                Собралась притихшею толпой».
                Леонид Сафронов               

 
От этой спокойной уверенной поступи
конвойные псы заскулят у ворот.
Отец Леонид.
                Помоги ему, Господи,
когда он с молитвою к зэкам идёт.
Для них всё порушено,
                предано,
                продано -
их разве сподобишь грехи замолить?!
Для них это зона.
                Для нас это родина.
Им надо бы выжить.
                Нам надобно жить.
По месяцеслову с славянскими ятями -
тогда нас полюбят,
                поймут
                и простят.
Сжимает нас родина в крепких объятиях
да так неотступно,
                что кости хрустят.
А нам отступать
                и негоже,
                и некуда:
здесь наша земля,
                как она ни скудна.
И даже для самого зэка отпетого
зон много,
                а родина только одна.
Она и карает,
                она же и милует.
Не каждый услышит Божественный Глас.
Но ты не один.
                Ты с Небесною Силою.
Она за Россию,
                а значит, за нас.
И мы,
           от сумы и тюрьмы сбережённые,
спасённые,
                чтобы кого-то спасти,
сумеем мосты,
                безвозвратно сожжённые,
стихом и молитвою вновь возвести…
Ждёт батюшку паства его подневольная.
Могучий и рыжий,
                он крут, как скала:
при виде его, будто шавки конвойные,
все бесы хвосты поджимают, скуля.
Хотя всё оружье его против них
лишь чистая совесть,
                молитва
                и стих.
Душа не погибла:
                жива,
                коль болит.
Врачуй наши души, отец Леонид.