пубертат

Руки сухие как молоко в пакетиках.
Душа влажная, как содранное колено
Сукровицей на фалангах следы оставляет.

Устраняю попутно себя из чужих кадров.
Из чужих дней, выдыхая преампами всякую дичь и морок суток туманных.

Так важно знать, что тебя кто-то любит.

Или не знать.
В прочем не важно.
Просто кто-то любит.
Он может молчать и хранить в себе этот сгусток.
Главное любит. А там как комфортно будет.

Порой мне кажется, этот «кто-то» может спасти мою жизнь.
Когда там наверху взвесят все плюсы и минусы моей души.

Возможно его любовь станет той светлой каплей, что чашу весов сдвинет к жизни, а мрак так и канет во мраке.

Какими слабыми могут быть ночами те,
Кто сильнее бетона разносит сутки на грани.
При свете-кольчуги и латы, взгляд викинга-ярла, вздох-скалы.
Ночами нервозные взгляды, философские мысли, тупые бокалы, никому ненужные взгляды,
слепой меланхолии снова напалмы, как будто она вымеряла догадками миг, когда будешь совсем безоружен.

Чтоб жгутами за горло.
Потуже.
Потуже.

Как становятся Теми кем надо?
Как находят дорогу?
И сколько души нужно выблевать, смакуя чужие бокалы, скандалы и драмы?
Примеряя чужие регалии, ордена и медали?
Чужие истории, ложь и бедламы?

Как не сходят с ума?
И сколько лет нужно бить по лицу, поднимая себя же, такого жалкого в своих истериках и мелочных, детских запросах, не ясных тактиках, до того как все случится, получится и уляжется?

Помните, когда мама в детстве закрывала в комнате за то, что косячили дико?
Когда била по морде, за то что совсем допекли вы?
Когда запрещала что-то, а внутри клокотало от яда.
Когда разревевшись убивался от чувства, что вот «она во всем виновата!»
Когда бурлила обида и казалось что она вот та самая вражина из-за которой так плохо, больно, так жгуче обидно.

Пубертат штука такая.
Не самая приятная, когда мозги все же встали на место.
Стыдно потом и как-то тесно.
Тянет извинится, обнять, прямо с места.

Ну так вот.
Вот в такие моменты, я та самая мать для себя, честно-честно.
Когда мозг мой орет, что я сам себе же вражина, и гадость, и стерва.
Истерит, лупит по полу, бесится, воет и мечется.

А подсознанка, сука такая, знает, что все правильно.
Что встать надо.
Идти дальше
Но гасится.
Будто ей интересно, чем кончится
Кто заортачится
Кто сдастся
Кто сдохнет на этот раз?
Кто кого
Так случается

Воевать с собой же
Опасно-мерзкое дело
Не воевать-легче выйти в окно, если честно.

Когда вроде есть ты, такой из себя весь воин.
И слезливая сука, что портит частенько погоду.

И вот все вроде ты.
А потом.
Неточные выводы, кривые решения, часы глухой тишины, чужая как будто депрессия.

С годами начинает надоедать хлестать по лицу себя же.
Надоедает вытаскивать этого оболтуса из какой-то очередной лажи и отчитывать как подростка разбившего чью-то там тачку.
Перепившего на какой-то вписке, набившего чью-то харю, поимевшего чужую бабу, забившего на учебу, родителей и прочее, прочее в кассу.

И на кухне. В ночи. Тишина.
Руки сухие как молоко в мелких пакетиках.
Из пива выходят последние газики и скоро пора будет просто вылить.
Вчера мне было 16, сегодня 30, а завтра наверное 20.

Нужно снова вытаскивать себя.
Я снова ворчу и ругаюсь.

Завтра я встану с утра и буду снова и ярл, и викинг, и рыцарь в слепящих латах.
Но сегодня сухие руки, пиво,
Чипсы и ещё какая-то гадость.
Играет музыка.
Я хмурюсь, смотрю на кота и сердито, молча ругаюсь.