Датура

Двадцать семь их будет — на этом точка.
Закорючку поставить в последней главе.
Эр да Эс. И (всего-то!) одна лишь строчка
Мне однажды напомнила о себе.

Мел. Ило. Мар да Ри. Их придумать не сложно.
Не сложнее, чем буквы в слова слагать.
Кто же впрыснул в тот день мне слова подкожно,
Так легко, что не волен я выбирать?

Как начало конца, допишу да забуду.
Я спускаюсь на дно, где в пустой толщине
Темных вод ждет меня мой бессменный гуру,
Что так долго сумятицу шепчет мне.

И со дна подниму металлический ящик
С содержимым, которого лучше не знать.
Там покоится маленький глупый мальчик,
Что давно разучился на помощь звать.

Я открою его в час, Судьбою назначенный
И предписанный дядькой МакФатумом впрок.
И развеется в небе над городом пачканым
Человечеству грозный и страшный урок.

Он осядет красивым белесым пеплом
На дворы, города и материки.
Он впитается в кожу, несомый ветром,
Он растает в пробелах каждой строки.

Но никто не увидит его, не узнает,
Лишь на миг остановятся и замрут.
Он на коже в мгновение ока растает,
Он прилипнет к сердцам, как коричневый струп.

Да. И погаснет Арей на секунду.
Ту. Разнесётся по небу звон.
Ра. На дно канет торговое судно,
Нанесет он каждому злой урон.

Иногда, чтоб распутать бессмысленность пряжи,
Надо бы временно отложить.
Умывая лицо от вонючей сажи,
Я решаюсь быть. Я решаюсь жить.

Их осталось немного, раз-два да обчёлся.
Металлический ящик мозолит глаза.
Где-то плачущий возглас мальчишки пронесся.
Где-то капнула снова его слеза.

Их осталось чуть-чуть. Может, меньше, чем всем.
Разукрашу их. Раздобыть бы мне красок. Красных.
Их случится только лишь двадцать семь —
Разных. Непознанных. И... прекрасных.