Маленьких трагедий масса

Маленьких трагедий масса, чуть не повезло и мне.
Бросил муж меня, зараза, и ушёл к другой звезде.
Говорил, что я фригидна, сколько он меня не ёб,
Всё лежу бревном, не видно, пробирало меня чтоб.

Я при чём? Отдалась целкой. И с любовью, навсегда.
Статной, здоровенной тёлкой. Не девчонка а мечта.
Ничего про секс не знала. Он сказал, что надо лечь.
Ну я ноженьки задрала, до его худющих плеч.

А он сам кизды не видел. Только трусики стянул,
И, в момент меня обидел, всё на ляжки и струхнул.
Но, перевернувши сразу, сделал вид, что надо так.
Покривился, нервным глазом, и вальнулся спать, мудак.

Ночи три меня мурыжил, наконец порвал плеву,
Но, до этого мгновенья, думала с ума сойду.
Дальше, вроде как обычно. Через время родила,
Молода и симпатична. Распашонки, все дела.

И, когда лез, без прелюдий... На-а, и отцепись скорей...
И не трогай мои груди, обрезанец, иудей...
Дочь росла уже без папы, и его обидных слов.
Многие пытались лапать, среди местных мужиков.

Отдавая перегаром, набивались мне в мужья.
Только с первого удара наземь их валила я.
И всё, вскорости, затихло. Поняли, не надо лезть.
Чтобы боком всё не вышло, и что не куплюсь на лесть.

Обходили меня хмуро, если я навстречу шла.
Чтобы вслед подумать: Дура. Коль обламываешься.
Время шло... Пышнела попа, выросла, на пятый, грудь.
И не раз хотелось, чтобы, уж нашёлся б, кто нибудь.

Не из местных. Пусть заезжий. Холостой, иль есть жена.
Мне не слишком интересно, мне лишь слава не нужна.
Но станица есть станица. Больно взглядом не води.
Не одна я здесь, как львица, аналогий пруд пруди.

У подружек, на вечёрке, в разговорах не балуй.
Рты у них, как ставень створки, а базары лишь про фуй.
Знают всё. Кто, с кем и сколько, за шабашку или так.
Перднешь, а расскажут столько, у гудка, мол, с детства брак.

Так жила я и дичала, ночью тиская бока.
Но стрелой в меня попала, раз, реклама ТВК.
Двигатель торговли этот, мне, из ящика, сказал:
Есть решенья хитрый метод. Даже адрес показал.

Я, с получки, мну габони, прячу в нычку, средь грудей.
Пред поездкой ночь, в бессонье, без бутылок и гостей.
И, ближайшею попуткой, экономия во всём.
В Каневскую, незабудкой, Мы, с водилой местным, прём.

Горького, на выезд, трасса. Двести десять номер, вот.
Торможу шофёра - асса, закрутило аж живот.
Вот и чуха, из рекламы, с копной рыжей, на стене.
На меня глазеет прямо и подмигивает мне.

На ступеньках милый мальчик, в ноги пялится мои.
Я вошла в полу-подвальчик. Мать моя! Вокруг фуи...
Я, на миг, остолбенела. А потом, вдруг, как заржу.
И, нечаянно, вспотела, сверху как, так и внизу.

Но, корректно, продавщица улыбается в ответ.
Вопрошает так, девица: Подсказать Вам что, аль нет?
Можно, чуть я поглазею? Да, конечно, без проблем.
В первый раз в таком музее, в стеллажах вся, возле стен.

Бог мой! Вот Они какие. Силикон и латекс здесь.
Эко фалосы тугие, вот бы мне на что присесть.
Вот, киздатою, надута, кукла прячется в углу.
У-у, соперница, приблуда, счас булавкою проткну.

Вот какие то двойные. Маленький зачем внизу?
Эт кому же не хватает одного уже, в кизду.
Вот пособием журналы. Вах-х, какая красота.
Я стеснялась. Ёлы палы, вот как надо мне туда.

А не тот огарок мужа, чем он между ног соплил.
Он теперь мне на фиг нужен. Чем меня он соблазнил?
Ничего ж я не видала, кроме сырости внизу.
Сколько я же потеряла. Неужель не обрету?

Жаль, примерочной тут нету. Но я знаю свой размер.
Истина тут рядом, где-то. Заверните этот хер.
Вмиг растратила получку. Но, пол-сумки, нагребла.
Вроде и не злая сучка. Всю колотит, ну дела.

Кучу смазок прикупила, и таблеток, для души.
Блок гандонов прихватила, вдруг приспичит прямо в ржи.
С лёгким тремором в коленях поднялася вверх, на свет.
Пол души там, на ступенях. Кто сказал, что секса нет?

На оставшиеся крохи, круто, на такси домой.
Я хочу, пусть видят боги. Я хочу всё, что со мной.
Дочку спулила соседке. Диск инструкций в ДВДи.
Сердце бьётся, птицей в клетке, имитацией любви.

Внутрь таблетка заводная, враз зажгло огнём внизу.
Под рукой елда большая, смазала, сейчас введу.
Подключилася к резетке. Блин! Шевелится, живой.
Нет, не покажу соседке, если выживу с киздой.

Ой-й, а лезет то как туго, трещат шарики внутри,
Пучит пёрднуть, с перепугу, хорошо как, чёрт возьми.
Что то, на душе, запело, в слезах счастия реву.
В жилах кровь почти вскипела. Мать моя, да я ж плыву...

Я упала, на подушки, как убитая, навскид.
В голове звучат частушки, а внутри елда урчит.
И, впервые, я, по жизни, томно млея, поняла.
Нехуй ждать, пока рак свиснет. Надо дать... И я дала.

Даже пусть сама с собою. Но зато какая блажь.
Как довольна я, с киздою, за кайфовый антураж.
Накончавшуюся вволю, за полночь, Морфей свалил.
Лицезрел Бог мою долю, и лишил меня всех сил...

Подозрительно косились на меня все, поутру.
Ведь глаза мои искрились, и, в июльскую жару.
Я порхала на работе, под собой не чуя ног,
И была как чёрт на взводе. Но никто понять не мог.

Что со мною приключилось, все узнать были не прочь.
А мне только лишь хотелось, чтоб скорей настала ночь.
И, с той значимой покупки, я в гармонии с собой.
Что мне норковые шубки, если не в ладу с киздой?

Что мне, дышащие хреном, все-подобия самцов?
С вялой шкурой, вместо члена, и тирадами глупцов?
Неуспевшие присунуть а уж бьющиеся в грудь.
Надо было раньше плюнуть и избрать, свой только, путь.

Да-а! Я — женщина загадка. Растёт дочка, вся в меня.
И, пусть не всегда всё гладко, чтож срастётся, погодя.
Мне плевать на пересуды. Я, по прежнему, цвету.
Не боясь, что завтра будет. Не шатаясь на ветру.

Мне смешно, что поколотит, иль не проебёт супруг.
Что он по плядям где бродит. Весь от водочки опух.
Сударь мой ждёт под подушкой, вечера. Не в первый раз,
Приводя свою подружку в изумительный экстаз.