Моменты. Сантьяго

А бывает и такое: выходишь из душного метро, пораженная тому, что здесь есть специальные люди, которые в час-пик старательно утрамбовывают не поместившихся пассажиров; вдыхаешь по-зимнему августовский воздух шумного Сантьяго; над Андами — только подсвеченные закатом облака и новорожденный месяц; и становится так хорошо, щиплюще-хорошо. И приходит понимание, секундная вспышка — я здесь, я на своем месте, так и должно быть. Ты точно знаешь: вся последовательность событий, таких витиеватых и почти случайных, была правильной.

Было так важно и так правильно распознать, что желание идти в программисты — на самом-то деле, не твое желание вовсе; было правильно слушать слабый, робкий внутренний голос, поднимающий руку над партой: я хочу говорить на новых и новых языках, международных, общепланетных, поэтических, бессловесных. Было правильно вызлиться и вырыдать отчаяние, получая отказ за отказом, перекраивая раз за разом планы, чтобы всё равно встать и идти, писать сотое сообщение, улаживать тысячную сложность. Было правильно пролететь половину земного шара, пересекая экватор и нулевой меридиан, отчерчивая себя от всего, что казалось привычным, постоянным и любимым.

Потому что теперь, когда ты повторяешь звонкое "ке рррико", облизывая пальцы, и пытаешься танцевать латино,  и потягиваешь коктейль из писко, и ждешь восемнадцатое сентября не меньше, чем Нового года — от щиплющего, но горячего ощущения где-то под горлом хочется плакать и падать в закатное, по-августовски холодное небо. Хочется фотографировать на сетчатку мелькание белого платка в чилийской куэка, хочется записывать на подкорку громкий хохот и неуловимо-быструю испанскую речь.

Ты смотришь в панорамное окно: в дымке исчезают горы, и мерцающих светом окон становится всё меньше. Закат догорает.

Ты шепчешь: буэнос ночес, Сантьяго.
Буэнос ночес.