Три взгляда на звёзды

1.
Когда над городом из мглы проступят звёзды,
я думаю всегда, что кто-то
их тоже видеть будет после –
когда меня не станет.
Он тоже подойдёт
к окну, и звёзды
не сразу, медленно
пройдут сквозь зренье,
сквозь усталость
отброшенного дня.
Серебряным осадком
они дойдут до дна его глазниц,
и он почувствует –
он, кто-то
будущий –
на дне осадок света их песком и ветром, потому-что
во всей Вселенной лишь песок и ветер.
Мне кажется, что эти звёзды –
последнее, что остаётся
от меня, и я тянусь сквозь них
уже сейчас – и чувствую
как остывают руки,
принадлежа всё меньше – мне,
ему – всё больше;
да, ему – тому,
что так же после будет видеть звёзды,
и сквозь него
его глазами буду
я смотреть. Тянусь,
как будет он тянуться;
и снова умираю вместе с ним,
чтоб возродиться вновь? –
кто знает…
Нет тому конца,
и только звёзды, звёзды смотрят нам вослед
незыблемо, печально.
Лишь в свете их одном –
покой и утешенье,
лишь в свете их – любовь.
И наши будут чище всё глаза,
безмолвней всё, смиреннее; и
звёзды будут в них всё больше становиться,
пока собою
нас не заместят.
2.
Смотри
не отрываясь.
Видишь?
Это –
Альфа, такая яркая.
Они зелёные, ведь правда, летом? –
Зелёные они, как через воду,
как через листву. И
если лечь на спину, то будет видно только небо,
только высь.
Обступят звёзды, сбоку, сверху, снизу,
и ты уже средь них летишь,
летишь быстрее, всё быстрее,
дальше
от горя и земли.
Мы с тобой
на землю ляжем,
на камни, на труху, на грязь земную;
ляжем в глину
и будем вглядываться только в небо,
только в звёзды –
и небо заберёт нас и утешит.
И будем мы как золотые точки,
две золотые точки, два светила – никто
и знать не будет, что остался
этот свет от нас,
последний свет прощальный.
Увидят спутник, метеор, ракету –
а это мы, живые,
стали светом,
мы
просто стали ярче.
Быстро
мы ввысь уйдём, и
потеряемся навек для телескопов.
Там, далеко – ни боли, ни желанья,
ни даже наших редких поцелуев.
Там только солнца, яркие, как полдень,
разбросанные в небе, точно кашка
золотая в летнем поле.
И тишина. 
И Бог возьмёт нас в руки, как игрушки
старые вдруг достаёт ребёнок
однажды повзрослев; возьмёт,
чтоб починить и не оставить
уже навеки, наш причислив свет
к светилам неба. Мы взлетим с тобою,
когда наш выйдет срок
юдоли и любви,
взлетим;
мы станем, точно звёзды.
3.
Ты любишь их тоже,
любишь их свет
и обитель: мы
не одни.
Однажды
мы будто по пляжу,
как дети, цепочкою – в воду,
за руки взявшись, бегом
побежим над асфальтом,
его не касаясь уже,
его не касаясь
отныне. Вечер
затеплит витрины,
и будут с работы – люди,
и будут из школы – дети,
а нам будет небо –
рекою,
водою
августа с привкусом лёгким арбузным.
И я подыму лицо, чтобы полною грудью
дышать этим небом, которое стало дорогой,
свободой,
простором,
и им задохнусь, и заплачу,
прощённый,
прощённый,
прощённый. 
В ещё не стемневшем небе
я слёзы оставлю как таянье
снега, последнее
таянье снега
пред бесконечным летом.
И мы побежим,
побежим,
Побежим все вместе,
и я захлебнусь и ослепну –
и розовые, и золотые,
и огненные, будто пионы
и георгины,
в руках моих звёзды цветут,
и цветут под ногами,
и пчёлы их мёд мне приносят,
чтобы вскормить во мне
вечность.
И полдень, подзвёздный полдень
нам будет навеки наградой,
и больше не будет смерти,
не будет,
не будет,
не будет.
… 2007 – 17.08.2018