В среду

У Мари от него недуг хронический: лихорадка, тремор,
Нравится его тембр - с хрипотцой тенор,
Она пишет о нем в дневниках for memory,
Чтобы вспомнить лет через сорок о сильных его руках.
У Мари в субботу подмышкой термометр,
Она смотрит фильмы -  короткий метр,
[на титрах разревется наверняка]. 
Она стала сентиментальней старухи, доверчивее ребенка,
Но не любит детского крика и сквозняка.

Он в разводе с миссис Грэйт, чередует подруг и не пишет первым,
Они сами его найдут, тратят деньги его и нервы.
У него с Мари не роман. Это только странная связь,
Миссис Грэйт говорит: у него не любовь, а грязь,
Мол, живет он, ни к чему не привыкнув и не стремясь,
Он не хочет опять увязнуть, вот и мается,
Или просто себя самого боится,
Бесконечно не доверяя и сторонясь.

У Мари всё горит в груди - вот пришла любовь...
И теперь хоть пропадом пропади, только стынет кровь,
Поднимает трубку набрать его [и себя за это корит],
"А ведь если не наберу - мне не позвонит".
И прохладен октябрь, обнимает туманом утро,
Утки ищут в траве уют, стерегут свой остывший пруд.
Отскоблить бы эту любовь как струп,
Чтобы не было на душе так муторно.

У Мари дом кирпичный и офис на Бейкер-стрит,
Вечерами она одинока и мало спит,
Ее график привычный сбит, даже Линда Смитт,
Что живет по соседству - доктор с приличным стажем,
Умудрилась как-то свою Мари запустить.
С того дня, как звонила ему Мари, пронеслась неделя,
Обещал, что приедет в среду, но не было и следа,
И в ушах стоит его хрипловатый тембр,

А ведь завтра среда,
Завтра опять среда.

13.08.2018г.