Таланту Н. П. Задорнова. Вниз по Амуру!
Дальше вниз по Амуру предстояло основать новые селения
между Хабаровкой и Мариинским - казацкие поселения.
Хмурым ветреным утром над рекой низко и быстро шли лохматые облака.
Река слегка волновалась. Ветру, казалось, наскучило бесноваться, налетая свысока,
он ослабевал и более уж не завивал белых барашков на гребнях волн, как раньше - лихо.
Река стихала, она катилась мерно и тихо – мутная, набухшая, бескрайная, как море,
уходившая в безбрежную даль, сокрытую туманами и дождями, несущими не радость, но и не горе.
Мимо берега, переворачиваясь с боку на бок, проносились огромные голые лесины,
коряги, карчи, щепы, выброшенные на мелководье, –
остатки деревьев, разбитых невесть где, вынесенные горными речками в половодье.
Повсюду плыли комья усыхающей белой пены, в непогоду накипевшей;
и от множества подобных предметов ширь реки становилась еще явственней,
глубже и грозней, от непогоды даже потемневшей.
Ветер не хотел стихнуть совсем и временами налетал с силой, рассыпаясь по воде бравадой,
разводя мелкую зыбь и обдавая сырой прохладой…
Трудно было предсказать, как разойдётся погода.
Вдруг на миг-другой сквозь расползшееся облачко Солнце яркое проглядывало
и, словно для того, чтобы подразнить иззябших за ночь переселенцев,
пробегало по ним весёлыми лучами, радовало.
Подставив под Солнце голую руку, сразу можно было ощутить тотчас,
как оно жарко палит, несмотря на ранний час.
То вдруг облака темнели, откуда-то со стороны другого берега ветер налетал
и приносил с собой частые брызги далёких ливней, будто этого желал .
На этот Амур и в ясный-то день надежды нет. Всё тихо, покойно,
а сядешь в лодку, доедешь до серёдки, от красоты вокруг даже улыбнёшься –
а он - ой, забушует! И не знаешь, как обратно доберёшься.
Берега затянулись туманной мутью и всё бы ничего, но плохо одно:
с плотов, кроме волн и мглы, ничего не стало видно.
Следовало бы пристать и отстояться где-нибудь в заливе, покуда хоть немного не разъяснит,
но пристать было некуда, впереди всё было неясно -
под скалами вода кипела на камнях, приближаться туда опасно.
Казаки повели караван через реку. Это они решили сами.
Разговоры стихли, все усердно заработали вёслами.
_________
Амур образуется слиянием рек Шилка и Аргунь (за начало реки принято считать восточную оконечность острова Безумный). Высота истока - 304 м над уровнем моря. Длина реки - 2824 километров от места слияния рек Шилка и Аргунь до его впадения в Амурский лиман.
Наименование реки произошло от общей для тунгусо-маньчжурских языков основы амар, дамур — «большая река». Китайцы называли Амур «Хэйхэ» — «чёрная река», затем «Хэйлунцзян» — «Река чёрного дракона». Согласно легенде, в давние времена чёрный дракон, обитавший в реке и олицетворявший добро, победил злого, белого, дракона, который топил лодки на реке, мешал людям рыбачить и вообще нападал на любое живое существо. Победитель остался жить на дне реки в районе Хинганских щёк, что на границе Амурской и Еврейской автономной областей. С тех пор эта река и называется рекой Чёрного Дракона.
«Хвост» Чёрного Дракона находится в степях Монголии и Даурии, «туловище» лежит в четырёх российских регионах и в одной китайской провинции. Две левые «лапы» дотягиваются до самого Станового хребта, где берут начало притоки Амура — Зея и Бурея, а две правые «лапы» — притоки Сунгари и Уссури — в Китае и в Приморье. «Голова» Дракона упирается в Охотское море, и он «пьёт воду» Татарского пролива. Длина «тела» Чёрного Дракона от «хвоста» до «головы» — более 4500 км, а площадь его (бассейн Амура) достигает 1,8 млн кв. км.
У монголов Амур назывался «Амур Хара-Мурэн» — «чёрная широкая река». По-маньчжурски река называется «сахалиян ула», где сахалиян означает «чёрный», а ула — «вода». Собственно река Амур начинается после слияния рек Шилки — «узкая долина» по-эвенкийски и Аргунь — «широкий» (ергунь) в переводе с монгольского.
___
Николай Павлович Задорнов. Амур-батюшка. Книга первая. Глава третья (отрывок).
Дальше вниз по Амуру … предстояло основать новые селения между Хабаровкой и Мариинским.
хмурым ветреным утром. Над рекой низко и быстро шли лохматые облака.
Река слегка волновалась. Ветру, казалось, наскучило бесноваться, он ослабевал и более уж не завивал белых барашков на гребнях волн. Река стихала, она катилась тихо и мерно – мутная, набухшая, бескрайная, как море, уходившая в безбрежную даль, сокрытую туманами и дождями.
Мимо берега, переворачиваясь с боку на бок, проносились огромные голые лесины, коряги, карчи, щепы – остатки деревьев, разбитых невесть где, вынесенные горными речками в половодье.
Повсюду плыли комья усыхающей белой пены, накипевшей в непогоду; и от множества подобных предметов ширь реки становилась еще явственней, глубже и грозней.
Ветер не хотел стихнуть совсем и временами налетал с силой, рассыпаясь по воде, разводя мелкую зыбь и обдавая сырой прохладой…
Трудно было предсказать, как разойдется погода. Вдруг на миг-другой сквозь расползшееся облачко проглядывало солнце и, словно для того, чтобы подразнить иззябших за ночь переселенцев, пробегало по ним веселыми лучами; подставив под солнце голую руку, сразу можно было ощутить, как оно жарко палит, несмотря на ранний час. То вдруг облака темнели, ветер налетал откуда-то со стороны другого берега и приносил с собой частые брызги далеких ливней.
– На этот Амур и в ясный-то день надежды нет. Все тихо, покойно, а сядешь в лодку, доедешь до середки – ой забушует, и не знаешь, как обратно доберешься.
Берега затянулись туманной мутью, с плотов, кроме волн и мглы, ничего не стало видно. Следовало бы пристать и отстояться где-нибудь в заливе, покуда хоть немного не разъяснит, но пристать было некуда. Под скалами вода кипела на камнях, приближаться туда опасно, казаки повели караван через реку. Разговоры стихли, все усердно заработали веслами.
Свидетельство о публикации №118081502602