Маски нашей эпохи

Маски

В потоке дней, в толпе и в вечной беготне
Спешим, стремглав несёмся и страдаем,
Не замечая красок, запахов цветов. И в суете
Теряем что-то главное, а суть не замечаем.

Над чувством возвышается могущество и власть,
С порядочностью - точно уж не густо,
Мы научились врать и наслаждаться всласть,
Лицо за маской скрыть – великое искусство.

Уйти в себя, выплескивая с безразличием брань,
Сарказм, надменность, смех и унижение.
- А доброта, - твердим, - отъявленная дрянь.
Стеной отгородись и прочь гони сомнения.

К чему любовь, талант, образование, ум? 
Тотально-лживое господство силикона,
Стандарты с пластикой и балаганный шум,
Чтоб всех «неправильных» поставить вне закона.

Всё реже радость, от улыбки сущий вред,
Фальшива мимика – дурацкие приличия,
Двуликий Янус – моде дань, «богемный свет»,
Их выдают глаза – в них холод безразличия.

Кощунство, вытеснив добро, вселилось в нас,
Всегда находятся причины, оправдания,
Соврать и, лицемеря, льстить, скрывая страх,
Угодливо заискивать из показного сострадания.

«Глаголом жечь сердца»? Хотели? Не смогли!
Эмоции – пусты, картинные старания,
Перешагнув любой ценой, «сжигаем корабли».
Расчёт циничный, но дающий оправдание.

Красива, выверена, без запинки, наша речь,
Что попирает строгие, но не свои «уставы»,
Скривлённые в презрении губы, - желчь,
Как людоедские, безнравственные нравы. 

Язык наш друг, язык наш общий враг?
А сплетни с анонимкой, а молва глухая?
Бесплатно б отхватить чужих богатств и благ,
Интриги за спиной и подковёрная борьба, не утихая.

Вся жизнь театр, трагикомичная абсурдна роль,   
Порывы искренние – вымысел клеврета,
Актёрам ставят текст, но голый наш король,
Товар безликий продают за звонкую монету.

Задумайтесь, друзья, над смыслом невзначай,
Увидев закулисья бездуховное начало,
Ни режиссёр, ни автор – понимая, знай -
Никто, ничто те маски не спасают от провала.

Окончен карнавал, бал близится к концу,
Опущен занавес…  С овациями сложно.
Свежо предание, обвести, шмыгнув к тельцу?
Себе ведь не соврёшь, коль естество безбожно.

Наедине с душой и совестью, увы, себе не врём,
Решаемся открыть лицо, соскабливая краску,
Кидаемся на стены, волком воем, горькую запьём.
Но как растопишь ледяную эту маску?

Что будет завтра?  Поспешить? Заткнут ведь рот.
Отложим подвиг в сторону, чтобы себя не мучить.
И осчастливив «мудростью», оракулом – в народ,
Подстраховаться, так, - на всякий, разный случай.

Стыдясь, в поту, и не глядя в глаза судьбе,
Забудутся грешки, и время – пишут - лечит.
А если отговорок не придумывать самим себе,
Покаемся ли мы, поставив у иконы свечи?

Все нервы, оголив до мышц, от боли заори,
Сдери немедля ту змеиную, вторую кожу.
Однако что-то крепко держит нас, оно в крови:
То ль рожею кривы или опомнимся уже смертном ложе?

Смыв грязь, и сразу в рай иль подадимся в ад?
Рвануть, переломив натуру, поскорее!
В помойное ведро её! Но шепчем невпопад, 
Мол, утро вечера … мудрей и мудренее.

Однако ль, нам судить и ставить что в укор?
А если правду-матку откровенно скажешь?
- Изгой! Ты, сумасшедший! – краток приговор.
Посадят, выпорют и показательно накажут.

Вот так веками всё дрожим осиновым листком -
Пескарья  логика. Уходит безвозвратно время.
И Грибоедов прав, - Шумим, дружок, … молчком.
На классиков свалив, с себя снимаем бремя.

Звериный страх живёт, он - в глубине души.
Мы на миру и смелые, и даже демократы,
Но от звонка бледнеем в ужасе ночной тиши:
И жертвы честные да и тираны-каты.

Так надо бы по совести решить, - А где предел?
Мораль и нравственность? В теории им тесно,
Когда в сердцах огонь борьбы погас или истлел,
Тогда и честь, и честность как-то не уместны.
   
Лежат бездомные, растоптанные в кровь,
Укором нашему «немому поколению»,
В «футляре человечек» торжествует вновь и вновь,
И мучают, как Гамлета, нас вечные сомнения.

Устав, в бессилии, в терзаниях снов и дум,
Кричим напрасно в пустоту, порвав все связки.
Опомнимся с рассветом и … «хватаемся за ум»,
Встаём холопами, надев покорно маски…