Марусины пампасы

   Впервые тема старух-кошек возникла, когда я  забирала Тиму из приюта. Наблюдая за ним, я знакомилась с остальными обитателями. Среди них оказалась очень старенькая кошка, которая дрыхла на втором этаже, в хозяйской спальне, на огромной кровати, на кружевной подушке. Я намеренно описала весь путь, который Старухня, так её звали, проделала, чтобы оказаться там, где я её застала. Бесполезно было принести и положить её на подушку. Она должна была пройти этот путь сама. Попав в приют из токарного цеха, где прожила 18 лет под токарным станком, кошка была до крайности самостоятельная. В цехе её звали уважительно -  Михална. К слову сказать токаря долго не решались её отдать. Несмотря на то, что первоначальную окраску уже никто не помнил, у кошки был четвёртый разряд по токарному делу и довольствие от профкома, которое собирали сами мужики и складывали в пожарное ведро-конус у входа в цех.
 
    Наконец решились, устроили проводы Михалны на пенсию и сами принесли её в приют вместе  с ведром, в котором было довольствие лет на пять, и ватником, на котором Михална провела свою трудовую жизнь. Так вот, оказавшись в приюте, который был обычным домом, кошка долго сидела за холодильником, привычно прижимаясь хоть к чему-нибудь издающему шум и вибрацию. Потом она забралась на второй этаж. Никто - ничего… Через некоторое время залезла на кровать. Ни слова… Наконец, добравшись до кружевной подушки, она успокоилась и ощутила все преимущества обеспеченной старости. Надо сказать, что ни комнаты, ни кровати, ни подушки она в жизни своей не видела. Теперь ей двадцать один год и последние три года она спит исключительно на кружевной подушке,  старенькая кошка почти белого окраса, отмыть до конца её пока не удалось…
 
    А потом  у нас появилась Марыся…. Кошка эта прибилась к моей соседке Ленке у Ашана. Она просто влезла в машину на переднее сиденье, пока та грузила пакеты с продуктами и отказалась уходить, Ленка привезла её на дачу. Это был колтун  с лапками и  с едва угадываемыми признаками чистокровного перса. Стригли под наркозом. Характер и боевая готовность были не приведи господи! Для приколу постригли  под львёнка. И несмотря на то, что у Ленки было пять кошек и три собаки, и ужиться она всё равно бы не смогла, но не простила она ей именно это унижение -  стрижку под львёнка. Злой и драчливый львёнок  шлялся по всем дворам и Ленка её постоянно разыскивала, пока однажды она не пришла ко мне. Ей всё понравилось и она решила остаться.


    Был апрель, кот Тимофей был ещё на зимнем поселении в Москве.  Марыся решила, что она одна тут поселится барыней, и тут же отправилась спать на мою кровать. С Ленкой мы поссорились, хотя около месяца я   кошку пыталась выгнать, отвадить перенести на руках сонную. Ничего не помогало. Вечером она сидела на крыльце и ждала меня после работы. Всё поправил приезд Тимофея, которого она выставила из дома в два счёта. Тима пошёл к калитке, низко опустив голову. Такого предательства он понять не умел. И тогда мне пришлось её высечь прутиком, расставив приоритеты. Тима, так и быть, вернулся, Марыся смирилась, но впала в глухую оборону, круговую. На даче она жила под кроватью, на улице пряталась в густые заросли лилейника, напрочь лишив меня возможности их рассадить, в Москве она отсиживалась под моим креслом. Все эти места я называла "пампасы". Отсюда появилось название «Марусины пампасы». Дома мы звали её Маруся.

      Но понятие дома у неё осталось. Она никуда не убегала, она решила жить здесь и жила. Тима погонял её первое время и связываться больше не стал. Когда появилась Зайка, Марыся не нервничала, Зайка почти всегда болела, а потом ушла совсем. Когда появилась Милуша, Луша, Лукерья и Лукреция в одной морде, Марыся поняла, что Луша -  Ангел, а с Ангелами лучше не ссориться. Да и невозможно это было. Луша была, как есть, мироносица. Когда она первый раз облизала озлобленную Марысину мордочку, та села на попу и глубоко задумалась, а потом полезла в укрытие от сшибающей с ног Лушкиной доброты и нежности. Так, относительный мир  в доме был восстановлен. Междоусобные войны прекратились.      
   
    Маруся попала к нам уже очень взрослой. Это была небольшая кошка с короткими сильными лапками, куцеватым хвостиком, которым она потрухивла, как кобылка, с огромными круглыми глазами цвета хаки. Крутой лобик и маленький вздорный носик придавали морде выражение капризное и упрямое. Окрас - палевый, на спинке - как будто солнечный зайчик, светлое пятно. Абсолютный перс. Ей давали от семи до десяти лет, в зависимости от лояльности ветеринаров. Она их дико боялась и сопротивлялась, сколько было силёнок. Я помню, однажды мы просто попытались сделать кардиограмму. Держали трое. В перчатках. Она описалась, уткнулась мордой мне в живот и всхлипывала, как ребёнок. Я причитала и уговаривала: «Мы с тобой будем жить одни, выгоним бабушку, выгоним Тошу (это мой сын), Тиму и Лушу… Накупим дримок (лакомство такое), шампанского и будем пировать круглосуточно…» Ветеринары давились со смеху. Как работает Марусино беспокойное сердечко, мы так и не узнали.  Но принимать нас без общего наркоза после этого случая ветеринары отказывались наотрез. Да и мне, честно говоря, помыть и вычесать её удалось именно под наркозом, после удаления зуба. Тогда же я  смогла и погладить досыта, и даже поцеловать  чистую и умиротворённую мою вояку без угрозы для жизни…
   
    На момент написания рассказа  Луше было три года, Тимочке восемь, Марусе получалось лет двенадцать.  Последние два года она душа в душу живёт с моей мамой, по возрасту они почти одинаковые, но и той, бедной, достаётся, хотя теперь кошка, конечно, подуспокоилась, вроде уже не выгонят…  Она вечерами  лежит у мамы на животе и тычется ей в нос, целует...

    Коты обожают летний выезд  за город. Верх блаженства, играя на лужайке, взлететь на клён, добраться до тонких веток, покачаться, глядя на расширенные от беспокойства мамины, то есть мои, глаза. И снисходительно вняв уговорам, изящно спуститься вниз. И вот, наша старушка, глядя на то, как коты помоложе лихо взбираются на деревья и получают похвалу, а то и хрустик-угощалку, разогналась и взлетела метра на два по клёну, посмотрела вниз и застыла комком, взъерошенным и онемевшим. В глазах был такой ужас, читалось: не валяться мне больше на этом газоне, не сидеть в укрытии из лилейников, не дырявить украдкой пакетик с сухим кормом, забравшись в шкаф, и ещё сотня разных "не"... Оторвать от ветки  оказалось невозможно, снимали всей семьёй.

    Остальные коты, оторопев, наблюдали за процессом снятия Принцессы с дерева (присказку Принцесса Марыся получила там же, в больнице вместе с обещаниями дримок и шампанского. Девочка…) Вид у кошки  после снятия с дерева был до такой степени виноватый, что пришлось отдать ей все угощалки, какие были. Потом мы ей сказали, что будем любить её просто так, без проявлений ловкости и смелости, что дороже и душевней её у нас ещё кошки не было, несмотря на хронические её колтуны (это перс, на минутку, и злее дурочки я ещё не видела). Поверила. К вечеру успокоилась. Теперь так: подойдёт к клёну, поточит когти, оглянется на меня и, получив похвалу и хрустик, идёт валяться на лужайку с чувством выполненного долга... Пенсия! Имеет право…

P.s. Марыся ушла  02.10.18г.... По радуге...