***

Я забыл что писать, вокруг столько прохожих,
Ветер гонит их дальше. В их дома где их прошлое.
Ветер гонит метлой и количество тени,
уменьшается в ноль, без дамских коленей.

Свет уходит за тучи затирая при этом людей.
Кто-то фыркает рожей, кто-то рад от пят до ушей.
Он один только сидя разделяет позиция сна.
Он невИдим, от того не видна и ... она.


Звон собачьего лая оглушает собой.
Кошка много приятней, чем собака и вой,
Лев уменьшенный в обьеме своем бесконечен,
А чуть слышное мур, не увечит, а лечит.

У кого то каре, шлепанцы, розовый волос.
Визги мелких, за ними, блеклый не ясный голос.
Босоножки. Часы. Прямиком из Китая кроcсовки.
Желтый плащь. Уличных музыкантов свежие нотки.

Фонари. В них вольфрам нагретый в несколько тысяч.
Ядовитый Бутан поджигает мне сигарету у лавки.
Капюшоны и джинсы. И какие то странного вида очки.
Проходящие мимо. Никуда не смотряще зрачки.

Не единого дельного слова. Только - ох, или - ах, на выбор.
У него нет того. У нее есть "того" и их много.
Муж, жена. Посредине плод не ясной любви.
Получился не важно, правда увы.

Плитка. Лето. Все что  может быть в шортах их носит.
Шея просит холодной водной струи.
Асфальт плавит сапог, будто Африка в виде.
Плюсовой за бортом, она плавит и не видя ни зги.

Южный солнца глоток обжигает, становится невыносимым.
В доме тухнет не свет, а на дождь слепая надежда.
Почесать потный лоб, вымыть ночью посуду.
Описать предкроватный круг, и уйти бы отсюда