Восемнадцать плюс. Эпизод 47. Проба пера

          В начале отношений на первом месте (с сильным отрывом) – секс. А если есть где- секс без перерыва. Первые разы  – стеснительные, неловкие, и часто подогретые алкоголем (и цель не напиться – раскрепоститься). Идёт привыкание организмов, выбор наиболее удобных позиций. А дальше начинается расколбас, не только и не столько с целью кончить, а сделать это максимально разнообразно, бесконечно продлевая наслаждение партнёра, им упиваясь. Не хотелось бы превращать рассказ в голимую порнографию, но ещё несколько откровенных эпизодов –  в самый раз.
          Позу 69 я активно практиковал и с Наташей, но полностью оценил все её достоинства – с Лерой. Я не встречал ни до ни после девушку, настолько увлеченную членом  (губами, языком и горлом владела гениально, во время миньета возбуждалась без дополнительной стимуляции). Я старался не думать, сколько до меня было уроков, что бы достичь таких сомнительных высот. Или это талант врожденный? Текла она обильно, и я, кончая сам одновременно,  почти захлебывался у неё между ног. В порыве страсти, Лера сжимала бёдрами мою шею, будто проводила удушающий в борьбе -  и я молил о пощаде:
- Валерия Александровна! Ёлки палки!
- Больше не буду…
- Ты уж постарайся!
- Я – да.   
          Но самоконтроль на срабатывал и снова её бёдра сходились в попытке свернуть мне голову. Отчёт судебных медиков:
- Перелом шейных позвонков вследствие… - вот стыдобища была бы.
- Да ладно. Смерть почётная.
- Почётная, когда шестьдесят.
         Секс с Лерой был двух категорий – по быстрому – «для здоровья», чтобы не отвлекало от дел насущных возбуждение, и секс в долгую – лениво-расслабленный, не имеющей временных рамок (можно начинать, засыпать- просыпаться и продолжать дальше. Лишь на перекур и кофе-брейк прерываться). В первом случае предпочтение отдавали двум позам: «миссионерской» или «по собачьи». Поставить Леру рачком, и долбить что есть силы в одно из её жарких отверстий (шикарная задница! И да, анальный секс мы практиковали часто) – незабываемо! Долгий секс, как правило, начинался ближе к вечеру – когда все дела за день переделаны (или отложены на завтра) и ничего не будет отвлекать от процесса главного.  Ложились достаточно рано - в восемь (девять), что бы утомленным и истощенным уснуть часам к двенадцати. Нами была опробована в квартире каждая горизонтальная поверхность, но по удобству твёрдый диван – вне конкуренции.
         Бывает, пары лютуют – устраивают потрахушки в местах общественных (экстрим эгсбиционизма), но нам с Лерой вполне хватало жилого помещения. На чужую территорию не претендовали.
- Леди не трахается в туалете кафе?
- А…зачем? Дома будем через полчаса. Держи себя в руках!
- Сам себя я подержать могу и без тебя…
- Вот и держи!
- Вредина!
- Вредина?
          Лера иногда вспоминала (и делилась воспоминаниями со мной) о предыдущих мужчинах. У кого какой член:
- Представляешь, у одного заостренный был… как у…
- Не надо. Я понял.
- Как у собаки...
- Фу! Ну фу же!
- Сам ты фу! А человек живёт с таким.
           Сколько раз, где и в какой позе её любили (кстати, ничего особенного) – но слушать - сомнительное удовольствие.  В том числе и потому что самому- похвастать нечем. Сколько сексуальных контактов после Наташи? Три? Четыре? И те не выдерживают на трезвую голову никакой критики.
         И вот, когда Лера в очередной раз запела о южном курорте, где было красиво и романтично, какие презенты и цветы она получала и на какой шикарной машине её катали, я, устав слушать, спросил наивно-невинно:
- Это тогда наградили тебя венерическими болячками? От которых ты год страдала?
         Лера захлопнулась. Лера обиделась. Лера запомнила.
- Гарев, ты ничтожество. 
- Я знаю.
          Глубоко в душе - я оптимист, запоминаю (в большинстве своём) исключительно положительно окрашенные события. Негативные эмоции и чувства со временем теряют  силу, блекнут и полностью стираются из памяти, оставляя в душе прививки (повторное разочарование переносится легче, меньше страдаешь). Таким образом, накопленные тонны позитива однозначно свидетельствуют, жизнь моя – получилась. И отношения с Лерой  преподносит воображение как почти идеальные, но, объективно - в нашем маленьком королевстве не всё было гладко. Иногда конкретно штормило, и у королевы бомбило.
           Например, первые два месяца с момента знакомства Лера твердила, что отношения наши носят характер временный, и служат лишь для удовлетворения физиологических потребностей (так обычно поступают мужчины, для девушки поведение- не типичное, хотя… в наших отношениях роль мужика не всегда играл я). Смысл спорить?  Пока Лера предоставляет свободный доступ к телу (секс, секс, секс) остальное имеет второстепенное значение. Конечно, обидно, когда девушка не рассматривает тебя в качестве объекта достойного чувств глубоких – никогда не ощущал себя в чём-то ущербным, а тут…вдруг убогий.  Со временем  понял, что такое поведение было обусловлено не моей личностью конкретно, а её внутренними проблемами. Комплекс на комплексе. Предательство, тяжело пережитое в прошлом, мешало строить нормальные отношения в настоящем. Она  испытывала серьёзные проблемы с доверием, боялась привязанности.
          И характер Леры не был идеален.  О, да! Стальная леди на работе, и дома далеко не пушистый котёнок. Вполне такой себе домашний деспот, с желанием иногда поплакать на плече и размазать сопли в жилетку.
          Ворчала и фыркала по поводу и без повода. Я терпел. Относился с пониманием. А как же! Человек устаёт на работе!
           Еще Леру раздражали мои подарки. У меня с финансами дела обстояли как у Шнура -  «денег нет и мыслей нет, только *** работает» и только на что-то совершенно малобюджетное я был способен. Подарки к официальным праздникам - новый год, день рождения, восьмое марта (очень удачно два последних праздника совпадали) я покупал с денег карманных (спасибо родителям, не обижали). Три недели копишь – тысячу насобираешь.  Но на неожиданные сюрпризы денег не было в принципе.
- Могу дарить поделки, как в детском садике…
- Гарев, кого ты обманываешь? У тебя руки из жопы. И даже поделка не спасёт положение!
- Откуда ты знаешь?
- Ну я же твой унутренний голос.
             Совсем без подарков – тоже не вариант, -  меня Лера одаривала частенько (пена для бритья, носки, дезодорант). Приходилось делать алаверды:  бижутерия с распродажи, пирожное с истекающим сроком годности, духи с китайского рынка… Получив такой подарок вместо «спасибо» я получал «по щам» и «взрыв ядерной бомбы в отдельно взятой квартире» - Лера на глаз определяла качество товара. 
- Кто ж знал, что у сучки Габбана из дьюти фри?
- Сучка зарабатывает нормально. И может позволить себе духи.
          Наличие у меня свободного времени, точнее, как я его использую – Леру тоже не устраивало.
- Чувак, а что-нибудь в тебе ей вообще нравилось?
- Не знаю,  -отвечал Артёмка, поправляя брови языком. Старый, с бородой, но смешной анекдот…
- Ты же учишься на юридическом, почему не найдёшь работу в юридической конторе? Пусть за небольшую плату… Сейчас стаж – самое главное.
- Ты не понимаешь…
- Чего я не понимаю?
- Ну не хочу я работать юристом!
           На очередную порцию претензий,  выдал:
- Ты, Лера, мыслишь категориями избитыми. Не вписываюсь в твои стандарты – значит не прав. А я – поэт. Служитель музы. Необбузданный.
           Лера удивилась:
- Поэт? Не так я себе представляла поэтов, - ещё бы! Не похож я на класического персонажа: бледного меланхолика, с подведёнными глазами. С завыванием декламирующего стишата. (Хотя почему поэт обязательно должен быть доходяга? Есенин и Маяковский были крупные ребята).
- Настоящий поэт. Творческая личность! – меня несло. Я злился (и на себя тоже). Несколько четверостиший, написанных наскоро, разве – считаются? Кого я обманываю?
              Лера задумалась, спросила:
- А можешь дать почитать стихи?
- Да без проблем, привезу завтра. Учитаешься.
           Даже сейчас, имея пару десятков стихотворений, опубликованных на одном известном интернет-портале, полноценным поэтом я себя не считаю (потому что ни строчки не продал). А значит творчеством – не зарабатываю. А тогда… у меня не хранилось ни одного четверостишия на бумажных носителях. И в голове -  каша из рифмующихся строк, всплывающих в подсознании бессистемно от случая к случаю. Не мысли – Обрывки мыслей. Сочинял наскоками, спонтанно. Следом – терял и забывал.  Что я привезу Лере? Но отступать – некуда, сознаться во лжи (когда вообще никто за язык не тянул, но пойман на слове) вдвойне стрёмно. Подстёгиваемый самолюбием уязвлённым я вооружился шариковой ручкой, напряг воображение и приступил к сочинению. Необходимость иметь к утру на руках сборник стихов мобилизовала творческий потенциал, дополнила качеством, которого  всегда не хватало – концентрацией.
          И началась моя Болдинская осень, длиною в двенадцать часов. Я выписал из памяти всех рифм залежи, соорудил более десятка новых стихов (не четверостиший, а полноценных, логически выстроенных произведений), замахнулся было даже на поэму… Но кончилась ночь. За один присест – перебор.
            В то время меня занимали такие темы: смысл бытия, вытекающее из него собственное предназначение и само собой- несчастная любовь. Двадцать лет – самое время порассуждать о вечном.
            Не уверенный в качестве подобранных рифм, перечитывать написанное на свежую голову не решился. Что получилось – то получилось.  К сожалению, тетрадка – тоже не сохранилась, а запомнилось только одно стихотворение (и только потому, что в дальнейшем использовалось для песни):

Когда покидаю пределы сна -
Холодным душем реальность
Встречает глаза в глаза.
Говорит – ничего не осталось…

Призрак счастья, жестокость и гнев
Растворились - теперь пустота.
Я не хочу возвращаться к тебе -
Но я не могу без тебя!

Припев:
Я выключаю в квартире свет,
В моих мечтах ты приходишь ко мне.
И будешь со мной до утра,
Зажгут фонари – никого, ты ушла.

          На следующий день я приехал к Лере. Сам про стихи тему не поднимал, но когда она спросила с усмешкой:
- Ну, и где твои бессмертные произведения? – выложил тетрадку небрежным жестом:
- Только читай без меня.
- А что так?
- Вот так, - естественно, стеснение. Мандраж  автора перед взыскательным критиком и единственным читателем. Страх провала. 
          Не успел доехать до дома - звонок. Реакция Леры удивила (стихи, в столь короткие сроки рождённые я считал халтурой и об их культурной значимости не строил иллюзий).
- Это действительно ты написал? – вопрос обидный (подозрения в плагиате), но я обрадовался:
- Нет, блин, дядя Ваня.
- Ты знаешь, - она задумалась на некоторое время. – Я впечатлена!
          Если бы Лера была в меня влюблена и смотрела на то, что выходит из меня (стихи, мысли или что ещё) через розовые очки, можно было бы не придавать значение её словам. Но! Стишатам скепсис Леры пришлось перебарывать. Какое-никакое преодоление. И признание. Но дальше, вместо пения дифирамбов, вопрос, провоцирующий новую ссору:
- А почему ты не публикуешься?
           Да потому что, блин! Вчера стихов не существовало в природе!