Сказка Золотой божок

                Епископ  и золотой божок.
Монеты громко звенели, ударяясь об асфальт. Это так понравилось епископу Кадонису, что он доставал их из кармана пригоршнями и швырял, швырял, наслаждаясь звоном, испытывая что-то вроде оргазма. Все  подаяния за день, которые ему надавали, он раскидал, не собираясь поднимать их, потому что нагнуться вниз, чтобы поднять деньги  это было ниже его достоинства, и означало тем самым уронить себя в глазах верующих граждан. Кадонис не простой там какой-то священник, а епископ. И согласно своему сану он должен  благосклонно подавать свои руки  гражданам для поцелуев.  Он поклонялся золотому божку. Горячо молился на него, но божок всё время куда-то ускользал от него. Он хотел рассмотреть его, но тот, блестя золотом на солнце, и ехидно при этом, посмеиваясь, незаметно исчезал. Прихожанин Сагиб сделал замечание епископу:
- зачем разбрасываешься золотыми монетами богач? Настоящие джентльмены так не поступают. Епископ был взбешён, что какой-то простой смертный делает ему замечание:
- вон иди отсюда, дурак!!! И чтоб я больше не видел твоей глупой рожи, говнюк!!! А то так поколочу, что мама родная тебя не узнает. Прихожанин Сагиб укоризненно покачал головой.  И даже стал цокать языком в знак своего глубокого неодобрения. Это переполнило  чашу терпения епископского служителя церкви, и он как разъярённый бык  ринулся на Сагиба. Сагиб применил гибкую тактику, выставив вперёд свёклу, чистую помытую и такого яркого бордового цвета, что она сбила с толку епископа и он, сменив гнев на милость, стал просить Сагиба продать ему свёклу. Предложил тому драхмы в количестве пяти сотен. Сагиб согласился на это заманчивое предложение. Отсчитывая денежные купюры и видя, с каким жадным вожделением, смотрит на них Сагиб, епископ Кадонис понял, что слишком щедрым денежным дождём он осыпает бедного мирянина.
- подожди Сагиб, я передумал давать тебе столько много денег, верни назад мои драхмы, я тебе ничего, пожалуй, не дам за твою свёклу.
- в таком случае верните мне мою бордовую свёклу, из  которой я буду варить себе икру.
- погоди, Сагиб! Но я не хочу возвращать тебе свёклу. Оставь её мне!
- а я не хочу возвращать вам милейший епископ драхмы!
-и как же нам в таком случае быть? Скажи мне мирянин Сагиб!
- я оставляю у себя драхмы, а ты епископ Кадонис наслаждаешься  ароматом моей свёклы.
- ладно, иди Сагиб, я подумаю над этим, у меня масса времени всё обдумать, обмозговать.
Епископ Кадонис  увидел группу людей, приближающейся к нему.
- дети мои!- воздел свои руки епископ, и тут у него отвисла челюсть,  ибо перед ним  появились не дети, а типичные уголовные рожи со свирепым выражением  на лицах.
- нам нужны подаяния, которые тебе надавали простолюдины,- без всяких обиняков, напрямую эти страшные типы пояснили цель своего появления перед священником.
- я священник, святая особа я, лицо непосредственно приближенное к богу.
- гони нам монеты, особа, давай живо мзду, золотые динары, драхмы, можно риалы.
- так вы мздоимцы? Но собиратели налогов уже были у меня. Я умываю руки, господа!
Но типы с уголовными рожами окружили Кадониса плотным кольцом.
- тучи на небе, тучи! Это к дождю, если не сказать больше, пахнет грозою, скоро грянет буря, товарищи! Буря небо мглою кроет, вихри снежные крутя!
- святой отец! ты нам мозги не полощи, и зубы не заговаривай. Раскошеливайся! Плати дань или подать. Нам  всё равно, что именно. Такая вот жизнь она, не знаешь, каким боком  она повернётся к тебе, то ли полное разорение принесёт, то ли нежданное обогащение.
- по дороге я щедрой рукой  осыпал золотым дождём весь свой путь, поспешите, дети мои и вы обогатитесь. И епископ с важной поступью прошествовал  в направлении своей кельи. Типы с уголовными физиономиями не решились  переступить порог кельи, внезапно,  оробев. Осмелевший Кадонис стал  надуваться от важности, он захотел возвыситься в собственных глазах перед чужаками. И начальственным тоном сказал им:
- здесь, ребятки, святыня. Вам в святые покои нельзя. Только таким  персонам, как я.
 - а почему нам сюда ход заказан? - робко спросил главарь банды.
- рылом не вышли, господа разбойники! Морды у вас больно свирепые.
Оскорблённые в своих лучших чувствах  бандюганы,  перестали стесняться.
Они грубо оттеснили в сторону зарвавшегося епископа и вошли  в маленькое помещение - святая святых - келью, где епископ совершал своё омовение, приводя себя в порядок. Возмущённый до глубины души епископ пытался остановить охальников, сделал им строгое внушение. Мол, так не поступают с представителем самого бога. Но для преступников нет ничего святого, они рылись  в комнате, где епископ почивал. И нашли золотые монеты  в копилке, которую служитель  бога собирал двадцать лет.
- не разбивайте мою копилку! Не смейте этого  делать! Варвары! Но разбойники только посмеялись над епископом. Разбили фарфоровую  свинью и стали спокойно собирать монеты из золота и серебра. Сколько здесь была добра, не знал даже Кадонис. Он попросил об одном одолжении грабителей, чтобы они всё подсчитали и сказали результат.
- действительно, надо сосчитать капиталец, чтобы поделить на всех поровну,- согласился главарь бандитов. Он сообщил всем присутствующим, что в копилке оказалось сто двадцать золотых гиней, сто соверенов и пятьсот серебряных монет.
- но это, же целое состояние!- изумился Кадонис,- а теперь положите его на этот маленький столик перед зеркалом. Главарь шайки Абакар был удивлён самоуверенному тону епископа,  с каким  тот говорил - не стушевался, стал вести себя более уверено.
- и что это нам даёт? Зачем нам помещать эту гору монет туда на твой  столик? мы сейчас будем делить эти великолепные монеты на всех. Некогда нам класть их на столик - молик.
- Шаганэ ты моя, шаганэ! – помните, у Есенина поэму такую. Епископ сделал торжественное лицо. В лице его промелькнуло какое-то просветление.
- ну, хорошо, положил я эту горсть монет на стол и что?- спросил его Абакар.
Епископ встал возле столика и нажал какую- то педаль, находящуюся под столиком. К изумлению разбойников, он стал вращаться вместе  со столиком  вокруг своей оси, а потом вдруг зеркало приоткрылось, епископ скрылся за ним, и столик  вместе с ним тоже. Лязгнул замок, стальная дверь за зеркалом захлопнулась. А за ней исчезли  епископ и столик с золотыми монетами. Разбойнички так и поразевали рты от удивления. Всякое им приходилось видать, но такого никогда. До чего шагнул прогресс.
- да чего техника дошла, этот епископ владеет такими секретами, которые не подвластны нашему уму. Ну и дела, как нам теперь проникнуть внутрь помещения, когда мешают стальные двери? Им ответил прихожанин Сагиб, чувствующий неприязнь к епископу:
 - своим долгом считаю сообщить вам, что мне есть, чем  ответить вам достопочтимые граждане  разбойнички с большой дороги. У меня есть ключ к дверям, за которыми прячется епископ Кадонис.
- давай свой ключ прихожанин, мы не должны упустить птичку в клетке.
- нет ключа, господа разбойнички, был, и нету, не поверите, был и пропал.
Абакар  главарь шайки усомнился в правдивости слов этого бедняка:
- или  ты ваньку валяешь и издеваешься над нами, или у тебя свой интерес в этом. И тут ключ выпал откуда-то из лохмотьев  Сагиба и звякнул о кафельный пол.
- время тянешь, голову нам морочишь, хочешь, чтоб твой хозяин скрылся от нас?
Отрубите ему голову, - приказал Абакар Абдулле. Но тот возразил:
- Пока  я буду ему отрубать голову, пройдёт драгоценное время, и мы упустим епископа Кадониса  наверняка, потому что за эти минуты он скроется от нас.
- в твоих словах я нахожу рациональное зерно, но ты ослушался мой приказ, отруби тогда голову себе за невыполнение приказа. А епископ Кадонис скрылся в подземных казематах, спокойно себе разгуливал там и потом зашёл в потайную комнату, где на возвышении был установлен божок из чистого золота. Кадонис ему поклонился. И стал петь  длинную заунывную  молитву, не забывая при этом ощупывать его, и восхищаться его тяжестью. Три пуда червонного золота содержал в себе этот божок. У него, этого божка глаза  были подвижные, в  зрачки вделаны два  бриллианта.
- трах - тибидох- трах- трабидух- трабидах. Я повторил это заклинание, но ничего не происходит,  и теперь задаю сам себе вопрос -  а почему? А потому, что не знаю, что должно произойти, какое- то волшебство, а может надо после этого произнести своё заветное желание и тогда произойдёт настоящее чудо? Тогда я говорю, чтобы те разбойники, которые ломятся через стальные двери по мою душу, сгинули навсегда и чтобы я больше их не видел никогда, чтоб отстали от меня и дали спокойно пожить. Всё сказал и теперь уж точно тех разбойников не увижу никогда в своей жизни. Довольный собой, епископ Кадонис разомлел перед своим божком, подрёмывая. Ему даже что-то стало  сниться, как вдруг громкие, грубые голоса разбудили Кадониса, и холодок животного ужаса проник в самую его душу, потому, что он узнал голоса разбойников, тех самых, что хотели его ограбить.  Он ничего не понимал, стал искренне возмущаться:
-  а как же заклинание, почему  оно не действует, почему  не имеет волшебную силу?