Русский роман

РАЗМЫШЛЕНИЯ О РОМАНЕ Д.Н. ЮДКИНА «ЭХОМ ВДОЛЬ ДРЕМЛЮЩИХ УЛИЦ».

Бывалому читателю – а такие еще остались среди некогда самого читающего народа в мире – хорошо известно, что новые книги условно можно разделить на 3 категории. Первая категория книг – это те, которые через несколько минут чтения закрываются читателем, чтобы потом их никогда не открыть. Вторая – это книги, в которые надо вчитаться, преодолеть некоторую первоначальную инерцию и войти во вкус чтения. И только книги третьей категории идут, как по маслу, буквально с первых строк, захватывая и не отпуская до самого конца.

Именно к этой счастливой категории, на мой взгляд, принадлежит новый роман луганского писателя Дмитрия Юдкина «Эхом вдоль дремлющих улиц», который вошел в его недавно выпущенный том «Вопреки всему». И это впечатление только подтвердили мои домашние, также прочитавшие эту книжку запоем.

Действительно, начиная читать этот роман, как-то с разбегу попадаешь  в неизвестный по большому счету  для большинства из нас мир событий и ощущений представителя социального дна. Причем ощущений настолько ярко и достоверно описанных, что ловишь себя на мысли, что это ты, а не главный герой романа, ты сам  волею судеб попал в бомжи, и на своей шкуре испытываешь все его муки и ощущения,  главным из которых, несомненно, является острое и всепоглощающее чувство голода, заставляющее с животным упорством бороться за свое выживание изо дня в день. Эта достоверность не оставляет сомнений: автор непонаслышке знаком со своими героями — Дмитрий сам как-то обмолвился, что большинство действующих лиц романа имели реальных прототипов,  и многое из него вполне документально.

Именно это погружение на социальное дно, присущее русской литературе вообще и заставляющее навскидку вспомнить творчество таких глубоких русских писателей, как Достоевский, Горький, Куприн, Гиляровский, позволяет мне назвать роман Юдкина «Русским романом». И в исконно русской традиции романов такого жанра «Эхом вдоль дремлющих улиц» не только погружает читателя в нюансы борьбы за выживание обитателей самых нижних этажей нашего общества. В романе, как и в романах  великих предшественников,  среди низов кипят нешуточные страсти любви и измены, закручиваются в клубок криминальные коллизии, заканчивающие, как водится, смертоубийством одного из ярких молодых героев романа.

Нет, конечно, и литература Запада уделяла внимание теме падения человека на самое дно, в нищету и безысходность, вполне реалистично фиксировала все подробности жизни человеческих изгоев. И тут можно вспомнить ряд блестящих бытописателей низов, таких как Виктор Гюго, Марк Твен, Чарльз Диккенс, отдавших в своем творчестве дань этой тематике и мастерски воплотивших ее в своих произведениях.

Но, пожалуй, именно в русской традиции заложено  подниматься над банальным бытописанием и препарированием души павшего человека. Подниматься до философского осмысления причин этого явления, попытки понять и, по возможности, ответить на вопросы, справедливо называемыми русскими: «Кто виноват?» и «Что делать?».

Роман Дмитрия Николаевича и здесь остается верен этой русской традиции. Герои романа на его страницах каждый по-разному, но дают свою версию ответов на эти вопросы. Дают своей судьбой и размышлениями. И один из главных герое романа – Баркашик , предводитель организованной им на военный лад шайки сборщиков металлолома – отвечает на них прямо и с юношеским максимализмом. Именно в его уста автор вкладывает программные тезисы русского национализма, в том числе широко известный «План Даллеса», представляющий собой масштабную программу разложения нашего общества, свидетелями реализации которой мы являемся на протяжении последних десятилетий. И в этом его, Баркашика, ответ на вопрос «Кто виноват?». Но Баркашик не останавливается на простой констатации этого во многом осознанного нами ответа на этот ставший риторическим вопрос. Для себя и своих единомышленников он дает ответ и на второй сакраментальный русский вопрос: «Что делать?» Свою программу он видит в том, чтобы остановить растление русского человека, прекратить слом его души и начать путь наверх с самого дна. Восхождения путем строгой самодисциплины из той пропасти, в которой он оказался. Впрочем, как и все мы, как народ. На жесткой дисциплине и твердой идейной основе строит он и устои  созданной им полувоенной общины, набранной им путем жесткого отбора из своих товарищей по несчастью, среди которых он тщательно выбирает единомышленников и будущих соратников для задуманного им дела «русского освобождения».

И главный герой романа Иван Николаевич Крепилин, когда-то вполне благополучный семьянин, как кажется, по русской безалаберности, незаметно для себя опустившийся и очутившийся в бомжах, однажды осознает, что дальше ему падать некуда, дальше – погибельное небытие. И он начинает свой мучительный и долгий путь очеловечивания с того, что стремится попасть в «организацию» Баркашика, о которой земля полнится слухами.

Именно этот властный призыв скинуть с себя оскотинивающий человека морок, подняться с колен и ощутить себя вновь личностью, как мне кажется, и является вторым планом романа. И именно из-за этого роман бытописательный превращается в своеобразный роман-притчу о мытарствах русской души и ее неизбывной тяге возвратить себе былое человеческое достоинство и славу, бездарно растраченный капитал чистоты и вернуть  помутненный образ Божий, заложенный Творцом в каждую человеческую душу.

Это евангельское возвращение блудного сына и русское возрождение, к необходимости которого читателя  подводит автор романа, описывая судьбу своего главного героя, и есть, на мой взгляд,  смысл и стержень всего произведения Дмитрия Юдкина. И именно это с полным основанием позволяет назвать роман по-настоящему русским.

Автор пишет:«Иван Николаевич побывал на самом дне. Застревал  в этой трясине надолго, а уж она его засасывала…Пройдя через практически завершенный процесс полнейшего оскотинивания, через тлетворное разложение воли и характера, а потом мучительно возвращаясь к самому себе, к человеку по имени Иван Николаевич Крепилин, он много лучше понял – себя, свое внутреннее «Я», других людей, их психологию, особенности индивидуальных склонностей. Он стал лучше понимать свой народ.»

И герой романа прошел свой путь наверх достойно, вполне по-русски, не просто восстановив приличия в существовании своего «туловища». Пройдя через тяжелейшие испытания «сумой», и в них очистившись , Иван Николаевич принес покаяние не только словом, но и присущим русскому, как христианину, подвигом самоотречения, без размышления бросившись в финале романа спасать из огня погибающего ребенка . Иван Николаевич прошел свой искус и принес свой покаянный плод. А мы все? Дойдет ли до наших дремлющих душ эхо судьбы Ивана Крепилина?

Источник:
Редактор сайта "Русский дозор", руководитель Харьковского отдела "Союза Русского Народа", Олег Зарубин