ШРМ отрывок из романа

          В таксопарк пришла партия новых автомобилей. Женькиного авторитета не хватило, чтобы предоставили Сашке новую «Волгу». Таксисты на новых машинах были здесь элитой! Их не останавливали гаишники, уже не говоря о том, чтобы брать с них мзду, как они брали с прочих шоферов. А как  возьмёшь? – за баранкой или брат чей-то, или сват. Однажды  остановил один лейтенант  такую машину: что-то было нарушено; подходит, значит, к кабине, требует права. А шофёр ему: «Товарищ лейтенант, почему вы небрежно относитесь к служебной форме –  верхние пуговицы расстегнуты? Застегните немедленно!». Гаишник опешил, а потом побагровел и матом на него, и садится рядом, приказывая шофёру ехать в отделение, мол, там  разберёмся. А шофёр спокойно ему: «Вы совсем не можете себя держать в руках. Такие, как вы, позорят звание советского офицера». Лейтенант пучит глаза: довёл шофёр его до ручки,  шипит: «Ты… шоферюга, трогай,  поиздеваешься…» Но всё скоро разъяснилось : таксист вытаскивает из кармана красную книжку депутата Областного Совета – и в нос её гаишнику. Роли в  мгновенье поменялись: нарушителем, - ведь материл, - оказался офицер. И давай он упрашивать таксиста замять дело, прощение попросил. Отпустил его шофёр благосклонным жестом, мол, пока живи.
         Словом, ещё не дорос Сашка до шофёрской элиты. То, что подменным шофером взяли, не особенно тешило его самолюбия: вакантные шофера на новых машинах работали по шестнадцать часов в сутки, лишь бы обходиться без напарников. Быть подменным – это пару, другую смен в месяц отработаешь, да ещё если получится. Так что пока Сашка болтался при Женьке. Но не это неопределённое положение  заставляло его задумываться над жизнью, над дальнейшей судьбой, в которую не вписывалась  баранка, и даже работа на новой машине. Нужно было учиться. Без этого ходу нет. И мечтать  не о чем. Нужен для начала аттестат. Кстати, ведь он ещё и обязан учиться – неоднократно его вызывали в профком. Всё -  учиться, учиться и учиться!

         В школе рабочей молодёжи Сашку ждали, так как был  недобор, за который кто-то перед кем-то отчитывался. Близорукий и сухонький директор, в округлых очках, вкратце расспросил Сашку и, узнав, что учился он в зоне и документов, подтверждающих,  нет,  безразлично махнул  рукой и сказал, что всё равно будет зачислен. Даже согласился на просьбу направить его в  десятый класс. Хотя сказал: « Если забуксуешь, брать на буксир не кому,  пойдёшь ниже. Оценку по русскому выведем по тому, как напишешь пару сочинений, короче, посмотрим…»
         В классе было мало народу. Смехотворная картина: молодые учительницы учили людей, на лицах которых морщинами запечатлелся  опыт долгой жизни. Работяги приходили сюда подремать, повязать носки или поглазеть на упругую фигурку какой-нибудь географички. Конечно, поступить в десятый класс  было наглостью безграмотного Сашки. Но, во-первых, это не настоящая школа, а ШРМ,  а во-вторых, он времени итак  потерял уйму, и, наконец, он все силы отдаст учёбе, чтобы получить документ зрелости, а там видно будет. С такими мыслями он появился в школе.
         История и литература поддались Сашке легко; после первого же сочинения учительница сказала, что она приятно удивлена и ниже четвёрки по русскому не поставит; а вот над физикой и химией он просиживал всё свободное время, не расставался с учебниками  даже на работе, где выкраивал каждую минутку. Многого не понимал, зазубривал, ставя  одну цель –  получить удовлетворительную оценку за конкретный урок, и страшно боясь, что учитель начнёт спрашивать его глубже. К счастью, молодые учителя были к рабочему люду снисходительны. Он вскоре понял, что во многом учёба в ШРМ – формальность, так как и полпроцента из получивших аттестат не пойдут в Вузы, а в школу ходят как на общественные работы: просто, нужно. В основном учились в ШРМ зрелые, уважаемые на производстве рабочие, специалисты в своём деле, получающие зарплату выше, чем инженеры. Строились отношения между учениками и учителями добрые, но не настолько же, чтобы  ставить Сашке тройку по математике за нулевое представление его об этом предмете. О, математика! Снова она... Математическими способностями своими он сразу очень огорчил преподавательницу – худощавую, высокую блондинку средних лет. Отметки она ему пока не ставила, а пыталась  помочь начать постигать арифметические действия, чуть сложные, чем  дважды два – четыре. А ему вспоминались детские годы с оплеухами злой мамочки за единицы и двойки по этому предмету.  Однажды он честно поведал учительнице о своём неприятии этого предмета. Это случилось, когда она  оставила его на час после уроков, чтобы в спокойной обстановке понять, просто туп этот молодой, симпатичный ученик, или имеет огромный пробел в знаниях из-за каких-то причин. В конце концов она почувствовала в нём большое желание преодолеть за год то, что учебной программой разложено на несколько лет, при этом, она отметила его сообразительность . И тогда решила ему помочь. Не веря в стопроцентный результат, всё же очень надеялась к концу года максимально подтянуть его, дать ему основу. Кроме того, паренёк ей показался довольно интересным, он чем-то выделялся среди остальных взрослых учеников.

         Они стали всё чаще оставаться после уроков. Она  составила специальную программу, отбросив многое, что считала второстепенным, и заставляла Сашку больше вникать в основные правила и использовать их при решении задачи. Сашка узнал от  одного ученика, что она – жена  заместителя  директора большого завода. Муж её закончил два института, красавец, и почти  открыто изменяет ей. И Сашка после этой информации  присмотрелся к учительнице под другим углом, уверенный, что её покорная терпеливость не лишена тайной обиды.  Не утешить ли? Тем более, она стала ему нравиться. И теперь в процессе урока взгляд его стал задерживаться  подолгу на ней, и она это не могла не видеть. Со временем взгляды их стали как бы цепляться друг за друга, и в её глазах появлялись искорки любопытства. Однажды он с загрустившим видом сидел на уроке, опустив голову, ничего не видя и не слыша. Нашло на него. Вдруг рука её провела по его голове легонько, и слышит:
        - Ерёмин, вы  заболели?
        - Нет, размечтался, - ответил он, покраснев от неожиданности.
        - Интересно узнать, о чём? - сказала она, будто предлагая и в самом деле поговорить о его мечтах в подходящей обстановке.
        И тогда его сердце заныло очень сладко от привычного предчувствия. Неужели её он, и правда, хочет, как женщину? Неужели он ей не безразличен? А может,  подсознательно он желает покорить её ради будущей оценки в аттестате? Отгоняя подобные  мысли, он думал о том,  что, благодаря ей, стало проходить отвращение к математике, заложенное с  детства, математика стала сливаться у него с её приятным голосом, вдумчивыми, красивыми глазами, тонкой фигурой. Ну, смотрит на неё, и что?  Ученик и должен внимательно слушать учительницу. 
        А что она? Может, захотела вспомнить, что она всё-таки женщина, а не пустое место, которое в упор не видит падкий на баб муж. Короче, у них всё произошло. Снова оставила она его  после уроков. Но на этот раз, будто сговорившись, лишь только прикрылась дверь за остальными учениками и затихли шаги в коридоре, они взялись за руки. Они были далеко не детьми, и он без лишних слов придвинулся к ней и губами обхватил её губы. Она ответила поцелуем и прошептала: «Дверь  открыта, уборщица ещё ходит». Он эту проблему решил быстро, засунув ножку стула в дверную ручку. Она его ждала. Он, скинув пиджак, страстно обнял её, а пиджак бросив на пол. Снова слились они в поцелуе. Она почувствовала его горячее тело, жар его захлестнул её, и она, мелко задрожав, повлекла его вниз. Через мгновение она лежала на пиджаке, раскинувшись. 
        Теперь дополнительные занятия после уроков  с математичкой стали регулярными. Они успевали всем позаниматься, но вначале была любовь, которую привычно сторожила ножка стула.  После, оглядев критически у обеих одежду, учительница с подобающей её профессии строгостью вдалбливала Сашке теоремы и правила.  В  час, полтора уже редко укладывались. Через некоторое время её забеспокоившийся супруг начал приезжать за ней. Заревновал. После Сашка услышал, что он бросил своих любовниц и стал  примерным мужем, правда, проявляя при этом симптомы навязчивой ревности.               
        Любовная связь с математичкой, поколебав нравственные устои, всколыхнула в Сашке творческие силы, правда, только в рамках дневниковых набросков. Он записал: « Итак, она перешагнула свои сомнения, строгие мысли, которые прежде не давали ей поддаться греховной слабости. Тайна от супруга, мелкая или большая, видимо, помогает женщине  жить с загадкой в душе. Измена – это не главное.   Но нужно ещё решиться на измену. В моём случае учительнице изменить было не трудно – неверный муж подтолкнул к этому. Ну а как же быть со мной? Куда тащит  меня бурное течение? Зачем мне такие любовные связи? Женские лица  запестрили передо мной, но, что очень плохо( или очень хорошо) к каждой следующей душа испытывает новую страсть. И, не  расставшись ещё с ней, я живу ожиданием следующей пассии. Женщины, что ли,  меня испортили, или я такой есть? Неверность прошлых моих жён сыграли, конечно, роль. Появилось большое сомнение: есть ли вечная любовь, которая поглощает душу так, что не допускает даже мысли увлечься другой женщиной? Где ты, моя единственная – подруга, любовница и верная жена? »