Жизненная история

В заросшем дворе, на крылечке сыром
Мечтает бабуля о чем-то своем,
И было бабуле той много годков,
Но чрево её не рождало сынков.
Так Богом дано было ей - отродясь
Идти одиноко, ничем не гордясь.
Однажды лишь Ванька забрел на крыльцо, -
Хоть знал, что Мария не вышла лицом.
Ванёк во хмелю побороть не сумел
То чувство, чтоб с Марьей любви захотел.
Потом всей деревне трещал тот подлец,
Мол, Марья сама позвала под венец,
А он отказался - корява, страшна,
Какая же станется с Марьи жена?   
Казалось, девица не выла с тоски:
- Смеются пусть люди, им, право, с руки…
Уж больше закрыт будет дом для Ваньков,
Зачем от Ваньков ей плодить дураков.
А время текло, как сквозь пальцы песок,
Мария страшна, да вот дух был высок.
Осталась не тронутой веткой в глуши,
Трудилась на ферме с зари до зари.
И дом Марьин чистый не знал маеты,
В хлеву - две  овечки, баран да коты.
Подохли коты по три раза подряд,
И стал пенсионным Марии уклад.
Живет - поживает, запрос невелик,
Да часто вздыхает - мельчает мужик.
Порою  Мария рыдала в глуши,
Заметив, как к хатам ползут алкаши.
- В былые-то годы был крепок мужик,
Но, видно, без дела к сивухе привык.
Сынок вон у Груньки - алкаш алкашом,
За пенсией к мамке примчится босой,
Еще пригрозит, стукнет в дверь кулаком,
И мать, не стесняясь, пошлет прямиком…
Видать, все же гены берут свою высь…
И снова тот случай возьми и родись:
- Нет, Марья, прости, ты страшней, чем коза,
Можь, стопку нальешь, для мово куража…
Мария  тогда подхватила метлу,
И гнала Ванька от себя за версту.
Любила Мария иль нет подлеца,
Ждала ль от Ивана  любви да   кольца?
И тужит теперь баба Марья иль нет?
Никто не узнает  давнишний секрет.
Тот Ванька на Груньке женился, и вот
Сынок получился чистейший урод.
Вздохнет снова тяжко старуха в платке,
Да  пенсию с гордостью держит в руке…
И шепчет, в раздумьях о чем-то своем,
-Спасибо, Господь, что не вышла лицом.