Звучание Эмили Дикинсон

Иногда мне кажется, что каждое слово подходит к каждому, каждое является рифмой другому - побратимы. Я слышу эти рифмы внутри, но мой ум говорит, такого не может быть.
Тогда я начинаю «проверять» слова, я проверяю их не внутренним слухом на звучание, как это происходит во мне обычно. Я проверяю их глазами, на графическое совпадение или полусовпадение. Если это есть, значит, формальности соблюдены, - это внешний процесс.
Я подпадаю под влияние формальностей. Я — раб. Я отказываюсь от внутреннего звучания в угоду правила.
Зачем?
Затем, чтоб быть воспринятой людьми, прочитанной и понятой. Не все ведь могут услышать, что звучит во мне.

Эмили Дикинсон была озабочена этим? - Нет.
Она знала, что не будет (вос)принята и продолжала писать в стол, до лучших времен.
Лучшие времена наступили через полтора века.
Эмили Дикинсон не «наступала на горло собственной песне».
Я уверена, как автор, обладающий даром прозрения, видения будущего, она знала, что дело не безнадежно и, - думаю, это слово подходит, - вполне упрямо и настойчиво, несмотря на спады, продолжала творить, принимать, озвучивать, перелагать на бумагу звучание своего внутреннего оркестра.

После ее смерти переложенное пытались причесать, - так сказалась неготовность восприятия и вмещения этого интересного мира, который большой массой вываливается на нас, как только к нему приближаемся, - для его восприятия нужно другое состояние сознания, настройка на многомерность этого мира, черты которого Дикинсон смогла запечатлеть, будучи посредником.

Ее пытаются причесать и некоторые переводчики, особенно переводчицы, они создают из Эмили Дикинсон женскую поэзию, - восторженные переводчицы, - они не замечают, что она была и дерзкой, и шероховатой, и словно сырой, вот недавно из глины, и стихи еще пахнут землей и травой, но совсем никак — дамским салоном и поэтическим альбомом с виньетками.
Переводчицы нашего века тормозят и не успевают за Эмили Дикинсон, которая из 19. века шагнула сразу в 21. и нами еще не всегда понята, еще не объята восприятием.

Какова вместимость гения одним человеческим умом, сколько мы можем принять и как  воспринять его, в каком объеме? - когда дается так много, а наша открытость гениальному так мала, мелка и поверхностна, и так жива оглядка на «традиции», на то, что правильно и «как надо»... Привычка мыслить штампами, которой у гения нет, и многих других привычек, из этой свободы он и творит.

Рабы не творят — они подражают. Занимаются копировальными работами.