Неоконченный экзерсис

 1.
В оранжевых сумерках летнего вечера нежных,
ещё не сгустившихся в плотную южную ночь,
когда ещё плещутся отблески солнца в прибрежных
волнах изумрудных, выходит красивая дочь
горшечника старого в лёгкой прозрачной накидке
на промысел древний как древняя эта земля.
На шее её и ладыжках жемчужные нитки.
И кольца на пальцах - приманка дешёвая для
богатых клиентов. Но бедным блудницам с окраин
всегда достаётся то мытарь, то легионер,
то гробокопатель, то мелкий воришка, то Каин
(печально известному тёзка) - простой землемер.
2.
"Фальшивые камни за чувства фальшивые - плата ", -
во столько однажды любовь оценил ювелир
заезжий один :" Стало быть, ты сама виновата,
что дёшево так покупает тебя этот мир.
Твоя красота впечатляет, но что стоит камень,
пусть даже в искусной оправе, который не прочь
в рассрочку купить даже нищий, и в доме без ставен
покупкой своей в темноте наслаждаться всю ночь?
Коль каждый прохожий находит в тебе лишь усладу
для плоти своей, то порочна твоя красота.
Душа твоя станет подобно опавшему саду -
пустой и холодной, и с нею остынут уста "...
3.
Давно ли, недавно ли канула встреча с торговцем
на дно разливанного моря иллюзий и снов,
и рухнуло время песочный постройкой, под солнцем
оставив один только остов солёный  из слов...
Запавшие в сердце слова глубоко и тревожно
горшечника дочь волновали, как только она
свои ожерелья брала со стола осторожно
и долго смотрела на свет их, застыв у окна.
"Фальшивые камни за чувства фальшивые - плата! ", -
какую жестокую правду торговец изрёк,
когда уходил в палестинскую  ночь безвозвратно
и бросил в лицо мне подделку, как горький упрёк".
4.
Ей скаредный мытарь, порывшись в вонючий хламиде,
дидрахму подарит и кислым напоит вином.
И плакаться будет о том, что его ненавидит
весь город проклятый, из пепла восставший Содом.
Дрянной старикашка оставит светильник в  изножье
гореть и отпугивать дерзких в округе воров,
но станет украдкой ощупывать с трепетной дрожью
легко по-паучьи, утробную страсть поборов,
на шее её перламутровий с сизым отливом,
похожий на крупные градины, жемчуг, и льнуть
губами холодными к пахнущей маслом оливы
одежде её, прикрывающей жаркую грудь.
5.
А после к ней в комнату ввалится пьяный привратник,
который на страже стоит у восточных ворот.
Игрок в злополучные кости, драчун и развратник,
он с каждого в город входящего деньги берёт
сверх меры положенной  для предстоящей вечерней
своей вакханалии в обществе разных бродяг.
Костями стучать до полуночи будет в харчевне,
и пить, и ругаться и драться за всякий пятак.
Потом, проигравшись, по тёмным поднимется сходням
к заждавшейся пассии, в долг попросившись опять.
Он скинет сандалии, верхнее платье, сегодня бедный, чем вчера, и спокойно завалится спать...
6.
Горбун молчаливый - кладбищенский  кладоискатель
и по совместительству гробокопатель - погост
покинет наутро, явившись некстати, с охапкой кладбищенских неувядающих роз.
Он спящего воина бесцеремонно разбудит.
В харчевню отправит, деньгами снабдив, за вином,
но тот возвратится с похмелья, конечно, забудет.
Изучен похмелья синдром хорошо горбуном.
Ещё не остывшее место в постели займёт он,
припомнит, как выглядел странно вчерашний клиент :
с глазами безумца, назвавшийся Искариотом,
участок земли приобрёл за пятнадцать монет.
Ещё за пятнадцать просил совершить погребенье,
каналья, а сам удивился на первом суку, как только лопата вошла в кремнозём с уровнем.
Должно быть, немало содеял злодейств на веку...
7.
На утреннем шумном базаре карманному вору
такое раздолье! такое обилье зевак! Как если бы вместе собрали Содом и Гоморру
и между людей запустили бродячих собак
для пущего столпотворенья. Подобная давка -
для вора родная стихия : тугой кошелёк
легко расстаётся с хозяином возле прилавка,
вниманье которого кто-то товаром отвлёк.
Тем временем вор у другого прилавка спокойно
на эти добытые деньги накупит добра-
для женщин любимых подарки, и благопристойно
покинет базар с лёгким сердцем и без серебра.
....... .. ... .... .. .... .... .. .. .. .. ... .... .. ..... .. ..
Как колба стеклянная, выскользнет время из пальцев, просыплется белый песок на измятый листок с одним непонятно начертанным словом "секанцев", похожим на факсимиле и шуршаший песок. К закапанной воском столешнице будто приклеен загадочный этот листок. Календарь на стене с красоткой нагой в эротической позе. Левее - высокий камин из нетёсаных сложен камней с решёткой массивной и розовой мраморной крышкой и бронзовым вензелем, замысловато вином. Левее ещё - приоткрытая дверь, но не слишком, однако достаточно, чтобы услышать, как в том, невидимом мире за дверью, на звон клавесина в ответ раздаётся весёлый, как радуга, смех. И вот, не понятно : где музыка льётся, где синий её удивительный смех, улетающий вверх <... >

14 августа 1988 г.