Даша и философ-

Много лет прошло после того, как развалили Советский Союз, утерялись объединяющие положительно-идеальные ценности, направляющие к созиданию, солидарности. С запада хлынула волна больной информации, разъедающая как коррозия все на своем пути. Извращенцам, политике уничтожения удалось войти в Российские просторы и разделить один народ на много страт. В России друг друга стали убивать, отравлять, при этом деньги наживать, умножились снова крестоносцы, они, духовно понижая при этом деньги собирая, несут, распространяя бред, все делают во вред, неся все то же вето, ученье без ответов… где формула «завет» собой несет запрет.

* * *

Здесь, в этом рассказе встретились простая сельская учительница Даша и уральский философ безобразия Иван. Он прилетел в Москву на встречу членов Российской Академии Наук, где после обсуждения некоторых новых направлений развития образовательной и политической системы страны, он с председателем Московского института фундаментальной философии, разговорившись, зашли в одно из кофе Москвы, где и продолжили свой диалог

Даша же приехала в столицу к родителям, которые в свое время проживали в Ростовской области, то есть были коренными казаками. Посетив Москву, выставку ВДНХ, решили сменить место жительства, остались в столице. Погостив у родителей, Даша поехала домой, ибо приближалось начало учебного года. По пути на вокзал она зашла в то же кафе, где находились ученые, где заказав кофе с порцией мороженного, она невольно стала свидетелем диалога. Она как педагог, конечно же, заинтересовалась разговором, тем более звучали вещи для нее совершенно новые. Краем глаза посмотрев на беседующих, на вид сразу бросились запонки одного из них, кругатура квадрата ярко блеснула своими бриллиантами на фоне манжетов черной рубашки, которые смотрелись очень шикарно, страшно и загадочно. Подняв взгляд на обладателя, Даша пыталась осторожно разглядеть лицо, глаза его закрывали черные очки, а двухдневная щетина придавала вид схожий с венецианским мачо.

* * *

…Я с вами не согласен уважаемая, во-первых, камень относится не к философии, — обратился к собеседнику человек в очках. Вы говорите, что философия заложила краеугольный камень политики. Я считаю иначе, а во-вторых, политика или сфера феноменологичной структуры текстуры (дерева) создается благодаря построению внутренней артикуляции, где это в свою очередь происходит благодаря членению ухом звуковолнового прохождения, где как бы срабатывает реляция и проходит процесс вестибуляции, кореляции, корабляции составления, где, конечно же, появляется внутренняя аураляция мнительности и создается wетрогон, поле, которое так тиком или сферой относится со, знанием черт знаково-речевой структуры воображаемого, что и есть уже философия, то есть если она, по-вашему, первая, то передней первейшее нулевое сложение, то есть филология, это можно написать так… 0,1, и т.д., а круглешок, овал, раньше нарисовали бы с глазами и улыбкой, и с развивающимися волосами, имя которого солнце — это имя речи, языка.

То есть из ничего, из безобразной хуливой собранности слогов гласа в процессе а, рта — культивирования, появляется феноменальное состояние философии, которая несет содержание пониманием, где и нулевая безобразная относительность звуковых сигналов этим становится образованной сферой, ну или кругом.

— Да..! Вы говорите очень серьезные вещи, — ответила собеседница, — мне сложно вам понять, мы в институте этого не изучаем…

— Но ведь с этого и начинается культ Ра, или культ разума… по другому культ у-ра… Я и спросил вас в начале нашего диалога, как с вами говорить? По простому или сложному? Ведь мы в общем-то занимаемся одним делом, только вы философ образов, а я философ безобразия… То есть я начинаю безобразие филологическими знаками, составляю формулы, а вы из этих формул вынимаете философское образованное понимание, мне это, и се мне вы становитесь образованным философом, ища фундамент того, чем вы образованы…

Даша, заказав еще одну чашечку кофе, внимательно славливала разговор, благо до поезда было еще время. У ней появилась мысль познакомиться с этим логичным удивительным человеком, философом безобразия и тут же задумалась над формулой «философия», в которой при склонении буква «ф» меняется на «в». Это значит, — анализировала она, — что «в» буква появляется при твердой речи, и если мы проделаем проверочную операцию, заменив «ф» на «в», то получим вот что — «вилосовия», что значит… так, Даша припомнила, что «вила» -«вилы» относятся во-первых, к предмету письма Ш, во-вторых, к руке или рукам. Даша поймала мысль фразы, которую когда-то слышала «вилы в бок» или «стоишь, руки в бок», в-третьих, рисованный, тварный знак «Ш» символизировал три пальца кисти. Даша обратила внимание, что эти мысли приходят не от нее, а сами собой, она такого раньше не знала. Она осязала, что от философа безобразия исходило нечто, наполняя ее мыслями черт, строясь как скелет. Значит он правильно говорит, — отметила она тут же, — что «вилосовия» философия вторичное образование от нуля, ибо слаживается из черт знаковых творений, которые уже изображают образ, где и формула «сотворенный» показывает, что с безобразия «о» творенный.

— … Если я буду говорить с вами по-простому, то вы не допетрите детского лепета. У вас даже выражение есть такое, мол «он несет какой-то детский лепет», и вы, между прочим, не понимаете, хотя и занимаетесь фундаменталистикой, такого простого слова как «любовь». Что это? — спросил философ собеседницу, и не дав ей ответить, продолжил говорить. Женщины, вы то есть, иногда говорите «Я тебя люблю!!». Но то, что в это влаживается сегодня у вас нет, ибо знания утерялись.

— А что это значит? — заинтересованно спросила философ московского института.

— Это относится к детскому лепету, простые лепетали, потому что находились в состоянии эмперии, небесно это времена, когда и желудочек, сердце и т. д. не были потрохами, находились тоже небесно, на вышине, когда душа еще не опускалась до пят, и не пахали до седьмого пота, и, соответственно этому состоянию женщина говоря — «Я тебя люблю», говорила этим самым — «Я те бяшь ловлю», «я тебя слухаю», «я бачу (ре бачу)», «я то бя слышу и вижу», «я хаваю — схавала». То есть она ясно давала понять, что видит ушами, ухом, потому еще говориться, что женщина любит ушами, слушает сердцем. Это, дорогая коллега, для науки артифакт серьезный, твердый, неоспоримый. Мало того, это, то что я несу, полный разгром религиозного заблуждения, разоблачение мировой аферы жрецов, которые одурачили много поколений, ввергая в бестолковую обывательскую массу, которые пантуются, лгут, от них только понты, ничего серьезного, потому главный у них панта-фиги — пантифик — одурачиватель, в процессе славливания долетающих до женщины звуков у нее вестибулярно-адаптировано составлялся вид веста — дива, ибо он вещал. Но! Прежде, чем ей послать звуковолновые сигналы для внимания, он увидел ее, то есть в нем тоже составился вид, с, ока невеста обрисовалась, или нарисовалась, ведая этим о себе, отсюда понимание Дева, так появились Дева и Диво, Богиня и Бог. Заметьте, в одном случае вид Девы появился беззвучно из безобразия, во втором случае вид Дива явился благодаря звукам, комом или сферой, и в обоих случаях происходило сотворение вида вестибулярным аппаратом артикуляции, где внутреннее состояние вестибулярности обоих — вестисолярность. Отсюда появились формулы «инде», «инди». Здесь наверное стоит еще добавить, что первые рисования черт были голые, не одетые в крылатые фразы фиги, это уже четь позже, с возникновения эпических, поэтических окрылений нафигачили описательную картину, где учинили тем самым образный мир…

— А почему вы сказали «учинили»? — поинтересовалась Дарья, обернувшись к беседующим.

Не выдержав, она, заинтригованная интересной темой, встала со своего места, и подойдя к столу ученых, присела рядышком.

— Почему вы употребили слово «учинили»?

Философ безобразия посмотрел на философа образования переключаясь на Дарью.

— Простите девушка, вас как величают?

— Дарьей, — смущенно ответила та.

Философ безобразия глянул на нее, вид Дарьи ему понравился.

— «Учинить» — значило давным-давно «сделать» — водворить, еще говорили тогда так: «Что ты еще учинил?». Отсюда «учинитель» — учитель, а «ученик» — который учится творить, воздавать, писать нить эль. В веках эти формулы изменили, водворить — сотворить, воздавать — создавать.

Даш, оглядев обоих проговорила: «Вы знаете, я ведь педагог, преподаю в старших классах и мне очень интересны ваши рассуждения господа…». И тут же оборачиваясь к официанту, попросила еще чашечку кофе.

— И нам тоже, будьте любезны, — попросила женщина философ, и обращаясь к Даше, сказала, — Вы знаете Даша, э, э, мой коллега философ безобразия, он сейчас мне рассказал про любовь, честно говоря, я от услышанного поражена. Коллега, будьте любезны повторить, Даше будет интересно послушать.

— Хорошо, — согласился он. «Я тебя люблю» — значило «Я те бяшь ловлю», «я тех бяшь ловлю», «я тебя слухаю» (слухаю — слукаю), «я тебя вижу», «я тебя спасла». Отсюда возникло «Боже упаси».

«Добро» — значило «арать», добродетель — арати, арашать («архать» — «пархать»), что значило «летать» — летальный (летальный исход числового вещания), отсюда «фатальный», вест накрывал или покрывал самку, невесту, «фатой» смерти «западня на нее». Раньше, да и сегодня говорится — «ты че, запал на нее?» Кстати, арийцы знают, что грех, проблемы, войны и т. д. произошли от мужей и литературная речь (грех) произошла от мужей, ибо первый язык матерный был голый, нецензурный. Первые женщины говорили матом, который вид не появлял, просто звук.

Все это потому, что женщина любит ушами и видит ушами, а мужчина видит оком, и не слышит, что говорит женщина. И еще, «я то бяшь ловлю» — значило, ловлю идилию — я комлею — я млею. А ведь, дорогие мои, — продолжал он, — сегодня вы общаясь между собой, относясь друг к другу конструктивно, вы не имеете знаний о сцеплениях слепки конструкта передачи, разговаривая друг с другом вы не видите… или как говорят на другом языке, вы не бачите, кто перед вами. Ведь понимание любить-ловить, это значит, что при с, лове у приемщика передачи создается вид дивного творца отправляющего информацию, из чего лепет сцепленных посылов создает то, чем живет творец, и это видно становится через ухо (так появляется дух, о и душа), ибо безобразное не что, безусловное становится образным что условным, не именованное обретает имя, и именно имя условное воспринимают, так появляется формальность. Носителя же формального не видят, ибо зачаточный период формалинового существа давно прошел, где первые невидовые носители обредших первый вид названием див и дева (Бог и Богиня) закопался историей информационных переназваний, переименований, суми сложения. Кстати! До сегодняшнего дня, до сих пор девушек, дев, так и зовут, что значит Богини. А точнее формула «ловить» в понимании слаживается как «явить», то есть вы славливаете меня, например, а я словился, то есть явился, явью стал в вашем анализаторе приема посыла. И еще можно добавить то, что я ловлю вас, ибо вы читая то, что я говорю внимаете, и понимаете это, где я, оставаясь на месте, в тот же момент передачей информации находится у вас в голове.

Даша одновременно с философом московского института даже хлопнули в ладоши.

— Уникальная лекция, — ошарашено проговорила сельчанка.

— Да! Сильно! — согласилась москвичка — Я просто не знаю, что и сказать. Мне кажется, хм… на мой взгляд, Российская Академия Наук… хм, как бы это выразить? Россия обрела новые знания, Россия превзошла, на мой взгляд, … хм, я в словах даже теряюсь, — проговорила философ фундаментального образования. Вы превзошли западных философов, вы превзошли Ницше. Тот полез в такие дебри, что заблудился и потерял адаптацию и докатился, очутившись в психушке. У вас же я вижу все в порядке с головой, полный адекват, как вам это удается?

— Ну… Хм… Я знаю, что делаю, куда иду, знаю с чем связываюсь, тем более у меня учитель…, — философ показал пальцем на верх, — который и создает нашу жизнь. То есть я руковожусь самим создателем, потому тему культур построения знаю в совершенстве и любому академику нашего мира расскажу и обосную, откуда в небе дырочки, как создается космос… ну и все остальное.

— А скажите, пожалуйста, — обратилась московская коллега, — вот вы сказали про женщин… Хм, точнее в отношении к женщине как вы ее воспринимаете, как женщину? Ну, меня допустим, — улыбаясь, спросила философ.

— Хм… Поймите коллега, я никогда не живу тем, что ниже пояса, мне это неприемлемо, я вас воспринимаю как интеллектуально развитую личность, и сужу по интеллектуальным способностям… Хм, в беседе с вами я что-нибудь обретаю, вы дополняете упущенные мной детали, потому мы с вами ученые. Хм… Тема деликатная, но я скажу, секс у меня на втором месте, если ни на третьем. Мы живем в современном обществе…

— Ну понятно, понятно, — не дав договорить, прервала москвичка.

— Разрешите я закончу, — проговорил он, улыбаясь. Сегодня в современном российском обществе, да и вообще, женщины во многом превосходят нас, особенно интеллектуально, например, такие видные политики как Хакамада… и др. У них есть чему научиться. Я, допустим, люблю Хакамаду слушать, с ней интересно вести конструктивный диалог, можно сутками беседовать.

— Скажите пожалуйста, а вы откуда выхватили фразу «конструктивный диалог»? — спросила Даша.

— Э, э. Учился на бесплатных курсах у Владимира Путина.

— Да ну!? Я что-то не слышала, чтобы президент преподавал на курсах, — удивленно проговорила Даша.

Философ безобразия снова улыбнулся.

— Даша, вы просто недопоняли, курсы президент ведет каждый день, даже круглосуточно, и между прочим, повторюсь, бесплатные. Я бы молодежи и вообще гражданам России, посоветовал чаще смотреть политические новости, а не «вашу рашу» и кровавые боевики. В передачах, где беседу ведет президент, вы научитесь как правильно себя вести, и конструктивному диалогу, ну и верхушек нахватаетесь, в терминологии станете разбираться, тогда всякая похабщина, с какой вы смотрите на женщину, из головы выветрится и научитесь принимать по интеллекту, а не по половым признакам и старым, внедренным положениям, которые дискредитируют личность дам. У меня есть такое предложение, — обращаясь только к философу, проговорил он. Так скажем, некий план… Хм, сейчас изложу.

— Ой, извините, пожалуйста, — обратилась сельчанка, — а вы к какой политической партии больше склонны?

— Хм, — задумался он, — скорей я не склонен, не имею склонностей ни в левую ни в правую стороны, ибо это крайности. Я либералисимус коммуникабельной системы, так скажем, и к этому еще добавлю, что мои друзья, академик Вознесенский из Уральского РАН и германский филолог, с французскими корнями, Мартин де Герц, и философ Германии фон Меркель…

— Честно сказать, я не встречалась с их работами, — проговорила москвичка.

— Ну, хм!! Какие ваши годы? Еще встретитесь. Давайте я вам все-таки расскажу про одну задумку, — продолжал философ, заказав тройную лозу чая. Я предлагаю встретиться со всеми философами стран планеты, чтобы мы, объединившись создали один мощный концепт, проработав его до мелочей, где философы мудрецы, допустим, Израиля, России, Индии, Китая, Америки, Франции и так далее, объединяясь мозгами, культурными достижениями, выработали одну жизненную программу. Можно для встречи ученых выбрать, допустим, Израиль или Индию, ну где удобнее короче, в Корее можно допустим, и там встретиться. Это будет съезд философов мира, где решится, где соберется команда, которая будет создавать великий труд, учитывая культурные достижения каждой страны, объединиться в одно собрание. Представьте себе книгу, которая будет написана не одним философом, а философами десятков стран: Белоруссии, Грузии, Казахстана и т.д., как я уже говорил, стран Востока и Запада. Конечно это будет уже не одна книга, а выпуск десятитомника, по тысяче страниц каждый том, хорошая культивация мозгов и сильные, питающие знания. Перед началом работы, конечно, будет оговорено то, во сколько страниц должны уложиться представители стран, например в двести страниц, где одна страница должна нести мудрость в афоризмах, а остальные творческий, креативный потенциал сегодняшнего дня. Таким образом, десятитомник будет наполнен разно-стилевой насыщенностью литературы, где будет не только сухая наука, но и все то, чем сегодня богата интеллектуальная элита планеты, интеллектуальный социум планеты Земля. Потом же этот десятитомник будет нарасхват, там должно быть то, чего нет в компе, на сайтах. Издаваться будет на всех языках, приобрести который захотят даже те, которые ни когда книг-то в руки не бравшие, и те, кто питает себя душевной, грязной беллетристикой, кровавыми боевиками и бездарными изложениями, не говоря уж о тех, кто захочет пополнить свои библиотеки…

— Да, проект не плохой, действительно мощный, — согласился философ московского фундаментального института.

— Дорогая! — продолжил коллега, — У этого проекта большие перспективы и далекое будущее. И вообще, населению следует провентилировать мозги, особенно застоявшимся политикам и религиозным консерваторам, у которых нет творческого потенциала, которые постоянно наступают на старые грабли, сталкивают народы лбами, протягивают историю воин дальше в века, озлобляют массы новых поколений, как будто дети отвечают за отцов. Ведь следует наоборот помнить позорную историю и не повторять, но политики, узкомыслящие, имея только свои личные меркантильные интересы, на военных событиях делают деньги, до созидательной политики им далеко… Этот солидарный труд прокультивирует информационное поле планеты, привлечет огромные массы читателей, кто захочет развить свои интеллектуальные способности. И главное! Можно это сделать так, что в десятитомнике не будут указываться имена философов.

— А почему?

— Для того, чтобы читатель какой-либо страны не акцентировался на него говоря, «Во! Это мол, наш философ! Какое мудрое высказывание!?». Чтобы не выделять одну культуру перед другой, а наоборот, даже можно афоризмы перемешать. В начале десятитомника обозначить только страны, принимавшие участие в создании солидарного труда. Например, так: в создании труда принимали участие Израиль, Россия, Америка, Индия, Франция, Китай и т. д. Имена философов не употреблять. Можно, конечно, выделить, написать вначале томов работы имена первых лиц стран, их короткое высказывание, например: «В создании десятитомника принимала участие…» и пошли наименования государств, где например, Россия — и под названием, в двух словах, высказывание президента В. В. Путина, Израиль… и также высказывание президента, где в общем плане всех вместе взятых высказываний создастся картина, направление, а далее уже умы философской мощной мыслью показывают работу, все вместе взятые глобально-конструктивный объем культурной цивилизации планеты. А назвать эту работу десятитомника можно, допустим, так — «Общекультурная философия», ну или еще как-нибудь, это решит съезд ученых. То есть эта совместная работа будет содержать в себе и нести новое культурное построение общества земли, культурного объединения, где решены будут проблемы политических несогласий, религиозных распрей, народы интеллектуально возрастут, будут способны отвечать на самые простые и сложные вопросы, способны станут ориентироваться в любых ситуациях. Вообще эти книги будут читать все, они и написаны будут с учетом всех интеллектуальных направлений, где есть и стихи, проза, трагедия и так далее, где каждый лист будет нести огромный интерес, это не будет похоже на сухую муторную десятитомную энциклопедию, то будет нечто новое, увлекательное, читатель будет наслаждаться чтимым заодно и учиться. Повторюсь! Где задача каждому участнику будет поставлена такая — уложиться в 200 страниц. Если стран буде двадцать, двадцать участников, то соответственно, получается четыре тысячи страниц, четыре тома. Но! Стран будет больше. Потому на десять томов наберется запросто. Двести страниц это, конечно, условная единица, на съезде решим, посмотрим, сколько съедется представителей. Ведь таким образом, повторюсь, философы-мудрецы планеты, создавая единый великий труд, приведут этим самым планету к солидарной, коммуникабельной жизнедеятельности всех народов. Философы же в несогласиях между собой всегда найдут понимание, и в конструктивном диалоге придут к солидарности, ибо участники этого труда, конечно, будут те философы, которые прошли путь внутренней борьбы, знакомы с состоянием вдохновения и непредвзято относятся к своим трудам, ибо научились управлять эйфорией духовного творческого видения, неподвластны этому состоянию. Повторюсь! Прошли путь становления и став авторами отдают себе отчет. Именно такие философы нужны, которые способны творить, используя, неся творческий потенциал инноваций, которые не цитируют, не воруют чужие открытия, а дополняют, прорабатывают, дорабатывают не ограненные места мысли. Я говорю это, потому что есть философы, которые знают только предмет философии, преподавательский, труды прошлых творцов, но сами рожать не в состоянии… И главное, хочется отметить, чтобы участвовали в создании великого труда не только философы мужчины, но и женщины, и лучше, наверное, чтобы в создании принимали участие парами с каждой страны, чтобы они могли обсуждать тему, включая интеллект женского и мужского наполнения. На создание работы, для всех, будет выделен один год, думаю этого времени достаточно, чтобы изложить, написать работу. У кого-то может уже есть какие-то черновые зарисовки (рассказы, эссе, стихи, глубокие мысли), которые остается доработать и собрать в одно, с партнером, изображение картины. Через год все работы будут собраны в подборку десятитомника, который выйдет во всех странах мира. Ну как?

— Да, предложение очень серьезное, имеет и несет собой, на мой взгляд, огромный интерес, — проговорила москвичка. Ну а как быть с деньгами? — тут же спросила она, — с оплатой как быть? Кому будет принадлежать право на издание.

— Право на издание будет принадлежать мне, России, все честно должно быть и справедливо, исходя из той позиции, что эта идея моя. Я представляю Россию, и найдя себе пару среди ученых женщин философов, мы начнем работать. Далее будет выбрана в каждой стране одна типография и распространитель. Я считаю так, что каждый участник проекта получит достаточный гонорар, то есть мы же будем знать всех кто участвует, составим список. Фактически работает над одним проектом, мы будем как одна семья и решим любые волнующие вопросы вместе. Главное, чтобы мы, ученые, осознавали, что работаем во благо общества всей планеты. Сбор денежный будет огромный, гонорары участникам будут очень достойные, но при этом хочу заметить, что этот великий труд, основные сборы с него я бы хотел сосредоточить вот на что. Мы создадим гражданскую казну с этого сбора, это миллиарды. Далее! Вот что я предлагаю, мы изберем несколько представителей управления этой казной, я предлагаю сразу Ирину Хакамаду как правозащитник России, она как раз подойдет, также… по медицине? Хотелось бы, чтобы и президент России к этому проекту подключился. Это надежная команда. И я уже точно знаю, что ни копейки, ни цента из гражданской казны не улетит в неизвестном направлении. Эта козна будет нести только благотворительный смысл, она будет решать проблемы детей, будет финансировать спасение детей, будет решать онкологические вопросы и другие виды опасных заболеваний, которые требуют немедленного вмешательства. Больше ни на какие нужды деньги расходоваться не будут. Например, сегодня в России мы можем легко вычислить, сколько у нас детей, которых следует пролечить, и в любой стране можем это вычислить. Например, в России родителям некогда будет выпрашивать, выманивать деньги на операцию. Для этого и будет гражданская благотворительная казна. Любой обратится, где узкий круг специалистов сразу реагирует, система будет отлажена и работать в ней будут только ученые, ни одна копейка вслепую, ни куда не уйдет. Можно все это сделать просто, выбрав в мире две-три самых современных больницы, оснащенных достаточной техникой и спецами, с которыми мы и будем контактировать, осуществляя финансирование лечения, по полному отчету о проделанной работе. Эта казна будет иметь только одно направление, спасение детей во всем мире, и сеть этой организации ни куда больше отвлекаться не будет. Далее, помимо этого притока, с продаж десятитомника, в котором участвовали многие страны, в казну, международной гражданской помощи будут притекать дары от частных лиц и компаний, от тех, кто действительно жертвует во благо спасения, это очень серьезный шаг, где каждый жертвующий будет знать, его деньги работают во спасение, где каждый будет знать, что его дар, его жертвование действительно идет во благо. В казну даром пришло, даром и уйдет по назначению, ибо и следить за проектом будут достойные, потому я предлагаю В. В. Путина и Хакамаду. Таким образом, к благотворительной казне ни один обманщик не подойдет… Казна будет объявлена святой казной. Короче, детали нужно проработать, обсудить… Сегодня много всяких созданных фондов и не понятно, что там, у нас этот проект должен быть прозрачным, мало того, он будет стоять на почве концерна Кабала, многоотраслевого концерна, почва которого сельское хозяйство и система Матриархат, где матери, жены, в первую очередь беспокоятся о продолжении благополучной жизни детей, где международная система Матриархат, объединит собой всех женщин в солидарное общество, где мужи будут защищать интересы и развития благосостояния не только своих стран, но и помогать солидироваться во взаимоотношениях с другими странами, развивать здоровые экономические, политические связи. Потому святая гражданская казна находиться будет в России и пользу будет приносить всем странам, откуда все благотворительные сборы направленные ради детей, направлены станут по назначению, это не в церковь отдать, где деньги уходят на благополучие попства, где сборы… и говорить даже не хочется, там отдают без толку, без пользы. Спроси любого жертвующего в церковь, куда ты отдал дар приношений? Ради чего? А чтоб она была крепкой, долгосрочной, вспомогательной структурой. Средства 70% будут переводиться в золото и драгметаллы. Казна будет священна.

— Да, проект интересный, заслуживает внимания, — проговорила москвичка. Давайте вот что, — предложила она, — мы же с вами не прощаемся, созвонимся еще и обговорим… много тем обговорим, а теперь у нас уже времени нет, мне в институт нужно ехать, — вставая, выходя из-за стола, протянув руку, проговорила философ.

— Да, конечно, — согласился он, — мне тоже уже пора, в мерсовский автоцентр нужно еще съездить… Я же машину хочу купить…

Расставшись с философом московского института фундаменталистики, Дарья и Уральский ученый пошли в сторону железнодорожного вокзала.

— Даша, я провожу вас до вокзала, мне как раз в ту сторону, — взяв ее сумку, предложил он, определяя, что сумка за весом содержит в себе много положительных вещей.

— А честно сказать, — проговорила она, — мне понравилась беседа, и между прочим, я много чего для себя узнала, считаю, что мне повезло… Мм… что я вас встретила, и наверное еще что-нибудь узнаю, прибавлю, так скажем, к своему имеющемуся жизненному багажу.

— Вам дорогая следует потрудиться узнать конструктивно создающиеся состояния сомнения, неведения, ведь выходя из школ, пройдя программы обучения…, а программа это уже конструкция сознания, личность заполненная ценностными ориентирами разных категорий, теми знаниями, которые мы пользуемся, объясняя создание мира, жизни как таковой. Так вот, выходя из школ, вузов, мы задаем вопросы, кто же создал жизнь? Мир? Человека? И так далее, и мы уже сомнительно относимся к тем знаниям, которые нам дали, а еще точнее, мы выражаясь при общении друг с другом сознательно тех выученных программ общаемся друг с другом сомнением. Я говорю нам дали, потому что мы их не рождали, они кем-то были придуманы, выдворены, написаны, кто-то складывал в сумму составляя программу, и мы ее вызубрили… и ходим сознательно вне ведении о простых вещах, получается, что сознание наше о создании сознания без знаний, без знаний о конструкте личности, внутренней одержимости, потому зачастую встречаясь друг с другом, мы конфликтуем, ибо у каждого разная идеологическая собранность. Советую видеть то, что я говорю. Даже те имена, которые носим, играют важную деталь в информационном поле, они напрямую связываются с интеллектуальным развитием личности. К примеру, отнесемся немножко в прошлое, где если звали кличкой, то соответствовали этому интеллектуальному положению, это же наблюдается в сегодняшней уголовной среде, где возрасту не соответствуют, то есть интеллектуально низкие, эмоционально не сдержаны. Клички животного происхождения, есть начальная стадия артикуляции, жевательного процесса. Клички птиц уже окрыленность эмперии интеллекта, вылетающие изнутри, переходят в имена интер — светлонесущих формаций, ну и в этом тоже создается проблема, человеческие имена делают носителя медиальным, или интеральным, носитель не знает себя, не осознает создателем этих форм, ибо находится между отправителями. В первом случае кликуха — ярлык зацикливает на себе, где преобладают инстинкты, в отношениях только злаковая культура, процесс роста, который останавливается на корню, где сплетены корешками, соответствует кличке. Во втором случае находятся в интер состоянии соответствуют человимому, условному, творческий интеллект требует развития и воссоединение с производителем форм вещания появляется псевдо имя нимб, аура. Псевдоним определяет несущий свет автора. Потому каждый соответствует в информационном мире своему носимому названию, имени, фамилии, отчеству. Когда дают ребенку имя, заранее предопределяют его судьбу… Также по ходу воспитания его проклинают — прокликают…

— А может это выразить так?! Наше сознание неполное, — выдвинула предложение Даша.

— Мх… Да, можно и так, — согласился Иван и тут же добавил, — значит у вас не полное высшее образование, раз не полное сознание. А то, что получается!? Фундамент есть, а почвы нет…

— А как вы понимаете выражение «Бытие определяет сознание»? — спросила Дарья. На эту тему было много дискуссий, но я ни как не могу понять.

— Хм…, — задумался философ и безсомненно произнес, — В этом выводе нужно ставить запятую, в первом случае «Бытие, определяет сознание», во втором случае «Бытие определяет, сознание». Вот и покубатурте сами, следует научиться самим мыслить, составлять мысли. Подставьте к этим выражениям такие выводы, что знание (знаки) определяют бытие, где «бытие» в древности это «обытие» — «обутие», «бытие» — «вритище» — что значит язык, «врите», «ври», значило «говорите» — опредмечивайте, безобразие превращайте в образную метаформулу. Язык появляется только тогда, когда волновые сигналы звучания членятся и становятся искусно сделанными плодами, знаками, буквами, которые появляют образы феноменальных персон мертвых черт идиллии о, зерцания культуры злаков. Э, э… ведь пользуетесь злаковыми с возникновения памятных времен, как говорится исторических, когда начинали письменностью передавать информацию, то есть с этого начинается памятная конструкция знаний о мире, а ведь еще была и доисторическая жизнь, запамятная что ли, или непамятная, так скажем, то есть были информационные передачи в были, которые памятно содержались только у тех, кто их рассказывал в живую, разжевывали детали слушающим, были те, которые не писались, и опять же были те, которые стали написанными, детские сказки так называемые, которые всерьез не воспринимаются.

— А я люблю читать детские сказки, — похвасталась сельчанка.

— Ну… Хм… Даша, вы ведь их воспринимаете не серьезно. Вы относитесь к детскому, так скажем, с предубеждением программного сознания, вы думаете, что там не реальная постановка.

— Ну так-то да, — согласилась учительница.

— А вот скажите, из чего состоит реальная постановка? Хотя бы сегодняшнего времени нашего бытия и потом попробуйте уразуметь, из чего состояло то время реальной постановки, о котором говорит сказка, ил может те, кто там жил, были не реально?

— Вы очень сложно ставите вопрос, господин философ, и мне…

— Я считаю, что вопрос ставится простой, а не сложный, отчего вы и не в силах отвечать, потому что не изучали простого… ведь уход от разбора, точней от знаний происхождения простого, вульгарного языка, сокрытие этого, создает почву для религиозных мошенников, повод вводить в заблуждение граждан окончивших школы, вузы, но не прошедших начальных знаний о построении языка, образования вида, о процессе сотворения жита, культуры. Выходя из школ, граждане, неся сложную в сумму относительной передачи знания, они не знают о простом мате — реальном языке, его конструкте, и что происходит? Гражданин с высшим образованием не знает о низшем, не знает кто творец, потому что перевернули проекцию. Граждане получают знания низшего образования, с книг, а высшее остается недостигнутым, ибо высшее это эмперия — верх. У того, кто пишет, у творца, где на начальном этапе творец проходил эмперическое детство, начальное возникновение языка — верх.

— Я поражаюсь вами, — улыбаясь, сельская учительница, скромно, с некоторой застенчивостью, взглянула на философа. Вы знаете!? Мне бы хотелось пригласить вас к нам в село, в нашу школу, в класс, детям было бы интересно вас послушать, тем более они любят задавать такие всякие вопросики… Я вас приглашаю, — попросила она.

— Ну… Можно. У казаков я никогда не бывал… А где это примерно? — спросил он.

— На границе с Украиной… У нас там очень хорошо, тихое место, вы отдохнете. Казаки у нас очень гостеприимный народ, мы богаты фольклором, тем более по своей специфике русского языковеда, вы у нас много подчерпнете. Посмотрите на нашу простую жизнь сельчан, с Москвой не сравнить, конечно, здесь все шикарно, а у нас просто. Я когда пединститут закончила, поехала сразу туда, на родину, хотя родители хотели, чтобы я осталась в Москве…

— Я согласен. Только давайте так Даша, вы мне оставте адрес, а я как здесь, в Москве, дела решу, сразу приеду… Короче поеду своим ходом, а на поезде к вам, с вами созвонимся, и вы меня встретите, хорошо!?

— Мгу… Давайте, — согласилась Даша. А вы, простите, что заканчивали? — тут же поинтересовалась она.

— Хм… Частный институт, — ответил он. Наш НИИ специализируется именно по вопросам и ответам создания жизни и смерти…

— Ничего себе?

— Да, в нашем институте, точнее сказать, именно он создает человека, и то, чем существует, и все чего нет, так скажем, безобразное наш институт институализирует, образует и, будучи выходцем из него, мне, как философу безобразия известно, как образуется ваша жизнь, ибо мой учитель создатель бытия как такового, и между прочим он… хм… как бы это выразить?! Не хотелось бы хвастать… Он самостоятельно прилагая усилия страдал, в поте своих исканий вылаживался, трудясь на жатве, где в хождении своем, пожиная жито, находил в почве и набирал полный шкаф скелетов, которые принимал как опыт.

— Он что, археолог? — спросила сельчанка.

— Да, отчасти, — ответил философ, — ибо находя в земле склад древних артефактов с ними зачастую он поднимал на свет захоронения геологических скелитированных видов номосапиенса. И между прочим, еще скажу вот что, его, творца, родила дева, Наталья, потому от любви у него возможности собственным материалом создавать нас, вытаскивая буквы из се, млечного состояния, можно сказать так, семля он материализовал нас, употребляя свой натальный потенциал, через который он свободно видит закономерности естественных наук статического, неточного характера, где он, разбирая набранные скелеты, обрел офигенный опыт давать конгениальное тому объяснение, видеть неопределенное, безобразное, придя к нулевому, к возникновению жизни и смерти, понимая это как солярное, информационное (иноформационное) начинание, и этому он меня обучил, — улыбаясь, проговорил философ.

— Ой, а мы тоже в пединституте разные темы философ затрагивали, мне вообще интересны были многие философские направления, но больше предмет русского языка и литературы нравился, и философию, допустим, Аристотеля знаю постольку, поскольку нам ее толковали, а вот моя подруга, она училась в Московском институте фундаментальной философии, та да! Подкована в этом, так сильно рассуждает!? Прям как вы.

— Ну, на то это и философия, — кивая головой, проговорил уралец.

— А вы что скажете, про Аристотелеву философию? — спросила Даша.

— Ну что сказать!? Понимаете!? Эта тема долгая, у нас времени столько нет, чтобы об этом говорить. Вы когда дома будете, не поленитесь заглянуть на сайт Матриархата, там полная доработка Аристотеля, так скажем корни уходящие в почву, если у Аристотеля категории, то в Матриархате вы увидите, упрощением показана картина возникновения категорий, осязательное зачатие начинаний аз, или так можно объяснить, там почва, во что ставится фундамент, и, между прочим, формула «Аристотель» читается и понимается с позиции филологического подхода конструктивной сборки знания заложенного в ней, так скажем виденья того, что вообще закладывается материальной составляющей — А, рест-о, тел — эта формула однозначно соприкасается с формулой «Христось» (Христос). Был такой философ Хилель, который серьезно изучал, занимался трудами Аристотеля, взяв у того формулу «сущий»… Так вот! «Христось» понимается «Арест ось», где говорится, точнее показывается, что говорится, на знак «о» ставится крест — х, где «ось» уже выглядит как круг — (хаось — дом), где икс скрывает собой букву «А», скрывает вот такой знак А — арисолясный, где О первоначально это тельца составляющие тело — тел, о (о-лет), отсюда полет в ухо. Давным-давно это понималось как вылетающие со рта звуки неизвестного семени, которые прорастая, попав в темную почву земли, становились злаковой культурой, ибо звуки несли непонимание в формах вещания, вестью, а сигналы безобразных гласных криков, не характеризующие картину посыла формации (форм акта, актуалирование творчеством), потому отнасителя этих звуков не было, ибо он не актуализаровался, не материализовался, или так скажем, он не характеризовался психологическими чертами азбуки, не был сотворен, звук носился безобразным в безобразном, отсюда понятно, что состояние безобразного млечное, безумное, сумму сложения даров он не носил. Ну а далее, так скажем по эволюционному развитию артикулярной системы приема и оповещения информацией психочерт (также берутся книги как носители информации), прохождение периодов становления внутренней индивидуальности, назовем «взросление», где проходили период «юности» формула, которая в себе содержит и показывает «носителя» — «нести» — «снести» — «оснастить» корабль, где «й, уность» говорит о внутренней поветренности, несобранности, максимализме, не управлении эмоциональными реакциями, конструкт артикультуры только развивается в поле языковых отношений, сумма носится наполняясь дарованиями, но из уже развитого выстраивается некое понимание, и вещание свойственно состоянию юности. Так вот, «О» ранее это ноль — безобразное нечто в единичном понимании и в понимании голосового, звучного отправления, не оформления, ноль-нуль-нулящее, то есть безобразное звучание — хулящее, а носители О (этого) гулящие, детский возраст в эволюционном понимании. Отсюда «снулящего» снующего (о-носящий, у-носящий; ю-носящий… гласснолящий), туда сюда, не понятно куда. А когда возникла сельская житуха, селяне обозначились «полем» формула которой выражалась одним знаком «О» — круг, в котором многие звуки соединяются в гаммы, от этого «поле» значит «много» потом «суммного» и «ноги», ибо сельский язык (аяс, о) арго — жаргон, посыл хулящий, потом сулящий, а с возникновением литературного языка, на вольника наложили крест, то есть безобразного образовали (оковали в узы — сковали узами), расписали, по древнему распинали. Формула «спина»!? Бог выражался кустарным искусством спины, где в начальной стадии некоторые сами себя расписывали, это акт творчества в малом круге, цикл которого не расширенный, но кто-то уже вытеснял художества вне себя, расписывая, допустим, скалы, стены пещер, этим творец шел дальше, круг мировоззрения становился более широкий, потом вытеснялся космос… Кто-то выражался в книжных образах и больше этим был скован, стал невольником формальности, письменность же книг раньше понималась как памятник, где черты мертвые, а при чтении образ воскресает, тут следует еще знать, на чем создавался образ, ибо название этого предмета тоже играет значительную роль.

О верфь — от творца: читатель видит в книжном (торном) мире формулы «Приемлемость» «ком». В первом виде формула соприкасается в глубине аутического (утонченного) состояния с формулами «емпи» -«емля» -«се, мляс» -«со, ляс» — «приемы» значит «прием ляс» -«при, ем» (снедь-пищу) формакции языковой относительности ляс (аз-я), отсюда «приемли» значит сне мли — бери и представляй, а «не приемли» значит се не мли. Во втором случае формула «ком» относительна, условна обозначает того, кого имеют ввиду, о ком. В старые времена это ноль=О=ком (иди, катись) неименованный, не характеризованный искусно, потому понимался как «голь перекатная», голый — (необразованный), не одетый, не из оды, не описанный, не еванутый, не изкупления, не изкупавшийся — в низ не упавший, хулящий-о, хольник-о, хульник-хулящий (голосящий — арущий), или в уха хульник — в ухо голосящий, бесов не боящийся, бесам не кланяющийся, вольный. В конституции материализации знания, ну а знак • понимался так «АО» или: О, чтобы понять в чем загвоздка этого образования нужно для уточненного, менее, восприятия понимания развернуть это знак так — •, где в первом виде черта нитью уходит в белое беспредельное пространство безобразия, этот же знак понимался как «соло» — сольное-солярный голос, отсюда возникла формула «золото-зла, то-злак, овса» — от этого «соло-моно» звука конечно и внутреннее состояние восприятия, мышления как такового не было, которое равно млечности с ока, от этого и понятие (а понятия рождаются в эмперии), молотили же тогда во всю, кто-то из оных конечно точил лясом, отсюда «соль се, мля — w, осе, ля».

— Блин, как интересно вы рассказываете!? — восхищенно проговорила учительница. Я такого не слыхивала и честно сказать, такая простота трудно воспринимается.

— Это потому что мышление подходит к нулю, к возникновению небесного. Можно назвать абсурдом, где интеллектуальное отправление заканчивается, где больше жестикуляции сурдотношений. Это почти равно тому, если сельский житель будет что-либо говорить горожанину, и у них, между прочим, разное восприятие к жизни, селянин склонен к детской простоте, наивности. А еще можно добавить вот что, «соль» равное формуле «голь», именно голь статуировала себе спины, статуируя таким образом себя, «соло-голо», ну и, конечно, эта голь одевается в метафорические одежды литературного повествования, ярлыка, языка, где артикуляция работа сопровождается с моторикой системы мышц, опредмечивая, голь перекатная (ком) безобразие материализовали в образный (пред) метовещественный мир, природу вещей (вещания), веществления. И еще, между прочим, дорогая, скажу, что формуле «начальник» предтеча формула «нахальник», именно в нахале когда-то возникло понимание, то есть точнее сказать, возникло восприятие среды обитания, происходили в ком первые процессы построения внутренней артикультуры, или точнее сказать, собирались, слаживаясь, закручиваясь в ком артисолярной, структурной конструктивности для освещения передачей иноформами звуковых отношений, потому конструктивно выстраивалась видовотиповая (визу-вижуальна) картина среды обитания.

— А почему его, в ком это происходило, называли «нахальник»? — спросила Даша.

— Потому что… Э, э сегодня эта формула несет некий негативный оттенок, с негатива получается положительная гамма цветов, в те же времена это было приемлемая относительная формула, и, кстати, состояние жизни во временном понимании не осмысляли. Чтобы понять это состояние следует подняться вверх, в энергию возникновения понятия, где артиутонченно про осязать течение состояния в понимание, во внимание…

— Вы хотели сказать, что следует обратиться в сноски что ли? — спросила Даша.

— Нет, не в сноски, сноски сносятся вниз, я же говорю о верхе. «Нахальником» называли, потому что хулил — по сегодняшнему, матерился «говорил» или по другому варианту (вара анта — творение анта — хулигана) сулил — о, вещал, то есть звук вещал, черты которого складывались в некое понимание о том, о ком вещалось, от этого в общем-то и произошло первое изображение О, названное «кругом», «комом», и от этого обозначения возникло то, о ком идет речь и от кого идет речь прямоходящая, единица как частности, с него и знание, что вошло в формулу «с о, знание». Тогда, в очень далекой млечной жизни детского восприятия о-вруны гнали, по сегодняшнему говоруны разговаривали, они и сегодня гонят байки, а наученные мужи ломают голову, как материализовался мир!? Очень просто, то есть от простоты речевой относительности, которая возникла на почве селян (то селяне — дети), сельской жизни.

— Да, у нас очень простой народ, — согласилась Даша, — и ты знаешь, — обращаясь к философу, со смущением в лице, вопросительно проговорила она. Я видела как наши селяне страдают. И я тоже принимала участие, иногда правда. Я, можно сказать в полях родилась, научилась, и косить и серповать, молотить и скирдовать, вообще к полевым работам, и мне так нравится…, а после уборочных селяне соберутся все за одним столом и песни поют, а иной раз мы с девками соберемся на одной хате и байки разные рассказываем, а мужики, казаки, тоже присоединяясь, что-нибудь ведают. У нас очень интересно, просторы неохватимой матушки земли у нас бесценны (наши матери мечают-метают — то есть тожа рассказывают). Ты когда приедешь сам убедишься, — осторожно перейдя на ты, Даша скованно ощутила, как по щекам снова прошел жар, смущаясь, пряча свои красивые глаза коренной казачки, она поняла, что втюрилась, опустив взгляд вниз, она будто рассматривала свою косу, перебирая ее конец пальцами.

Философ же тоже уловил, как их разговор медленно завязывался в невидимый узел. С первых минут общения ему понравилась эта простая и умная дева, которая как выяснилось, работала в сельской школе преподавателем света в старших классах. Несколько секунд они молча думали каждый о чем-то своем, и дух любви в эти моменты развивал историю их встречи дальше, где никакие мысли уже не лезли в голову. Он думал, как бы скорей приехать к ней и предполагая будущее философ хотел остаться там навсегда. Она же понимала, что одинокая ее жизнь заканчивается, что наконец-то она встретила того, кто ей нужен. Подняв взгляд на него, она мило улыбнулась, он ответил ей тем же. Громкий голос по радио объявил посадку на поезд.

— Скорый, фирменный поезд «Великодонск»… через десять минут отправляется от платформы номер один. Повторяю, скорый, фирменный поезд «Великодонск» Москва-Донецк…

— Ну вот Дашенька, договорились, давай я провожу тебя до купе, — взяв суму, с доброй улыбкой предложил философ.

* * *

Поезд мчался будто в некуда, везде виднелись поля, поля, поля, словно с белого листа некто жито поднимал с корня, золотил у поля вид, чтоб культуры знали быт, ведали страды плодов прославляя казаков, вольный хлеб селян едая, про их пот не забывая (вольный — значит с царем в голове, невольник значит без царя в голове, — невольный народ значит на ком крест).



Философ на джипе «Мерседес», мчался по трассе, по пути любуясь просторами великой России, где по пути к Дарье, он встретил путника, шевшего пешим ходом, которым оказался офицер ФСБ, решивший отдохнуть отпуск туристическим выходом в теплые края. Познакомившись друг с другом, мужики нашли общие интересы, завязалась дружба.

— Дружище, — обратился уралец, — я уже устал крутить баранку, может заменишь? Пересел на пассажирское место.

— А чем вы занимаетесь? — спросил офицер.

— Я исследователь, так скажем, ученый. Изучаю социологические процессы артикультуры, непосредственно сам участвуя в тех девиантных постановках, пропуская через себя… Короче говоря, я не теоретик, а теопрактик. Я не задаю идиотских вопросов тем, кто находится в состоянии нищеты, допустим, или бедности… Хотя вижу и профессиональную бедность. Я сам туда вошел и узнал, что такое голод, что такое, когда не берут на работу, когда умники диктуют, как нужно жить, когда тебя рассматривают с точки зрения дохода, использования…, когда идут на преступления… Почему это происходит? Я делаю анализ исходя из фундаментальных процессов создания номосапиенса, я делаю анализ этого явления. Я не сижу в кабинете, где психологичные существа дают заполнять тупые анкеты. Я входил в тюремную систему, вживался в нее, изучал спецконтингент обоих сторон. Интересно!?

— Да! Интересно, работа очень интересная и полезная, но и опасная.

— И вообще, мы с тобой офицер, делаем одну полезную работу… А вообще, я изучаю информацию как таковую, ее влияние… информация, которая имеет разные состояния, одно из которых религиозное.

— Да, на религиях многие свихнулись, — согласился офицер.

Глядя в отрытое окно автомобиля, философ видел, как протекает жизнь, как соприкасаются прохожие, общаясь между собой, где между ними философ безобразия видел невидимую для собеседников полосу, которая не давала перейти из формальных отношений в неформальное соединение, он видел, как незаметно для глаз обывателя зарождается ситуация, в которой кто-то становится ее заложником, он видел, как довлеет социальная информационная атмосфера, как зачинается случайное событие.

…Деятели религий, точнее те, кто находится под воздействие, или впечатлением этого, заблуждаются, и, блуждая несут вред тем, что сами без знаний об этом состоянии, они блудят в одержимости, книжности и других вводят в заблуждение, говоря о том, чего не знают, — говорил философ, — но придают себе значение, и запомни офицер, они себя ж даже не знают. Они придают себе значение и значение тому бреду, что говорят, обволакивая блуд, тупость, глупость даже, в формы положительного. По старому блудник это волк — волчок, вот и представь овцу в волчьей шкуре или волка в овечьей шкуре, и задайся вопросом, кто говорит о вечной жизни?

— Я дружище, в религии не очень-то разбираюсь, — проговорил офицер.

— Если ты начнешь внимательно присматриваться к тому, что в этих заведениях делается, — продолжал философ, — то узнаешь, что там во главе угла главное, это нажиться, насобирать денег, эти сборы, поборы, видят все и это укоренилось, узаконилось, народ тащит им из дома все, что можно, о какой здоровой экономике может идти речь!?

— А в чем все это заключается? В чем причина? Хм… не знаю, как вопрос правильно поставить, — глядя на дорогу, спросил офицер.

— Ну… э, э, надо к началу истории уходить, хотя бы к тому, когда крестоносцы начали захватывать землю, Россию в частности, когда начала распространяться фашиза, когда начали уничтожать солярность матриархата, язычество, э, э раньше жили вольнодумцы и вольники, некоторыми они понимались как неграмотные — небуквальные, они в силу того, что на них нападали, их убивали, вынуждены были становиться разбойниками, грамотных же тогда называли бесами — буквальными, ибо они существовали невольнодумцами и невольниками… Вот обрати внимание, чем отличаются вольники, как неорганизованная группа от невольников (армия) организованная группа?

— Как это понимать? Хотя уже видно…

— Я бы объяснил примерно так, вольник это хозяин себе и своим делам, невольник это, так скажем, без мозгов существует, по приказам, свиснут и они построятся по шеренгам. И еще, дело в том, что тот, кто отрицает язычество, по старому «лясность», откуда ясность — ясно солнышко, тот сам же находится в язычестве и использует язычество, и без язычества он (бес — блудник) обойтись не в состоянии, ибо его повседневность, точнее сказать, он денно и нощно находится в состоянии, которое создается артикулированными формациями, которое создает язык. Священник глупец, монах ли, никуда от себя не уйдут, не спрятаться им ни в келье, ни в пещере, пусть даже залезут в самую глухомань, все равно они будут язычниками, им от себя ж никуда не деться.

— А как ты понимаешь «от себя»? — спросил офицер.

— Формулы «себя», «я», «меня» создает аппарат вестибулясного адаптирования или объектирования, в который входит так же ушной, очный отделы, вместе это вестибулярный отдел, который из безобразия делает = творит образность, и акт этого называется творение — терраварение — речь сварение (спаивание — служение), или речи сотворение, что есть «си вяжи» — се, бяши, относительно ид, дилирной сказуемости, от чего появляется мир сказуемого и не сказуемого, к примеру, монах, прибывая в молчании, в тишине, по независимым от него желаниям, в нем все равно (потому что вестибулярный аппарат выравнивает) происходит процесс членения, и в состоянии бодрствования, или в состоянии сна, или бессонного отдыха вестибулярный аппарат работает, создавая картиной вид, сумму сложенных черт, и недостаточная адекватизация носителя этого процесса, вводит его в блуждение, в азблуждение (заблуждение), ибо он впадает в крайности, находясь под влиянием этого процесса, он бредит, конкретно это болезнь. Такие собой не управляют, они управляемы, их ведут знаки, символы, они легко попадают под формальное влияние, мало того, они ту болезнь разносят. К чему бы они не прикоснулись, ими это овладевает, они попадают под зависимость если ни одной привычке, то другой, не могут управлять собой. Потому от без почвенных учений у них мучения, то жируют, то у них пост, то еще что-нибудь, ими владеют деньги, но во-первых иноформация, доктрины, ибо слабы, не имеет знаний о себе…

— А что содержат знания о себе, что они несут? — заинтересованно спросил ФСБешник, прибавляя скорость машины, которая шла на затяжной подъем.

— Знания о себе, это возникновения себя, которые возникают, во-первых, с преддверий артикультуры, можно сказать вульгарности, где и начинается потеря себя ж происхождения. Задайтесь вопросом, откуда вы узнали про Бога? Про это название? Кто вам про это сказал? Про эту формулу, что она сложена именно так? По чужим слогам получается как блоха по яйцам?! И многие так существуют. Могу сказать вот что, формула «теоs» это множественное число — Боги (te, osь — в формальном виде состоит из двух гласных, отдельных друг от друга слогов и двух парных слогов, составляющие четырехзначную формулу, одну). А про формулу «любовь» кто вам сказал? Что вы свое внутреннее состояние связываете этой формулой? Книжек начитались? Или из уст в уста, послухам, сплетнем … «Любовь» значит ovить — лоvи (ть) — паймай (поймать).

— Хм… Серьезные вещи… — повернув голову к собеседнику, проговорил офицер.

— Вот мы сейчас дружище едем в сельскую местность, к окраине, так скажем, — проговорил философ, — где у нас с вами появится много тончайших фольклорных начинаний языкового артикулирования, где я могу плодотворно поработать…

— Ну а я наоборот, отдохну от специфической занятости, — улыбаясь, поддержал офицер. Ты говоришь серьезные вещи, которые в себе несут действительно нечто глубокое, что за пределом сознания, — продолжая тему разговора, сказал офицер, — ведь действительно, эти формулы не от нас, я как-то не задумывался над этим, а больше сосредотачивал внимание на самих словах. Откуда тогда это взялось, над чем мы ломаем голову?

— Да все просто, — ответил философ, — и то, что за пределом сознания, то есть подсознательно… Я тебе объясню, как подсознательное становится сознательным. Ты когда родился, тебя назвали, в процессе роста тебя учили названиям, и в первую очередь ты выучил (вызубрил — артикулировал) азбуку, и все названия состоят из этой азбуки… Когда, допустим, читаю книгу, я вижу альность — алфовид (азбуки вид) в негативном плане, где черты на белом листе, происходит фотосинтез (окасинтез) снятие копии остении знаковой культуры — искусство иноформата, которые у читающего появляет цветной вид графики. Здесь можно удалиться в прошлое, где значилась такая формулировка, которая тогда несла не сегодняшнее понимание.

Философ нажал в автомобиле кнопку и выдвинулся комп. Уралец быстро пощелкал по клавиатуре и появились надписи формул…

— Что-то я начинаю понимать!? — глядя на экран, проговорил офицер. Ну сразу не схватишь конечно, этим нужно серьезно заниматься.

— Эта тема, о сотворении нас связана… Мм, — задумался философ, снова набирая на компьютере шрифт. Вот друг, глянь сюда, — предложил он, — благо Мерседес упакован, так что мы можем пользоваться сегодня совершенной техникой, на ходу работать с компьютером. Если ты покубатуришь хорошенько, то догадаешься, кто нас сотворил. Вот смотри, показываю, ты видишь разбросанные буквы, слоги, средства такой науки как грамматика — сегодня филология. Как ты видишь, на экране философской мысли нет, нет понимания, то есть философии образования нет.

— Согласен, — кивнул головой офицер, сбавляя скорость на повороте. Теперь я понимаю, что ты действительно философ безобразия, если бы кто-то смотрел на нас, тот бы тоже кивая головой, согласился с этим.

— Друг, ты вникай, — попросил ученый. Как только ты грамматически (филологически) сложишь это в мыслитую форму, так возникнет понимание, сложится, образуясь, философское азсуждение, и из безобразия появится образная картина мира инофрм, и скажу еще вот что, это все происходит с артикуляции, отсюда Артопология — артикулярная топология графики искусства.

Философ пощелкал по клавиатуре и снова на экране визора появились формулы.

— Друг! — обратился офицер, — Ты себя называешь философом безобразия!? Но ведь по твоему же принципу получается, что ты не философ, раз уж говорим о тебе безобразном.

Философ безобразно глянул на офицера.

— У тебя начинает тоже получаться, — проговорил он, улыбаясь в ответ, — Что ты хотел этим сказать?

— Я хотел сказать, что ты не философ, а скорей филолог безобразия…

— Хм! Скорей я образованный филологически философом, а наш создатель безобразный.

— Думаю, — предложил офицер, — что создатель образующий, если уж мы образованные…

Философ снова глянул на него, выпучив от удивления глаза…

— Ну как тебе? Могем?! Ха, ха!

Они вместе расхохотались, и еще долго вели диалог задевая разные подходы одной темы, развивая ее и вглубь и вширь, рассматривали вдали и вблизи, употребляя для один могучий русский язык, составляя им объективное понимание о непонятном. Офицер, притопив педаль газа, снова обратился к другу.

— Ты знаешь дружище? Мне подумалось, м, м… про эти грамматические несложности, которые ты мне показал в разбросанном безобразном состоянии, — офицер говорил, выражаясь так, будто был чем-то озабочен, показывая этим самым то, что никогда в жизни не говорил. Ведь составить граммы сложения образования можно так — «сан наш создал аwтор — бог», а можно и так — «нас создал наш аwтор — бог», а еще можно так — «нас создал наш бог артом» — и все это программа, где приставка в формуле «про» — грамма, говорит, что это положение было создано изначально с возникновением истории букв.

— Я в шоке, — удивился философ, — ты откуда это взял? — спросил он офицера.

— Так, само пришло…

— Именно так составляется сознательность и подсознательное, — констатировал философ, — где формулировка, которую ты узнал, и есть сознание, а то, что скрыто в ней, оставаясь не узнанным, то подсознательное, которое в свое время станет осознанным фактом.

* * *

Приезд философа с офицером ФСБ заинтересовал весь хутор и как оно бывало, местные жители многие пришли познакомиться, даже дети, парни и девчонки прибежали поглазеть на необычных гостей. Офицер, уставший после долгой езды за рулем, сразу бухнулся на кровать. Не смотря на то, что на улице была ночь, на хуторе ни кто не спал… Дашин флигель был битком заполнен народом, где разговор с философом пробудил у народа целый ряд вопросов.

— А если Бог к нам придет, что же тогда будет? Ведь его могут принять за человека? — спросила молодая казачка, зачерпнув из мешка в ладошку семечки подсолнуха, который стоял посередине комнаты.

— Да!? Или примут за кого-нибудь… ну не знаю, за пророка что ли? — добавила Даша, — Или объявят культ личности в виду того, что кто-нибудь из нас, людей, ему станет поклоняться.

— Хм…!? — задумался философ и сразу же нашел что ответить. Да, многое из того, что вы спросили, в какой-то мере, возможно, таким образом и произойдет. Но! Хочу заметить, обратить ваше внимание… — глядя на окружающую публику, философ присмотрелся и продолжил объяснять, — хочу обратить ваше понимание на то, что так поведут себя люди недостаточно имеющие знания, те, кто дилетант, не разбирающиеся в литературно-образовательной системе мистико-формальной сложности, в религиозной конструкции творческого состояния искусства, не в психологическом собрании потрахов личности, и вообще, далекие от знаний артикулярной системы, хотя многие из них, возможно, имеют дипломы о высшем образовании, научные степени, и такой подход их к пришедшему Богу, творцу, развеет у них иллюзию об ихнем высшем образовании, они признают, что не соответствуют этому, они смогут себя тешить только самолюбием, ведь если иметь высшее, то ответы высшего и тем более низшего, знаешь. Пришедшего творца нельзя будет принимать по себе, это мы с вами личностные, он же безличностен, это мы с вами психологизированные, он же не психологический. Он не пророк и не вождь, и не религиозный деятель, в виду этого культ личности к нему не привяжешь, это могут сделать только невежды. А те, кто ему будет… хм, — философ замолчал, глядя как на подоконнике, в открытом окне, разместилась детвора, … — Ему не будут поклоняться, — проговорил философ после секундной паузы, — его просто будут приветствовать, с уважением встречать, проявляя максимальное добродушие и порядочность, вот и все, ведь мы находимся не в средневековье, сегодня наш народ достаточно воспитан, это относится к простым гражданам, те же, кто считает себя не простым и отделенным от народа, тот соответственно и проявит себя им не выгодно, от этих всегда и проблемы. Кто-то, конечно, будет к Богу подходить с поклоном до земли, это тоже проявление высокой учтивости, они по доброй воле спасущие себя фактически просто, всего на всего признают его, упасут, и примут знания, которые помогут им в себе (се, бяше) разобраться, выкинут из головы всякий бред, который им прививали через обычаи и установленные консерваторские дурацкие правила, которые сделали традицией. Пришествие Бога, это второе пришествие матриархата, с чего Россия и все народы планеты поднимутся на самую высокую ступень развития, войдут в новую эпоху. И люди поймут, что деньги в кубышки шарлатанов они отдавали из-за того, что их развели как овец, потому многие семьи оставались бедными, неблагополучными, без навыка ориентироваться в экономической среде, у казака шарлатаны забрали часть заработка пополняя свои закрома, простой народ обманывали. Дорогие мои! — обратился философ, — ведь деньги платят за что-то, за труд, за проделанную полезную работу, и дарственное отдают ради того, чтобы эти деньги принесли пользу нуждающимся, больным, допустим, детям сиротам, но как мы знаем, нуждающимся деньги не уходят, на них шарлатаны покупают еще машины и другие вещи, эти иждивенцы, лентяи, делают на этом вымогании (узаконенном) огромные накопления, мало того, разводят (способствуют) профессиональное попрошайничество. И прихожанину знаний они никогда не дадут, ибо у них знаний просто нет, ибо они же сами ждут спасителя.

— А как узнают спасителя, если у них, кто ждет, нет мозгов? — спросила девочка с длинными заплетенными косами, которая растолкав пацанов на окошке, протиснулась вперед.

— Пришедшего будут ощущать, осязать, через восприятия нечто мощного, ибо его приход будет сопровождаться потопом, многих будет немножко бросать в дрожь, а некоторые горы на земле, приветствуя его, будут как бы оживать, будет меняться политика. Его ни с кем не спутать, хотя болтать будут разное… и в основном шарлатаны только для обывателя говорят, что ждут спасителя, на самом деле они служители дьявола, первые оскалят зубы, станут возмущаться и обливать господа грязью, как это уже было. Он управляет образами, он руководит нами, он создает знаки, символы, делает так, что буквы являют некий вид. Заметьте, не образы им управляют, ни знаки, ни символы… А это уже ни как мы. Он управляет вещами, а не вещи им, разница большая… Он управляет вещами в себе, которые содержат иноформации.

— А когда он придет-то? Хоть знать, пирогов напечь к встрече, — спросила одна сельчанка.

— Хм… — задумался философ, отвечая, что сразу пришло на ум, — Я не ведаю этого, но хочу сказать. Вы граждане… Мы увидим (пасем) Бога живого, он научит нас пасти се, бяшь, смотреть за собой, и он, когда встанет перед нашими очами, скажет примерно так: «Я объединю вас в одно солидарное общество небесной земли…» А мы, рядом с ним стоящие, все вместе будем им очесловимые и с артасословленные, ибо мы, вы граждане, находитесь в одном поле условленного состояния, которое называется природословной картиной мира, где очеловимые — очеловеченные стали сотворенные в вид вещания, вещателя. Чем вы, мы, очеловечились опредметились и на этой почве возникает культ, ура — культ у речи, переходя в культурное общество, общество, которое для сообщения использует речевую артикуляцию, которая появляет благодаря алфавиту (азбучному витанию) иноформы искусства, где каждый употребляющий артикульт входит в этот культ клоном, прибывая уже в общественной культуре двойников (клонов, душ) с, изо, иноформации, возвиличивается, так когда-то возвеличился (в сумме увеличился) личностно человек и природа на раннем этапе развития склонного в искусственный мир общества, где творцы клонов, изображения (душ бражения) исчезали, артикультивирующие уже не соображали, что они творцы, ибо они потеряли способности, навыки автора, и все более начинали конфликтовать друг с другом, и в искусном мире стали друг друга уничтожать. Вот как выглядели пирамиды во времена первого матриархата. Это знаки говорящие как человечество пало вниз своим образованием.

Философ взял мелок и начал чертить на школьной доске.

— Всем, кто сегодня учится в школе, и тебе Даша, это знать пригодится, — обращаясь к людям, показывая на пирамиды, сказал философ, записывая на доске какие-то записи, а прихожане с интересом читали.

Философ понимал, что сегодня читатели достаточно разборчивы и потому сразу поймут, о чем идет речь.

Конфликт (внутренний и внешний) имеет ценностный характер, ценности которыми заполняется личность, или точнее, носитель (не автор) личного характера условностей (психопрограммная сущность). Конфликт это столкновение сомнений, убеждений мнительных, где убежденные спорят не имея знаний, убежденные в том, что им втемяшили в голову, их кто-то убедил в том, что они мнительно отстаивают, что существует как ценносто-идеальное направление (искусственно) заданная программа, просомма злака культуры, как набитая сумма вещей.

Воспитанное равновесие (внутренне и внешнее), имеет состоятельное бесценностное восприятие, нет сомнительности, иллюзий при людях, есть знание о ценностях и бесценном, условно-психологической картине программной сущности, нет мнительности, нет внутреннего и внешнего спора, есть знания о ценностно-идеальном конструкте личностной программы человека, знания об относительном (искусственном) и безотносительном (неискусственном), где личность — искусственное (невольно носимое), а безличие — неискусственное (вольное).

Так сельчане пробыли у Даши до утра, где-то уже во дворах заголосили первые петухи, замычали коровы, заблеяли овцы, начиналось воскресенье. Где-то из далека доносился ревущий мотор трактора и словно стараясь его перекричать, заржал чей-то конь. Казачки и казаки расходясь по хатам, шли по центральной улице с интересом обсуждая проведенную вместе ночь, у кого-то между собой вспыхивал спор, в коем кто-то защищал сторону философа, а некоторые, приняв на веру то, что он им поведал, задавались новыми вопросами, которые выскакивали сами собой из глубины непонятной ими бездны, но уповая на услышанное, едомое, они остались довольны. Каждый новый человек для них был интересен, от чего они узнавали что-то новое и обмениваясь информацией в свою очередь тоже питали своей удивительной простотой, сельской жизнью, рассказывая истории своих предков, матерей и отцов, ведали о своей простой солидарной жизни. Были сказки, анекдоты, сплетни, шутки, которые философ с Урала с удовольствием хавал, и даже кое-что записывал. Все были довольны и больше, наверное, молодежь, появились новые темы для обсуждения, появился интерес к знаниям. Несколько детей старшего класса, которых вела Дарья, были особо поражены такой беседой, ибо подчеркнули нечто новое, они же понимали, что на будущий год оставят стены школы и выйдут в большую жизнь, где их ждет много чего непонятного, и то, что они услышали от философа безобразия, говорило им, что на самые простые вопросы ответ они уже знают, что следует готовиться принимать жизнь такую, какая она есть, научиться управлять собой, руководить творческими образами письма и при слове иноформации, есть ее следует разборчиво, ибо не всякая духовная пища едомая, где едомый иноформационный смысл есть не стоит. В этом и заключается первое правило принимать уметь жизнь такой, какой она есть, как весть, убирать ненужное, стать хозяином себя, хозяином своего хозяйства, следует научиться по-хозяйски относится к деньгам, научиться творить добрые дела, научиться жить творцами, не быть глупцами, отвечать за свои поступки и проступки, и передавать знания дальше, воспитывая своих детей. Чтобы была стабильная экономика в доме, следует научиться пользоваться деньгами, не попадаться на удочку шарлатанов, не раскидываться и учиться честно работать…

Девушки и юноши парами шли, взявшись за руки, Аксиния и Миша, Марья и Павел, Дуня и Иван, Далида и Николай, Олида и Саша, Этида и Володя…

— Это мои ученики, — мило улыбаясь, проговорила Дарья, убирая пустой мешок из-под семян.

Философ же только кивнул головой и после недолгой паузы ответил, — Хорошая молодежь растет… Они, обняв друг друга за талию, смотрели вслед уходящим вдаль взрослеющих детей.

— Сегодня воскресенье, мы можем сходить искупаться, — вопросительно проговорила Дарья, взглянув философу в глаза, — ты как?

— Я не против, — ответил он.

— Вань, тебе нравится у нас? — спросила она.

— Угу… — кивая головой, ответил он. Даша, я хочу остаться у вас… У тебя… И хочу иметь от тебя дочь и сына, — немножко сконфуженно проговорил он.

— Серьезно!? — повернувшись к нему лицом, она медленно потянулась к его губам… Вань, я тоже хочу, чтобы ты остался со мной…

Из соседней комнаты слышался храп офицера.

— Он целые сутки вел автомобиль, устал, — глядя в красивые глаза казачки, шепотом проговорил философ.

— Ты тоже ведь устал, — погладив его прическу, ответила она в свою очередь, — давай до обеда отдохнешь, а после все вместе пойдем на пляж купаться…

Взяв философа за руку, она повела его через сени на сеновал… Встав как вкопанный он проговорил, — Об этом я мечтал всю жизнь, — после чего они вместе бухнулись в душистый аромат разнотравий.

* * *

Дашка, Дашка!!! — услышал философ сквозь сон девичий ор. Подняв голову он осмотрел сеновал. Дарья стояла с распущенными волосами возле выхода, улыбаясь, глядя на него.

— Проснулся, философ? — спросила она, — Иди завтракай, офицер тебя ждет, да и девки, слышишь кричат? Зовут нас купаться, наша речка Кельдым-бельдым как парное молоко…

Придя на речку, офицер с философом сразу на ходу раздевшись, прыгнули в воду, которая действительно была как парное молоко. Молодежь, загорая на пляже, тоже, глядя на них, повскакивая с мест, побежали купаться. Даша с подругами, пошептавшись, также побежали в след за всеми. Солнце светило, равномерно налаживая на отдыхающих свой золотой загар…

— А почему наша речка называется Кельдым-бельдым? — спросил пацан по прозвищу «Рубаха».

Даша наклонившись к уху философа, прошептала, — Это мой ученик Миша, он очень хороший, много о чем интересуется, но учится плохо, на двойки, и любит похулиганить…

— Мхы, понятно, — кивнул головой философ, — знакомая история. У меня есть знакомый, тоже ученый, дак он…

— Ну скажите, почему наша речка называется Кельдым-бельдым? — с настойчивостью переспросил Мишка «Рубаха».

— В детстве дети артикулируют звук и от этого, кстати, возникает лирика, играют им, что создает феномена, точнее афречение азбуки значение, где черчение создает художественный мир. А «Кельдым-бельдым» становится именем речи, звуков, относительно азбуковой относительности относителя.

— То есть мы феноменальные что ли, получается? — спросила девушка, сидящая под солнышком.

Даша снова, нагнувшись в ухо своего любимого, прошептала, — Эта тоже моя ученица, Аксиния, они дружат с Мишкой «Рубахой», она отличница…

— Получается так, по другому ре, чиловечные или речиловимые, — глядя на Аксинию, ответил философ. Вообще дети, тема разбора образования, знание об образе, очень интересная и увлекательная наука. Когда-то в былинном времени было имя «Дидал», оно происходило от «ид лад» из ида, где культ речи становился ида мол — идолом, где «мол» значило молвить, молить, молоть, молотить культуру речи, явить окрыленную форму оперенную птахой (понты явить понтокрылые).

— А как возникает образ? — спросил Мишка, растирая на спине Аксинии крем для загара.

— Хм… От возникающего, — коротко ответил философ, так, что рассмешил своего друга офицера. «Образ» — возникает из предыдущих формул, собираясь в сумму сложенного сегодняшнего понимания, что создает внутреннее патрахальное содержание человеком, откуда и появилось выражение «сущий потрах». Образ — О, буква речи азбуки. Воз;обоз;образ, где «воз» — возрить, «обоз» — обозрить, «образ» — обра, зывать — образовать (обра, звать-обазвать, дать погоняло, клик в ухо), в обозырить — богатырить — богазывать (звать), показывать (знать), о-знать, о-хулить, о-зреть, о-пасти, о-видеть. Все о чем я вам говорю, это производит артикулярная система…

Мишка и все отдыхающие подсели поближе, слухая внимательно, что говорил философ, только маленьким ребятишкам эта тема была не интересна, они думали о своем, о том может быть, что вложили в них родители, не имеющие знаний. Они носились по песочному пляжу и что-то кричали, прерывая рассказ философа.

— Дети, вы можете кричать потише? — сделала замечание Аксиния, как к ней тут же подбежала одна из девочек.

— А сделайте мне пикульку, — попросила она, протягивая плод всем известного растения акации.

— Нетушки, — ответила девушка, — вы сейчас еще пищать начнете, тогда вообще ничего не услыхать.

И тут же в защиту своих детских интересов на помощь к девочке подбежал мальчик, сорвав где-то пекан, предложил подружке пойти по плеваться. Аксиния улыбаясь им вслед, встала, направляясь к карликовым акациям.

— Ту куда? — спросил Мишка.

— В тубзик, — ответила та.

…При артикуляции работает вся лицевая часть и при жевании артикуляция отрабатывается скулами, где при говорении (по старому врать — вращение) с оскала скул спадает диаложь — это друзья артикулярный факт, а прием артифакта в старину понимался «схавать» и, кстати, формула «еvа» собой закрыла предыдущую формулу «ела» (принимала). А эта формула по другому равнозначному значению, по предыдущему с ухоловного понятия «хавала» (пряталась), а «хавал» (прятался), есть=хавать, «хава» — значило Хавронья или Хаврунья, по сегодняшнему говорунья, значило свинья, а мужской род хаврош (ха вруша) — свин. Формула «селяне» заменила «поляне», от чего половое различие, и «селя» — «сель» — «отсель» значило «грязный», понимаемое как азбуковый, ибо буки одевали материнский посыл артикуляции в систему метафорических пошлых воображений.

— А как творец нас создал? — спросил Миша.

— Ну… Хм… — лежа под солнечными лучами, взяв тайм-аут, философ задумался. Автор нас, сначала своей жизни, детство взял в полную меру и к науке подошел уже с трезвым взрослым интеллектом, то есть то, что прилагают детям в первом классе, он к этому подошел во взрослой жизни, будучи вольным, потому такие формулы как 1+1=2 он рассматривал серьезно, откуда он выводит ясный и понятный ответ 0+0=00, а 0—0=..? Ведь дети, когда идут в школу, им это фактически не надо, они это зубрят, отвечают то, чему их научили, к чему их приучили, приучая, ручной, но глубину этого не знают, формализация. То есть, автор, когда залез в наше информационное поле, сначала отдался полностью детству…

— А откуда он к нам прилез? — тут же спросил один из пацанов.

— Из пещеры, — ответил философ, снова рассмешив своего друга офицера. Вылезая из пещеры, будущий автор нас, сначала огляделся, не понимая где он, и решил остаться с нами на время, а возрастая, он уже не мог обратно залезть, материальный ход уменьшался и уменьшался, лишая его шансов попасть обратно, менялось восприятие, большее становилось меньшим… Отдаваясь детству, автор набил себе шишек, насобирал полный ушкафчик скелетов, приобрел опыт и во взрослой жизни, уже подготовленный, взялся за трудные простые вопросы, которые для него легкие и также отдался тому небесному (высшему) постижению в полную меру, и творит нас по образу своему, ибо мы его выдуманные образы по подобию букв, ибо он бесподобный на нас смотрит небесным не букой, не буквальным, не формальным, как мы здесь, или по другому не искусный, не искусственный, не сотворенный, или по старине неизкушонный, не фашистный. Кстати, дети! Как-то в 2013 году президент небесной России В. В. Путин сказал, что мол, вот бы хорошо найти вакцину от фашизма… Лекарство терапевтическое найдено… Но прежде следует узнать, что же такое «фашизм», происхождение этой заразной болезни, прививку на которую несет библейская программа потрахального начинания жизни смертью. Вообще В. В. Путин взял очень хорошее, положительное направление создания здорового общества, продвинул спорт, ратует за здоровую пищу, всегда назидает бросать вредные привычки, точнее употребление вредных продуктов, от которых сам дает лекарство как спортсмен и интеллектуально развитая личность… Но я, как философ безобразия, скажу, что прививку-привычку ложного, не здорового иноформирования бросить сложней, ибо программа. Многие века идет фашизная программа истории, везде распространяясь, историю великой России, например, начинают римско-фашистским прошлым. Президент говорил не подделывать историю, потому я и говорю как есть, письменность менялась, история утонула в кровавых войнах, войны же, армии составлялись из мужского населения. Если мы посмотрим настоящую историю России, то увидим, что она родилась не в Римской империи, не от римско-византийских крестоносцев, а в исконно российской небесной жизни, где зарождалась се, мля, земля, письменность, без пришлых умников, которые переделывали информацию, письменность та есть в музеях. И, кстати, крестоносцев солярноардынский А. Невский бил и топил, тогда на храмах стояло солнце, это знают все… Я бы попросил всех взрослых, откажитесь от фашистской религии.

— А вы сказали про шкафчик со скелетами, как это понять? — спросил Миша.

— У каждого есть внутри шкафчик со скелетами… Я уж не говорю, что каждая цивилизованная страна, если углубляться в настоящую историю (не приукрашенную), начинала свое развитие, точнее сказать шла путем преступлений, убийств, расправ над мирным гражданским, вольным населением, где в борьбе за власть те или иные выделившиеся властолюбивые лидеры, князья, царьки, владыки, организовывали из неорганизованных (то есть из вольных делали невольников — безвольных), армию для нападения, потому что сами организаторы были невольниками своих мнимых побуждений, подчиненные знакам, символическим вещаниям, не умели собой руководить, не управляли своими страстями, и дошло до того, что честь они стали отдавать от фуражки (шапке на пустой голове).

— А как следует отдавать честь? — спросил Мишка.

— Формула «честь» значит «чувство есть», при этом рукой, пальцами указывают на висок, вестибулярный аппарат равновесия, а иногда крутят у виска пальцем, говоря, что мол, шурупов не хватает? Мозгов нет!? Честь находится в сердце и владеющий честью, достоинством показывает рукой, пусть даже нет шапки, что он отдает отчет своим словам и действиям, он управляет информацией, знаками, символами, вещами, а не наоборот. Мы же наблюдаем, что вещи управляют безвольными. Говорят «К пустой голове руку не прикладывают», верно говорят, но главное то, что под этим подразумевают. Если кто-то считает, что у него честь в шапке (фуражке), то он во многих случаях ее оставляет, на вешалке в гардеробе, или вообще теряет, а многие носят ее не снимая до того, как ложатся спать, это и есть те, у которых чести и достоинств на самом деле нет, а проблем от них очень много, ибо ими, как роботами, управляют, управляет иноформация. Так когда-то потерявшие честь и достоинство, они создавали армию для нападения на ближайшие территории, где друг против друга выдумывали истории, внедряя ее вольному гражданскому населению, рассказывали сказки, прикрывая свой зад. Существовали, конечно, за счет награбленного, завоеванного и изъятого у населения, говоря при этом так: — Мой народ! То есть жителей считали как свою собственность, это было со времен раннего тоталитаризма, который проявляется тотальным слежением, где лезут в личную жизнь, диктуя кому как жить, где насильственные терроризирующие мероприятия над гражданским населением, это законно, а насильственное «мероприятие» гражданского населения над преступной структурой насильников, терроризирующих народ, это трактуется как незаконное… Да! У каждого есть тайный шкаф со скелетами, и между прочим, чем их больше, тем лучше.

— Это почему? — спросил Мишкин дружбан Артем.

— Отвечу так, хорошая фотография получается всегда с негатива. Потому я говорю, что прошлая история, это негативная история, с чего мы должны делать выводы и не повторять…, всегда реформироваться, обновляться, через осознание других полей во взаимосвязях формируются новые для индивида варианты для общения, творец, автор своей реальности, становится богаче, в его обиходе умножив формулы, понимание, он становится более опытным, проходя больше ситуаций, он становится утонченно внимателен в общительных соединениях, снизу доверху и сверху донизу.

— А скажите, пожалуйста, — обратилась Аксиния, — в чем коренится проблема политических нестабильностей, распрей, международных конфликтов?

— В корнях, — коротко ответил философ. В сплетении корешков, именно в корешках коренится начало языковой связи понимания друг друга, корни которых уходят в почву, а почва это не артикулярное состояние (очи-оч, варти), восприятие действий через осязание зрением, где зреет уже и вырастает иноформационная культура, языковая передача из дивного в видимое, ведомое, где звуко-голосовая передача несет другую по состоянию восприимчивости реакцию у общающихся, осязание приема ведущих языковых формул уже другое, отличное от дивного. Если же говорить о политически сложившихся ситуациях или событиях (политическое — языковое сложившееся поле, иноформальное поле), я акцентируюсь на причине возникновения этих событий, обходя сам политический вопрос. То есть акцент проблемы ставлю на языковую некультивированную почву, где в обиходе в одной из сторон конфликта, языковая относительность состоит из жаргонизмов — сама формула эта говорит о том, что оборот речи (оформление в картину) несет жар, где у производителя жаргонизмов (огня) состояние эмоциональной несдержанности, во-первых, откуда, во-вторых, физическая несдержанность, и в-третьих, он не в состоянии понять оппонента, так как хочет того оппонент более образованный, даже тогда, когда через перевод иностранных формуляров несет положительную, одинаковую окраску, ибо состояние приемщика иноформ находится в ауре своего родного жаргонического конструкта. Допустим, язык украинский, он на уровне жаргонизмов и не вобрал в себя тех формул, которыми насыщен русский, русский насыщен всеми языками планеты. Кстати, у украинцев какая-то поэтому нездоровая атмосфера, чувствую эта атмосфера перейдет в воинственную.

— Почему вы так считаете? — спросила Дарья.

— Ну! Дорогая, я языковед геоформалистики, и вижу геополитические проблемы на карте планеты, где слабая языковая культурация — там войны, международные и народные столкновения, религиозный дурман. А Украина видится как слабое звено, коридор, который мне кажется, могут использовать как поле для боевых, физических столкновений (обычно для этого выбираются слабые страны), и кстати, меркантильные политики Америки, которые агрессивно настроены к России, могут это слабое место использовать, и мне кажется, уже используют, ведь институт Америки знает, что если убрать из образовательной системы Украины русский культурный язык и ставить акцент на жаргонический хохлятский, то это приведет к, во-первых, дезорганизации общества внутри Украины, создаст почву для создания банд и вообще лишения солидарности, единства, взаимокормление, состояние, которое вполне можно использовать для вторжения и подхода к границам России американских захватчиков.

— Ну откуда вы это знаете? — снова спросила учительница.

— Знаю, потому что наш творец огнь, творец шаргона — жаргона, неприкрытого фиговым листом нагого языка и цензурного, языка литературных, крылатых иноформ. Я от него в общем-то и иду. Не мне ли знать… Потому дорогая, каждому народному языку следует в себя вобрать все языки, так будет прокультивирована почва отношений, где, конешно, главное не только формулы, но и эмоционально-звуковая активность низших и высших всплесков передачи, что несет результаты понимания и ответные реакции, и еще добавлю, изучение языка так такового, следует присоединить изучение корешково-жаргонного отправления, мата, ибо в этом начальные функции языковой, политической взаимосвязи. Наука языковедения должна включить в себя артопологию, крестологию. Запомни, кореша корешатся на мате, от чего вырастает древо культурного поведения, но пока категории языка находятся на стадии коренных традиционных предпочтений, о высоком интеллектуальном развитии общества и думать нечего, коренное следует изучать и иметь ввиду, но взаимосвязываться следует современным. Именно я тебе это говорю, дорогая учительница, потому что от вас зависит, каким будет подрастающее поколение.

— Да, спасибо! Возьму во внимание, — согласно произнесла Дарья.

— Конечно, работа педагога очень трудная, я понимаю, — продолжал философ, — повторюсь, нужно чтобы образовательно-речевая система изучения (а не только обучение), вобрала в себя как можно больше языков. Те же деятели, кто ратует за исключение того или иного языка из учебных заведений, те вредители, либо просто дураки с дипломами.

Я знаю, что труд педагога очень тяжелый и очень ответственный, и вообще, чтобы стать настоящим педагогом это тоже очень трудно, потому что нужно иметь такие навыки, практику, которые бы у детей при обучении раскрывали собственный талантливый потенциал, а не просто выдавать сухую программу запомненную в пединституте, а еще и быть воспитателем, направить ребенка на путь созидательности, посеять в нем доброе семя отношения к окружающим и освободить от разных, может быть, заблуждений, объяснить о негативном психологическом комплексе, который выстраивается, черпается вне школы. То есть простому учителю, казалось бы, следует уметь направлять ребенка к достижению своей мечты, раскрывать в нем гения волидарности для солидарности.

— Ты так говоришь, как будто знаком с жизнью учителей, — проговорила Даша.

— Да, знаком, — ответил философ. Мало того, я сам проходил обучение у настоящего, сильного педагога. Педагога с Большой буквы, у меня по этому поводу целая жизненная история.

— Интересно послушать.

— Ну, дорогая, слушать это одно, а переживать это другое. Я же в школе характеризовался как разгильдяй, на меня уже весили кучу ярлыков, и находился, как и подобает по статусу школы, в самом низу, последним или отстающим, как это говорилось, я же жил другой жизнью, сидел на задней парте. Три раза меня на педсовете решали оставить на второй год, а мой классный руководитель, Кливанина Лидия Васильевна, отстаивала меня. При всех моих минусах она переубеждала педсовет, что доведет меня… И, кстати! Учительница младших классов, Цимбал Нина Павловна, при передаче нас руководителю старших классов, Лидии Васильевне, при коротком диалоге назидала, мол, этого мальчика, указывая на меня, сбереги, и мол, с ним будет не просто. Я не поддавался и много раз даже говорил на свою учительницу, обзывая ее дурой очкастой, змеей подколодной и еще всякими нехорошими словами. Она меня терпела. Получал двойки и колы, и редкий случай, когда тройки. Хотя, конечно, у меня по предмету русского языка, на свободном уроке, когда нам давали задание писать сочинение, всегда были оценки пять с плюсом за сочинение и кол с минусом за правописание, ибо в каждом слове было по две, три ошибки, прикинь!?

— Да уж, — проговорила Даша. Ну как ты смог стать философом безобразия? — тут же спросила она.

— Слушай дальше. Я рос хулиганом, колышником, как «рубаха парень», был предоставлен сам себе и мой классный руководитель, Лидия Васильевна, смотрела на меня сквозь пальцы, ни какого внимания, это я так думал, я же ребенок был, не соображал о специфичности ее подходов. Она и смотрела на меня ни так как на всех моих одноклассников, от нее шло материнство, и она в тайне всегда интересовалась обо мне через сверстников, через моих родителей, что-то записывала. То есть я от нее улавливал к себе какое-то странное отношение. Она работала со мной, э, э закрывая глаза на многие мои выходки, так скажем не пыталась даже читать мораль, может понимала, что это бесполезно, она нашла ко мне какой-то другой подход, другой метод воспитания что ли. Когда мы, наш класс выпустился, прошло пять лет, она посеяла во мне нечто такое, что заставило меня прийти к ней домой. Я помню все, до мельчайших подробностей. Лидия Васильевна была уже на пенсии, когда она открыла дверь своей квартиры, я видел, она была очень рада и я чувствовал, что она ждала меня. Мы с ней разговорились, она много задавала мне всяких вопросов. Чего я достиг? Насколько продвинулся к своей цели?

— И что ты отвечал? — спросила Даша.

— Я впал в такое состояние… Хм!? Наглого вранья. Я не хотел ее разочаровывать, огорчать, ибо она со мной была как родная мама, она радовалась, что я пришел — единственный из всего класса, кто ее навестил, как она мне призналась. И я наговорил ей много всякого, что закончил институт УПИ, у меня дед там работал, потому я знаком со студенческой жизнью, от чего складно врал, трудно было не поверить. Учительница радовалась за меня, что у меня все хорошо. Правда когда я ей сказал, что закончил УПИ, она даже выразительно удивилась — «Да ты что?! Молодец!!!». На самом же деле у меня все складывалось плохо, я ни на шаг не продвинулся к своей поставленной цели, к тому времени я уже два раза отсидел в тюрьме, я был повязан с дурным окружением, потому я ее и не хотел огорчать. Она в меня вселила то, что заставляло меня задумываться, делать анализ, культивировать мозги, реформировать, и это внутреннее состояние с каждым годом усиливалось, набирало обороты. Я пробыл тогда у нее весь день. Она показывала мне семейный альбом, рассказывала о том, как любила наш класс, даже показывала мне мою школьную тетрадку, где было написано мое сочинение, и стояла оценка 1-/5+. «Я храню ваши работы» — говорила она, показывая на целую стопку детских тетрадей, и показывая на множество фотографий выпускных классов. «Я вас всех люблю дети» — погладив меня по голове, проговорила она. Так мы и расстались. Уйдя от нее я еще больше задумался о своей жизни, я обязан был все перекроить, переосмыслить, пересмотреть ту культуру, в которой я находился. После встречи с Лидией Васильевной у меня внутри стало все переворачиваться, проходила внутренняя работа интеллекта. Через пол года это состояние дозрело и я не смог держать в себе позор, что обманул ее, пошел снова к ней в гости. Она сидела на скамейке возле своего подъезда, разговаривая с бабушками. Увидев меня она сразу стала более оживленной, но я заметил, что она сильно постарела. «Это мой любимый ученик» — похвасталась она сидящим напротив бабушкам. «Он, — говорила она, — отслужил в армии, институт окончил, стал честным гражданином, я им горжусь. Пойдем, — проговорила она, взяв меня за руку». Придя к ней домой, она сразу накрыла стол, наготовила разных бутербродов. Когда она говорила про меня возле подъезда, мое лицо горело от позора, и сидя не кухне, я видел себя в зеркало, был как помидор красный от стыда. «Лидия Васильевна, — обратился я, — я не кончал ни каких институтов, и ничего хорошего в жизни для общества я не сделал… Я вас обманул, на самом деле у меня все плохо, я подонок и гад, я уголовник». Мне было трудно говорить, в горле комок, внутри душа рвалась на части. Она, подойдя ко мне, обняла мою голову и прижав к себе проговорила. «Я все знаю. То, в чем ты мне признался, я это знаю. Я знаю о каждом из вас, — говорила она, — вы же мои ученики, мои дети, я даже знаю, что ты влюблен в свою одноклассницу, Уфимцеву Наташу, я знаю, что ты переживал, — говорила она, — как это может пройти мимо глаз учителя. Вы же все были у меня на виду, я же о вас беспокоилась, я вас всех люблю». Она говорила и говорила, а я тихо плакал, стыдясь своих мужских слез. И она мне сказала — «Тебе будет трудно, наберись терпения и все будет хорошо, ты достигнешь своей цели, и даже встретишься с Наташей Уфимцевой». Уходя от нее, у меня было чувство того, что действительно она была моей матерью, я был ей благодарен. Прошло еще несколько лет, я взял букет цветов, торт, и пошел снова к ней в гости. Двери квартиры мне открыла какая-то женщина, я подумал, что она ее родственница. «А Лидия Васильевна дома? — спросил я. Лидия Васильевна!? Хм… А вы кто простите? — спросила она. Я ее ученик… Дело в том, что Лидия Васильевна год назад умерла, но она оставила кое-что. Вас случайно зовут не … — спросила женщина. Да, это я. Тогда это для вас, — передавая мне школьную тетрадку, проговорила женщина. В ней для вас послание, — добавила она».

Я узнал свою тетрадку, открыв ее, я видел свое сочинение восьмиклассника, где в конце стояла оценка 1-/5+, а под ней написано пару строк: «Знаю, ты своего добьешься, достигнешь своей поставленной задачи, и я свою задачу тоже выполнила до конца. Будьте счастливы. Лидия Васильевна».

* * *

— А вы не могли бы мне объяснить, как производится состояние окультивирования, — спросила одна гражданка, посещающая религиозную общину. — Я бы хоть своим братьям и сестрам рассказала…

— Хорошо! Объясню, только с глазу на глаз, ради ваших братьев и сестер, — соглашаясь, ответил философ, пододвигаясь ближе к глазам собеседника и словно входя в них, он начал, объясняя показывать филологическую расстановку картины, поясняя как собираются формулы, превращаясь в коммуникативную движущуюся силу. Формула, — говорил он, — наносится на безобразного, предназначенного для это гоносителя (который потом и несет тело формально-программной сборке), где тот, будучи назначенный именем составленного из знаковых фигуральных форм, этим становится этимологично собранным и входит в общую атмосферу имен, названий информационного поля земли, носители мля-мня существуют, существуют биологично, не зная о себе, следуют наследуя условно-установленные правила превращаясь в вещь, в мертвую вещь, где ими управляет ценовая политика, где благодаря этому каждый носитель программы имеет стоимость, где каждая личность смотрит друг на друга с позиции употребления своих меркантильных целей, ибо внутренняя личина их чертаположенна, программно определена — стезя, хотя черта не страшна, как ее малюют. Вот смотри, — обратился философ, представляя черту это всего лишь черта — террэ, которую видя млят и се мля воображают, из нее сотворяют образ, который обряжают, размалевывают. Если из нее сделать разные фигуры или намалевать формы искусств, рисованных фантазий, то станет чем-то ужасным, ибо первые фантазийные представления акта творения у детей вызывал страх перед непонятным… Носители не могут ничего поделать, знать того, что вне программы, точнее наверное сказать, что они не в состоянии управлять программой, иноформами пришедших химер, которые для них придумали, которыми их напичкали…

— А как избавиться от этого проклятия тавро мена? — спросила гражданка.

— Для избавления и придет создатель бытия, творец бытия, Бог огнь, который несет спасение. После чего в жизни многое изменится, улучшится, а потом, когда рухнет религия обмана — обмена, то… Хм!? Возможно будет создан музей религий, где будут выставлены разные экспозиции в виде различных употребляемых ранее вещей, к примеру, одевание разных иерархических чиновников и их различные безделушки, окутанные сплетенными плетениями мистического толка. В музее будет рассказываться о системе построения форм мистики…

— Интересно!? — проговорила собеседница, и тут же, задавая вопрос, спросила, — А как понять форма? И какая форма у букв?

— Хм!? — облокотившись на спинку стула, философ с Урала задумался. Вам на эти вопросы должны отвечать проповедники, но у них знаний нет. У раннего состояния понимание форма, это чертание, а точнее черкание, которая становится очертанием предмета, или метаочертанием — форматом, а форма букв — обрис (брис), это видно легко невооруженным глазом, точнее вооруженным глазом опытного специалиста, ибо сама буква, к примеру «А», есть форма, отсюда формальность. Так возникло очертание предмета. Так возникли мня, мнительно материализованные камни-каменья, А, чертание мня-амня-камня-а мня (помня-омлить-комлить-о, лить-солит), кстати, когда ребенка кормит мама, она говорит «скажи ам». Б, В, Г… чертание — речь метание — аметание.

— Офигеть!? Как интересно, — проговорила женщина, глянув мельком на Дарью.

— Да, фиговым перстом одеяния одевали в формулистика мистики. Так в музее может будут про это рассказывать, пояснять методики, методички нальных форм, способы или приемы ввода в заблуждение, окутывание иллюзией о, мана, будет говориться о том, как знаки, символы, управляли сознанием масс обывателя обутого в чтимые формы программ, об одежде, которую носили несмышленые, обутые священники, вселяя в нее ритуальную значимость, где при этом риторированном спектакле под шизом, они были разодеты в современные костюмы, под-стать моде, что говорило в общем-то, о тайном их склонении, приверженности к современной моде, это касается и обуви, то есть одежд, результат чего, современно-прогрессивный машинопроизводственный техстиль. В музее будут посвящать в то, как прибирали к рукам книгохранилища, культурные ценности народа, исторические, также будут говорить о том, как церковные фанатики входили в систему управления, разрушая ее, вселяя бред. Но в основном в музее будет говориться о влиянии иноформации (стоит отметить, что античный= воинственный=формальный=воин формальный), как она управляла мозгами ее носителей, будет рассказываться об жрических ухищрениях, литературных капканах, системе построения образа…

— Скажите! — снова обратилась женщина, — Как понять такую написанную формулировку вопроса «Праведник спасшийся в ковчеге»?

— Хм!? — задумался уралец, — Во-первых, здесь следует разбирать каждую формулу. Что такое «ковчег»? — это по-старому кованая книга, в которой «корабль» — (ноябыль). Так понимаем «Праведник спасшийся в корабле», где формула «Праведник» = «проводник» (карма-кармить значило чарами были питать чтобы мнить, так те мнили. Мнить-мнили-помнили-поминали-упоминали) пра, водник… «Спасшийся» = увиденный при чтении свысока, при чтении читатели (vитатели) свысока понимают увиденное, увиденных — спасшихся поднимают в небесную жизнь.

Все заключается в том, чтобы упасти невиданное, где читатель не умеет читать, и во многих случаях начинает причитать, где, например, в формуле «карабль», «кар» приставка тоже самое «ной», отсюда «ной» спасенный, то бишь увиденный и вытащенный из оды, из шифрованной постановки, смотрим («пасем» по-старому) далее «бль»=земля (бль-быль-бляс), «карабль» = «ковчег», где формула «карабль» в себе несет подсознательное кодирование «больной» или шизофрения параной. Формула «ной» по-русски имеет другое буквально-звуковое построение относительно к мату, который одевается (накидкой обволачивается) в хамский язык относительностей в художественной выразительности, где эмоциональные высказывания сопровождались жественной (жестами) сигнальной манипуляцией, по-древнерусски хамский язык свиной или свинячий (винцовый) язык — «бор», отчего «боров» (отсюда се, мя звали Борис, то бишь произошло имя Боря — Борюсь йа (я)) — скифабория. «Свиной» значило «хулиганский» (хулигон-хула, жаргонный-вульгарный). Формулы «спас» -«упас» — относятся к вульгарному языку, жаргону, которые по современному понимаю значат видел-увидел-вытащил черты дел. Повторюсь! Ной увидимый в карабле приставкой «кар» (по-цыгански…?), что одно и тоже «ной», и кар вылетает с карабля ароной (вороной), «бля» — относится к мату, значит земля (мысля), вы видите и слышите «мыс» ляс — языка. Эти знания, между прочим, относятся к жрическим тайнам аккультной системы. Этими знаниями священники не владеют, это знания Богов, потому когда Бог придет, советую речь Бога словить, улавливая каждую деталь, — закончил философ.

* * *

Настало утро понедельника, началась рабочая неделя конца сентября. Как и обещали, офицер ФСБ с философом, позавтракав, собрались в школу на лекцию, где школьники с нетерпением ждали с ними встречи, ведь весть о приезде уральского философа безобразия и офицера ФСБ облетела всю округу. Мужчины же основательно подготовились к встрече, продумали то, о чем будут говорить, чтобы встреча была увлекательно-познавательной и запомнилась на всю жизнь. Мужчины ехали в школу, наблюдая, как по обеим сторонам дороги проплывали засеянные пшеницей поля, где во всю шла уборка урожая, на что были брошены все силы взрослого населения. Мелькали зеленые лужайки, видны холмы и рощи, где между этим много одуванчиков желтым ковром приглашали прилечь и увлечься запахом своего медового аромата. «Да, красота!» — подумали мужики про себя, где простор страны неохватимой мысли порождал любви возримой, мощь России им в глаза говорила про себя, без сомнения она наша матушка земля…

— Я вижу ты шевелишь губами, — спросил офицер, глядя в лицо соратнику.

— Да, — согласно, мысленно проговорил тот. Я поражаюсь, как невидимый художник, невидимой рукой рисует очертания нашей великой родины…

— А мне кажется, — ответил офицер, подгазовывая, что художник видимый и рука его тоже видна, ибо и родину мать нашу мы тоже видим, только вот мы живущие не все понимаем это и не умеем достойно относиться к ее угодьям, оберегать ее богатства, которыми она нас кормит. Вот мы сейчас едем к детям и мы их должны учить, чтобы они оберегали ценности великой страны, в просторах которой потом будут жить уже ихние дети, новые поколения…

— Я-то тебя офицер понимаю, э,э, и у тебя эта патриотическая нотка лучше как-то выходит… давай ты и будешь про это говорить, — предложил Иван, — и вообще, нам надо как-то объединить материнство и отцовство, поднять на вышину духовные ценности, чтобы дети не начали после школы блуждать, ударяясь во всякие заманухи, и, прежде всего, научились управлять собой, что и позволит им не допускать к себе, не пропускать в себя вредную иноформацию, а значит следует воспитывать себя хозяином, хозяйкой, быть с царем (с царицей) в голове.

— Согласен, — ответил офицер, глядя, как философ снова зашевелил губами, артикулируя что-то про себя. Что ты там бормочешь? — спросил офицер.

— Когда я гляжу на просторы матери земли, у меня появляются стихи, — ответил философ, озвучивая приходящие рифмы.

Россия дева, давно уж повзрослела

Стала матерью земли, где плоды ее взросли,

Где солярные лучи освещают путь стези,

А небесные творцы созидают жизнь страны.

* * *

Со мною все небесные светила: Есенин, Пушкин Блок

И далее… Не хватит мест для строк

Создателей урока, для созидания всемирного потока

Они во мне, живут в небесной тишине

Шлют вам привет из вне, напоминая о себе

Вот ямб вам Александр Блок дает запомнить впрок.

Тропами тайными ночными

При свете траурной зари

Придут замученные ими

Над ними встанут упыри

Овеют призраки ночные

(фанатики, больные)

Их помышленья и дела

И загниют еще живые

Их слишком сытые тела

Их корабли в пучине водной

Не сыщут ржавых якорей

И не успеть дочесть отходной

Тебе, пузатый иерей.

* * *

Мне жалко дураков, в объятьях гомочернецов

Стяжателей чужих даров

Кости собиратели, народа объедатели

На ладан дышат угнетатели,

Где знаний нет, один лишь бред

Адских мук создатели, мистики внушатели

Оспинное их лицо, смертно созывает всех умно

И чертовски хорошо, скрывают то, чего не знают

Притом, монеты в ящик собирают…

Обывателя так обувают.

* * *

— о девушках —

Ваши белые банты радуют глаза в пути

Нимфы белой чистоты

Улыбки дарят красоты

С ока свет несут лучи

Девушки России лучшие…

* * *

— от автора —

Посылаю всем приветик

Через образ тварный мой

Что посредник между мной

Патрахами начиненный, здесь прописанный чертой

С уст панты несет который,

Понтакрылый, оперенный, фигой будто окрыленный

То бишь от перста идет который

Возвышаемый в чтеца, воскресает в небеса.

* * *

— Ну друг, теперь твоя работа, — хлопая по плечу офицера, проговорил философ.

— Свою работу я тоже хорошо знаю, держись, — ответил тот, и не сворачивая к школе, офицер доставая пистолет, на полной скорости резко надавил на тормоз, останавливая автомобиль таким образом, что его развернуло, создав, по задумке, некий щит, который преградил путь к школе. А выскочив из машины, он крикнул школьному охраннику: «Быстро забаррикадируйте двери, нападение на школу, и детей всех уведите в безопасное место, музыку включайте на полную катушку…»

Охранник, не успев ничего ответить, услышал со стороны границы очередь автомата, несколько пуль которого со свистом впились в стену. Быстро забежав в вестибюль, он поднял общую тревогу. Распахнулись двери классов, учителя стали быстро выводить детей.

— Что случилось? — прокричал один из них. Опять учение?

— Нет, — отозвался охранник, — все серьезно, банда прорвалась, на школу нападение. Скажите старшеклассникам, пусть выносят парты и закидывают ими лестничную клетку… Быстро всем подняться на второй этаж, в спортзал.

Ученики, наученные быстро эвакуироваться, без паники покидали свои классы, пацаны вперед пропускали девчонок. Руководители же младших классов улыбаясь, спокойно и слаженно проводили своих подопечных в спортивный зал…

— Опять пожарная тревога!? С этими учениями мы так не уложимся в по программе, — обеспокоенно проговорила одна из них.

— Да нет, на учение не похоже. Слышишь? Стреляют что ли? — ответила ей коллега.

— Наверное!? Ух, что это? Вы с ума сошли? Что вы делаете? — воскликнула одна из них, увидев как старшеклассники выносят парты, швыряя их вниз лестничного пролета.

— Девочки! Быстрей, быстрее, — торопила бегущая по коридору завуч, — все по-настоящему, на границе ЧП, бандеровцы объявились, часть банды сюда хотят пробиться, детей взять в заложники…

— Да вы что!? — спохватились те, бегом направляя учеников в спортивный зал.

— Я прямо не знаю, что делать? Ужас какой-то!? Сейчас там во дворе, на улице бой идет…

Заглушая выстрелы по громкоговорителю, на весь школьный двор звучала песня: «Солнечный круг, небо вокруг, это рисунок мальчишки…»

— Дарья, вот вам и лекция, весь день насмарку, — с негодованием проговорила завуч. Хорошо Даша хоть твои гости в этот переплет не попали…

— Они-то как раз и находятся в этом переплете… Вон они, наши гости, — посмотрев осторожно в окно, показывая на обстрелянную машину, ответила Дарья.

— Это просто безобразие какое-то!? — проговорил офицер, меняя обойму пистолета.

— Наоборот, это проблема образования, — не согласился философ. Ведь они лезут к нам толкаемые мыслями, идеями, то есть образовательно-культурным процессом, который происходит в их головах, они же не в состоянии этим процессом управлять, их может толкнул сюда какой-нибудь политик, дурак…

— Ты действительно философ без… — не успев договорить, офицер ФСБ заметил, как с краев левой и правой стороны их обходят… Философ! — крикнул он, — Убирай правого фашиста, а я левого возьму.

Философ, метнув нож, сразу поразил цель в горло и глянув на друга, крикнул, — Готов субчик.

Офицер же метким выстрелом в голову укокошил нападающего слева.

— Друг!? — крикнул философ, забирая автомат у убитого.

— Что? — отозвался тот.

— Их даже фашистами нельзя назвать.

— Это еще почему? — ведя прицельный огонь, спросил офицер.

— Ты же видишь, они такие же молодые мужики, а кто-то вообще пацан, у них нет еще разборчивости, их максимализм использовали дядьки поумней… Толкают их в бойню.

— Какая у них может быть разборчивость? Когда их оторвали от школ, им учиться надо, узнавать, что такое культура, искусство, формализм, построение этого… преодолевать…

— Опять прут, черт бы их побрал…

— Дак они черти и есть… Смотрел фильм про Вия? Где Хома…

— Ладно философ, потом пофилософствуем, держи крайности, нам нужно продержаться до подмоги…

Длинные очереди автоматов заглушали крик… Уралец посмотрел на окна школы, откуда на него же глазело множество маленьких детских глаз. Ученики и учителя, прячась, осторожно глядели из окон на улицу. Девчонки и пацаны, обнявшись, прижимаясь к стенке, смотрели кровавую бойню. Аксиния, смахивая слезу, прикрывала ладошками лицо.

— Дети, не смотрите туда… — плача, говорила Дарья, обняв Аксинию.

Мелодичная музыка и слова всем известной песни, звучала на всю улицу, приглушая грохот выстрелов и диких мужских криков.

…Ты меня никогда не забудешь, ты меня никогда не…

Слезы катились сами по себе, при виде того, как от выстрела из гранатомета, полмашины разнесло на куски металла, раскидывая по округе монтировку и гаечные ключи. Откинув взрывной волной офицера и философа, где тут же к их окровавленным телам быстро подбежало несколько бандитов, ударяя офицера прикладом и запинывая философа ногами, фашисты со звериным оскалом и радостью посмотрели в сторону школы.

* * *

Мишка «Рубаха», не выдержав, встал во весь рост.

— Пацаны!!! — обратился он к старшеклассникам, — Наших убивают, мы не должны здесь отсиживаться. Мы обязаны идти на помощь…

Некоторые из пацанов тоже встали.

— Ты чего Мишка удумал, сядь, там мужчины разберутся, там же убивают… — с испугом проговорила учитель.

— А мы кто? Мы тоже мужчины, мы давно повзрослели… Пацаны, открывай окна, — скомандовал он. Мы казаки и не зря учились военному делу…

Дарья не знала, что сказать.

— Вас же убьют!? — пытаясь остановить старшеклассников, прокричала она, и тут же отступив в сторону, уступая, сказала, — Хотя да! Мальчики, вы уже большие и в этой обстановке вы знаете, что нужно делать.

Мишка, подойдя к учительнице ближе, склонил голову, — Я виноват перед вами, — вполголоса проговорил он, — Извините меня за то, что я не слушался и мешал вам работать.

Прижав Мишку к своей груди, Дарья тихо что-то прошептала, целуя его голову.

— Девочки, — обратилась она к своим ученицам, — вот это наши мужчины, они наши защитники, и мы должны любить их, они наши герои, они будущие отцы наших детей…

Под слова звучавшей на всю улицу песни… «Я тебя никогда не забуду…», девчонки со слезами на глазах бросились на шею своих пацанов, крепко обнимая, одаривая их поцелуями. Для кого-то поцелуй был первый, а у кого-то первый и последний, наделяя воина силой на подвиги к победе.

Офицер и философ, распластавшись на земле, протянули друг другу окровавленные руки, скрепляя их в твердом рукопожатии.

— Ты как брат? — спросил офицер, глядя на него.

Философ улыбаясь, тяжело дыша, хрипло ответил, — Ухожу из образа… вания.

— А это еще что? — удивился офицер, глядя как на втором этаже школы распахнулись все окна, из которых словно десант, один за другим выпрыгивали пацаны, хватая с земли подручные средства: монтировку, железяки, палки, а кто-то тут же вооружился автоматами.

— Казаки!!! Защитим нашу школу, вперед в рукопашную!!! — командным голосом прокричал Мишка, и вся гурьба с криком и матом хлынула на бандеровцев.

Некоторых пацанов сразу скосило пулями.

— Смотри философ, — обратился офицер, — бандиты побежали назад.

Философ ничего не ответил, глядя на Дарью в окне, он словно мечтал. Мишка же в окровавленной рубахе лежал рядом, протянув свою руку, он скрепился с мужиками… Мы породнились кровью на века…

— От земли какой-то стук? — спросил офицер.

— Это топот копыт наших лошадей, — уверенно сказал Мишка.

Офицер, глядя вдаль, видел надвигающуюся с гиком и гаком, на ветру развивая бурки, сотню казаков.

— Наши… Хана бандитам, — последний раз проговорил Мишка, глядя застывшими глазами на свою любимую школу, где в окне стояла его любимая девушка Аксиния, завязывая на голове свой большой белый бант… Я тебя никогда не забуду…