бабочка

я пришёл к тебе с пивом и бабочкой в животе,
ты её приручила, согрела в своих руках,
и сплетение наших неловких тел
стало рябью в размытых моих стихах.

я пришёл искалеченный, пьяный и жутко злой,
ты была не смиренней пещерной львицы,
но, уверен, положат на аналой
поцелуй твой, что в осень теплей корицы.

я уверен, священники и попы
пересмотрят каноны, начнут молиться
на твои изувеченные черты
и на радужку цвета семян горчицы.

растворял тебя в запахе табака,
розы ставил в бутылки с джином,
и трепала твоя рука
как щенка меня — заслужил, мол.

а потом был апрельский неясный день,
нас весна растоптала свинцовым небом.
я вдруг стал полосатым — твоя мишень —
попадание стрел отзывалось эхом.

и стихи не писались, и я замёрз,
а корица, как прежде, не согревала. 
грело только свечение мертвых звёзд,
схоронившее тело, как  покрывало.

и глаза твои стали бесстрастно бледны,
и иссяк в магазинах последний джин.
нас с тобой затопило потоком скверны —
мы удушены были им.

в сентябре, когда в город вернулось лето,
в нашем доме зима царила,
мою жизнь замотав похоронной лентой.

ты ушла.

и бабочку раздавила.