Полет

    Собирались охотники  как всегда – рано утром в Мохначе.  Узкий ложок с ручейком, на краю деревни, круто уходил кверху - в гору, в заросли черемошника, березняка и колючего боярышника.
   Самые пожилые и умудренные опытом мужики  всегда приезжали  первыми и, не слезая с коней, коротко и уважительно здоровались с товарищами, подъезжавшими по очереди из темноты. Много лет  эта мужская традиция свято поддерживалась и сохранялась  от  старых  к молодым. Охотничать в наших местах сам бог велел. Козлоты хватало; по всем мелким сопкам всегда можно было найти пару - тройку косуль. А в большом лесу, по Черному хребту, по Гремишке да Громатухе, всегда жили  лоси и олени.
   На сей раз собрались ехать  в нижний край. Места красивые, горы  крутые и гона добычливые. Быстро светало. Тронулись вверх по ложку в сторону  Листвяной сопочки, мимо Липантихи и Баданной горы. День короткий, и к рассвету  мы должны  сделать первый гон.
   -Ну кто погонит?, - переговаривались мужики.
Обычно гоняли по очереди, а с утра, кто помоложе, да у кого конь порезвее. Гонщики отстали. Уговорились минут через десять заезжать  в гон. Остальные друг за другом, длинной вереницей спускались за сопочку. Передом ехал самый главный – Николай Харин. Время от времени он оборачивался назад, показывал рукой в сторону, где спрятать коня и куда  «вытянуться» охотнику. Следовавший за ним,  сворачивал в сторону и занимал свою позицию. Тихо, без слов, стараясь не шуметь, охотницкая артель огибала сопочку.  Мужики  рассаживались по местам, и вот последний конь перебрел ручеёк, и охотники замерли на своих позициях.  Медленно тянулись секунды  волнующего ожидания. Все существо в этом замершем  времени, превратилось в глаза и уши, - дай бог не проморгать. Сектор наблюдения должен удобно  простреливаться. «Козлы не коровы, - летают как пули. Не успеешь  сообразить, - а они уже далеко» - часто повторяли охотники.
   Тихо. Только редкие пташки перелетают с ветки на ветку, да чуть колеблются кроны берез и лиственниц на расцветшем небе. Утренняя легкая потяга несёт в себе древние запахи тайги и подсыхающих, прибитых первыми заморозками горных трав. Пронзительно четко отпечатались ветки деревьев на фоне серой,  расплывчатой, рассветной дымки между горных склонов и мир, расширяясь по-утреннему, принимал новый облик. Вот и совсем рассветало.  День пришел на свое место.
    Не в каждом гону удача. Так и здесь.   Уже слышны  голоса  приближающихся загонщиков и треск сучков под копытами лошадей. Засада съезжается  в кучу.
   -Улетели он низом, - рассказывает Иван, - мы только заезжать, а «куран»  перескочил на Дворникову сопку, а за ним  два «чапа» утянулись. Стрелять  далеко было.
   Едем  дальше.  Пошевеливает  своего  коня  Николай, и мужики ускоряются. Следующий гон – «Весовая» - длинный. Лошадям надо подняться от ручья на вершину хребта. Пешком – бы за полдня не одолеть, но кони привычные, идут ходко, пофыркивают и даже  успевают на ходу  схватить  засохшую пучку. Пошел крутой подъем. Конь идет в гору, энергично мотает головой. Седло ритмично подталкивает снизу,  ремни нагрудника напряжены, и, привстав в стременах,  я помогаю всячески коню, чтобы не было лишней отдачи на спину напрягшейся лошади. Мужики по одному отстают и сворачивают на свои места. Мы последние с Николаем. Лошади мокрые. Тяжело дышат. Забрались на самую верхотуру.
   Горные  хребты разбегаются в разные стороны и теряются в синей дымке. Южная часть склона заросла мелким колючим кустарником - «тарначом», а  в сивере -  густой лес. Листвяги с березником переплелись тальником, да черемошником. Заросли сухого кипрея и густой  травы темными мохнатыми пятнами сливаются между деревьев в единую черноту леса. Скальные ребра причудливыми геометрическими формами  торчат по верхам горы, как хребты  гигантских динозавров. По ходу горного массива  разбегаются лога и ложочки вниз, к большому распадку, ведущему все ручейки к большой  реке.  Отсюда, с вершины  хребта, горный край можно рассматривать вечно. Особенно, если ты уже бывал там и знаешь что к чему.  Далеко  на юге, за синей ниткой Черного хребта, торчит белая лысина  горы Плешивой, в окружении убегающей по склонам  далекой темно-синей тайги.  Плешивая -самая высокая точка этой местности, там растут кедры. На востоке, как на ладошке, живописный  хребет Токарев: с красивыми скальными седловинками и обрывами, с пятнами светло-зеленого сосняка и кудрявого, с бардовым оттенком веток, березняка.
   И  какая, к чертям, охота, когда кругом такая красота!  Издалека, раскатом послышался выстрел. Немного погодя  - второй, ближе.  Внутри вдруг всё подпрыгнуло в тот же миг. Знакомое чувство нетерпения и азарта, - в таких случаях через мгновения можно увидеть стремительно  скачущих косуль…  Напрягаюсь и всматриваюсь в серый склон, уходящий из под ног круто в распадок.  Далеко справа и слева краем глаза проверяю затаившихся мужиков.   Глаза вышаривают по склону все ложбинки и кустики. Никого…
Грохнул выстрел справа. Второго нет,- «или убил, или промазал», мелькнула  мысль. Взгляд  летает по склону. Нет, никого нет… Секунды ожидания незаметно складываются в длинные минуты. Время неосязаемо летит вперед…
   Снизу уже подтягивается «засада». Гонщиков всё еще нет. Значит, первый раз стреляли они. Подъезжаю к Николаю, - он  уже, на веревке, подтянул крупного «курана» к ветвистой березе.
   -Чуть не промазал,- объясняет он мне. –Не видать было совсем. Не  из гона  прибежал. Сшабаркал  справа.  Гляжу, бежит.  Успел  стрелить. Маленько бы и ушел за перелом, в Старуший.- Рассказывал Николай. 
   Собрались мужики. «Куран»  уже висел  на толстом  сучке  и два  парня, знающих свое дело, быстро и ловко, чулком,  снимали шкуру с лесного бродяги. Подъехали остальные, им тоже повезло.
    -Два «чапа» выскочили прямо из под меня,- рассказывал Иван. – Я понужнул, почти не целясь,  одного  сшибил. А второй на Георгина вышел. Он и отличился.
   Довольная компания двинулась дальше. День начинался хорошо.
   Старуший гон большой и широкий. Хребет, заросший с северной стороны глухим лесом, сваливался скальными бастионами к востоку. Засада устраивалась по седловинам между каменных  шишей, и по лесу по крутой березовой рёлке. отсекая часть хребта до самого низа.  Сивер отгораживали отвесные скалы вершинного гребня. В гребне  было несколько нешироких проходов – так называемые седлины, через которые можно было пробраться в лес, или   выскочить из него на южную сторону хребта, по местному наречию -  «солнопек».  Вот в такую  седлину и определил меня  Николай.
   Привязав коня пониже, чтобы не шуршал,я взобрался в седловину и стал выбирать место для засады. Да и выбирать – то нечего. Узкая, шестиметровая щель между каменными массивами справа и слева   открывала вид в лес  на противоположной стороне хребта.  Чтобы сбежать от загонщиков, козлы проскакивают в эти седлины, и поминай, как звали. 
    Потянулись минуты ожидания. Сверху,  из за камня, за которым я спрятался,  была отлично  видна панорама  лесного царства. Попискивали синички в тишине, шныряя по остаткам  высокой засохшей травы. Из лесной глубины в седлину струился живой ветерок и  неслышно шелестел травинками. Издалека, слева донесся отчаянный сорочий стрекоток.
«Значит, кого-то  крупного засекла   кума сорока» - соображал я про себя.
Слева же, вдоль отвесных скалок ровным порядком у самого подножья была набита старая звериная тропа, которая выходила прямиком в мою седловинку.  Ниже, за не большим переломом  виднелся  курень молодых  листвяжек, за ним торчали верхушки густого, тёмно-зелёного  пихтача,  прятавшего  все остальное пространство справа. Прямо внизу, хорошо просматривалось между  стволов деревьев еще одно открытое пространство, метров на тридцать  в ширину, и дальше опять густые заросли тарнача. «Так что, стрелять только влево или вниз.  Место замечательное».-  С удовлетворением отметил  я про себя.
   Где-то  очень далеко – далеко, внизу, еле слышно прокричал гонщик.
  -А-а-й-й!
   И опять все затихло.  Но вот, ближе, вдруг отрывисто и со звонкой обидой, отчаянно протявкал Артамон,  собака-лайка, которая шла с загонщиками и намного их опередила.
   И опять коротко.
 -Ай! Ай!..  Ай! -   Что в переводе с собачьего языка означало:
- Вот он, вот они! Я их нашел! Они бегут  к вам!
   Всматриваюсь в прогалы, где мелькнет тень… И вдруг вижу серый стремительный силуэт, внизу, в березнике, приближается к моей полянке короткими прыжками. Прикладываюсь к ружью, и гремит оглушительный выстрел. Силуэт пропал.  Гремучее эхо заметалось по склону горы и в этот момент, краем глаза вижу летящую  тень  слева  прямо на меня, стремительно увеличиваясь в размерах.  Инстинктивно прижимаюсь за камень и вижу над собой пролетающее, живое, разгоряченное  брюхо стройной косули, её копыта в полуметре  от моего лица.
   -Охренеть!! – Стремительно, вслух пронеслось в мыслях…
   С  левой  звериной тропки, со всего маха  лесная дикая красавица косуля перепрыгнула через мою голову и понеслась   на  другую сторону горы, на свободу.   Кажется, что она  просто летит  над землей вниз, по склону, лишь на мгновение прикасаясь к почве; стройное тело ритмично и стремительно скользит над травой, над камнями, на фоне гигантского экрана горной страны.  Каждый прыжок на десять метров отдаляет от меня горную красавицу. Белая задница косули стремительно уменьшается в размерах. Она летит вниз, по южному склону, счастливая, что выиграла свою жизнь.   А у меня и в мыслях нет, чтобы ловить её на мушку.
Я сижу, пораженный  этим  отчаянным полетом, этой энергией и красотой вытянутой шеи и грациозной головки животного, что пролетела секунду назад над моей головой!
- Дай бог тебе жизни, «маврунья». – И чувство радости наполняет сознание. Не каждому в жизни  суждено  увидеть такое. Так и стоит  в памяти  этот  удивительный полет длиною в целую жизнь.
   Мужики, конечно  потешались. Не смотря на то, что я сбил первого козла.
Так и говорили, «что  если бы на меня «маврунья» не наступила, я бы лучше отличился».  Они не могли  себе представить, как  повезло человеку, который увидел этот удивительный миг бытия   нашей чудесной  планеты;  что этот полет останется со мною всю жизнь. Так и случилось.

2015 ноябрь.