Тайна рождения Павла 1

Тайна рождения Павла (1).

Историческое расследование.
«Чухонская сказка».

Первая часть. Отец Павла.

Мальчик, похоже, там родился.
Под несчастливою звездой.
Его мать, Петра (1) дочка,
Царевна Анна – умерла.

Когда ещё ж он был младенцем.
В 11 лет, мальчик тот,
Отца уже там потеряет,
Голштинским герцогом он был.

Он на руках тогда остался,
Жестоких воспитателей,
Болезненным был от природы,
Ребёнок совсем захирел.

Взойдя же на престол российский,
Бездетная тётка его,
Елизавета же, Петровна,
Племянника возьмёт к себе.

В 14 лет, тот лютеранин,
Карл Петр Ульрих, кой там был,
Гольштейн – Готторпским,
Стал православным там уже.

Великим князем, Петром (3) станет,
Фёдоровичем, там к тому ж.
И к изумлению царицы,
Племянник – «выродком» там стал.

В физическом, умственном тоже,
И нравственном смысле уже.
Там воспитатели не смогут,
Отвадить его там от игр.

От тупых игрищ и от пьянства,
С лакеями своими там.,
И горничными там к тому же,
Такую жизнь он вёл тогда.

Отчаявшись, Елизавета,
«Довести Петра до ума»,
Женить тогда его решила,
Чтобы династию продлил.

1744 год, февраль.
В Россию срочно пребывает,
София Августа, тогда.
Та вместе с матерь пребудет,
Екатериной (2) станет дочь.

Там версия существовала,
Екатерина (2) восемь лет,
Там девственницей оставалась,
Женой «не занимался» муж.

Он приносил в постель игрушки,
И заставлял жену играть.
С ним в них уже до поздней ночи,
Долг мужа он не исполнял.

«Препятствие», мол, там мешало,
Которое,  с Азий, народ,
Верней, с Востока – устраняет,
Путь – «обрезания» там был.

Об этом знали уже даже,
Там дипломаты почти все,
Но, только – не императрица,
Та упрекала лишь жену.

В бесплодии ту упрекала,
С годами же её надзор,
Ослаб над Екатериной (2),
Нашёлся там и «донжуан».

То, Салтыков Сергей там станет,
Тем фаворитом у неё.
Который соблазнил, конечно,
Екатерину. Было ж так.

Однако, плод вкусив запретный,
Ловелас вмиг там отрезвел.
Пётр – девственник. Если ж «Катя»,
Там понесёт – конец ему.

И он пошёл в а банк тут сразу,
Елизавете рассказал,
Там о «дефекте» том, «Петруши»,
Задумал что – то предпринять.

Уговорить Петра (3) задумал,
На «операцию» одну,
Одобрила Елизавета,
И подпоили там Петра.

И хирург сделал своё дело,
Однако, юноша всё ж там,
Не обрёл «силу» там, что нужно,
И «плодородие» своё.

Сергей остыл к Екатерине,
Но, как не странно, там её,
Подталкивать уже там стали,
Там к Салтыкову. Для чего?

Видно поняла там царица.
Бесплоден был племянник всё ж,
Другим путём она решила,
Наследника приобрести.

А надзирательница скажет,
Екатерине (2) напрямик,
«Что в интересах государства,
Можно нарушить верность ей».

1754 год
И видно Салтыкова тоже,
Настропалили  для того ж,
Невестка – забеременела!
Екатерина – понесла.

И в октябре родился Павел (1),
А Салтыкова – с глаз долой.
В Швецию срочно там послали,
Стал дипломатом он тогда.

Младенца  забрала там сразу ж,
К себе императрица там.
Без позволения царицы,
Мать, сына видеть не могла.

Вторая часть. Кто отец? За и против.

Вопрос же остаётся спорным:
«Был ли тот Салтыков, отцом,
Павла, тогда на самом деле?»
Или легенда лишь всё, то?

История тогда ж вся эта,
Из мемуаров вышла там,
Екатерины (2), что там свергнет,
Там мужа своего, Петра (3).

Воспоминания царицы,
Во многом подтвердились там,
Источниками уж другими,
Что проливали правду там.

И эта там Екатерина (2),
Что незаконно там тогда,
Власть получила. Постаралась,
Сына унизить, как смогла.

Ей выгодно было унизить,
Происхождение тогда,
Там также своего сыночка,
После отца – ведь, трон, его.

А впрочем, муж её там, Пётр (3),
Действительно тогда страдал,
Бесплодием. Это «докажет»,
Связь с Воронцовой, там уже.

Ведь, у него, с Елизаветой,
Той Воронцовой, там была,
Любовь долгой. С другими ж также,
Он связь имел. Детей же – нет.

К тому же тогда сыном Павлом,
Не интересовался  Пётр.
И часто там упоминали,
Схожесть Павла с Сергеем, тем.

А также  и с Петром ещё же,
Но, внешнее сходство всё ж там,
Вещь ненадёжная на деле,
Возможно обмануться тут.

И взрослые портреты Павла,
(Но, не парадные уже)
Имеют с Петром (3)  только сходство,
Лишь неприглядностью своей.

Вытянутое лицо было,
Там у Петра (3). И длинный нос.
Павел (1) – с коротким и курносым,
Там носом был. То – как, бульдог.

Весомый аргумент есть, вроде,
В пользу отцовства там уже,
Походил Павел на «папашу»,
Характером, там, в основном.

Тот, неуравновешенным таким же,
И солдафонским, как и он.
Характером, правда, по сути,
На предков жены был похож.

Пруссии они там служили,
И в их крови, воинский дух.
И фронтомания к тому же,
Шагистика там,  в основном.

К тому же, Павел, уже знавший,
Там о сомнительном своём,
Происхождении. Старался,
Подчёркивать родство с  Петром (3).

Как же иначе. Собирался ж,
Корону эту получить.
Кстати, ещё ж одним примером,
Там можно что – то объяснить.

Категорически тот Павел,
Сыном своим не признавал.
Там Николая (1),  тот однако,
Таким же солдафоном стал.

В общем, Павла, солдафонство,
Вполне можно там объяснить,
Психологической причиной,
Хотел походить на «отца».

И может, кровь Екатерины (2),
Немецкая, тут на причём.
Упорные ходили ж слухи,
«Что от… чухонцев Павел, тот!?».

Третья часть.  «Чухонская сказка»

В очерке там об Александре (1),
Такие даже строки есть:
«Что слух дошёл до Петербурга,
Не чисто всё с его отцом…

С историей  рожденья Павла:
Не то он был там подменён,
Чуть ли не в самой колыбели,
Или двойняшкой он там был.

А кровный уже  брат, там, Павла,
Был в малолетстве увезён,
И обретается в Сибири,
Как, Афанасием уже.

Который выдавал всё время,
Себя за дядю, там, царя.
На Павла был очень похожий,
И всех, то ставило в тупик.

1822 - 23 годы

И дело это в Петербурге,
Сам Аракчеев тогда ж вёл,
И на ночные там допросы,
Там привозили старичка».

Подробности этой легенды,
Есть в сочинении уже,
Там, Бриггена, то – декабриста,
О том, как Павел был рождён.

Анализ записям давая,
Екатерины  Второй. Тот,
Бригген, там тогда заметил:
«Та умолчит    кое  о чём».

«Новорождённый крик ребёнка»,
Для матери, это, любой,
Там составляет её радость,
Об этом умолчала та.

Может ребёнок был там мёртвым,
Однако же, священник там,
Сразу нарёк ребёнка Павлом,
Мёртвого, ведь  – не назовут.

Елизавета же там сразу ж,
Велела спеленать его,
И за собой нести куда – то,
Мать сына там не разглядит.

Которого потом покажут,
Там через несколько лишь дней.
И то, там, на одну минуту,
Да и потом всё ж редко там.

Так что могла Екатерина (2),
«Подмены» не заметить там.
Живым ребёнок там родился,
Но, умер там. Был заменён?

Царица, видно, не хотела,
Очередного уже ждать,
Наследника. Десятилетье,
Она упорно ждала там.

Кстати, недаром там царица,
Елизавета там сама,
Стала возиться с тем с младенцем,
Потом не виделась та с ним.

А по легенде той «чухонской»,
Умерший был там заменён,
Чухонским отпрыском на деле,
То, из деревни, там, Котлы.

Неподалёку от столицы,
Располагалась там она,
Семейство этого ребёнка,
И жителей, сослали там.

Сослали всех там на Камчатку,
И даже с пастором тогда.
Деревню уже потом эту,
Снесли уже с лица земли?

А данные о той деревне,
Бригген от декабриста знал,
Который, жил рядом с деревней,
И всё видел тогда там сам.

А Свистунов, декабрист скажет,
Бриггену, что -  его отец,
Старый придворный, тогда слышал,
«Чухонскую сказку», про то.

А потому « ласкал» его там,
Одаривал  там царь к тому ж,
Но, за какую – то там фразу,
«Нескромную».  Чина лишил.

В губернию был Бригген сослан,
В Тобольскую, и там тогда,
Он с полицмейстером общался,
То,  с Алексеевым,  в те дни.

Тот рассказал ему о «деле»,
О любопытном очень там.
Расследовал его однажды,
В 1820 там году.

«Чухонская сказка».

«В чухонском же одном семействе.
Там, из которого был взят.
«Павел». Вырос его «братишка»,
Звать Афанасием того.

А отчество его – Петрович,
В народе же он прозван был,
Павлом. За сходство там большое,
С царём, что там у власти был.

Бродяжничал в Сибири братец,
И подружился тогда он,
Там с мещанином, звали Старцев,
Друзьями близкими те, став.

Старцев сочувствия был полон,
И анонимку написал,
Тогда ж великому там князю,
То – Константину.

Он написал о бедном «дяде»,
Который мучается тут.
Тот передал письмо там это,
Уж императору уже.

А Александр (1) переправил,
То – Аракчееву потом,
И был «приказ» в Сибирь отправлен,
Найти обоих этих там.

А это дело поручили,
С Тобольска, полицмейстеру.
То – Алексееву. Тот долго,
Искал обоих в крае том.

И вот, однажды, Алексеев,
Был в Красноярске
Счастливая мысль посетила,
Хозяев обо всём спросит.

Не знают ли те человека,
С хорошим почерком. Ему,
Мол, писарь тут хороший нужен,
Предложат Старцева ему ж.

И тот пришел, писать там начал,
И Алексеев обомлел:
Такой же почерк был на деле,
Как в анонимном том письме.

Письмо он Старцеву покажет,
Тот побледнел. В колени пал.
И полицмейстер с ним поехал,
Чтоб Афанасия найти.

Искали те довольно долго,
И вот, опять случай помог:
В одной избе они наткнутся,
На самозванца, «дядю» там.

И обомлел вновь полицмейстер,
Насколько Афанасий тот,
Похож был на портреты Павла,
Тому предъявят там арест.

Отправят в Петербург, мол, срочно,
Но тот отнёсся ко всему,
Там благодушно, и напомнил,
Свою высокую «родню».

Там, Александра (1)  с Константином,
Как будто с ними был знаком.
Держался смело, чуть нахально,
Уверенно себя держал:

«Что нужды, батюшка, вези к ним. Я им дядя, только к Косте,
А не к Саше».

Наверное, потому это,
Что Константин, великий князь,
Характером и лицом также.
Очень на Павла походил.

А в Петербурге Алексеев.
Там к Аракчееву прибыл,
А привезённых арестантов.
В крепость – Петропавловскую.

А уже через пару суток,
Там полицмейстера опять,
Сам Аракчеев вызывает,
И он там награждённым стал.

«Анну на шею» получает,
5 тысяч – от  царицы, там,
Марии Фёдоровны.  Она,
Уже вдовой тогда была.

В  Тобольск велели отправляться,
И за зубами свой язык,
Держать. А спустя уж полгода,
Старцев вернулся в Красноярск.

И он в свой дом там добирался,
Изнеможённым очень был,
Подавленным. И ясно, встретил,
В Тобольске  Алексеева.

И тот молчал уже, как рыба,
Такая встреча там была,
Что стало с ним там, неизвестно.
Потом его и след пропал.

Подробности узнает Бригген.
От Одоевского ещё ж,
«Из крепости тогда ж возили,
Там, Афанасия к царю».

То по ночам и на допросы,
Там к Александру (1) самому,
А Одоевскому поведал,
Его дядя. Сенатор был.

Судьба же того самозванца,
Туманом вся покрыта там,
Расследование  закончив,
Бригген о Павле написал:

«Рождение его не могло быть совсем срыто от приближённых Екатерины (2):
Почему теперь и объясняется деланное великому князю Павлу Петровичу
Неуважение князем Потёмкиным – Таврическим», который не только не вставал перед Павлом, но ещё и демонстративно клал ноги на кресло».

Екатерина видно знала,
О версии, «чухонской» той,
Которая всё ж унижала,
Наследников, царицу ту.

И пусть не волновал ту Павел,
Но, получалось там уже,
Любимый внук той Александр (1),
«Чухонское отродье».  Как?

Так что версия, с Салтыковым.
Могла тогда уже служить,
Не только мужу униженьем,
И, скрыть «чухонский» вариант.

Третья часть. Дорвался Павел.

В 42 года, наконец – то,
Заполучил Павел (1)  престол,
Во всей красе себя покажет,
Раньше писали так, о том:

«Никогда раньше высшая власть не давала столько поводов к смешному…
Император вкладывал в представительство и приёмы всю свою склонность
К преувеличениям, - вспоминала графиня Головина. – Казалось иногда, что
Он был просто тщеславным простолюдином, которому позволили сыграть роль
 Монарха, и торопился насладиться удовольствием, которое у него скоро отнимут».

И обратим мы тут вниманье:
«Тщеславный, тот простолюдин».
Его отца тут надо вспомнить,
Каким был тот, взойдя на трон?

Почувствовал себя вольготно,
Он сразу же придя во власть.
И  закутил на всю катушку,
С любимыми «голштинцами».

А Павлу требовалось очень,
Там ежечасные тогда,
Там подтверждения на деле,
Величия всё ж своего.

Слепое подчиненье также,
В противном случае уже,
Подозревал заговор сразу ж,
Или измену также там.

Он демонстрировал всё время,
Самодержавные права,
Не чувствовал себя, похоже,
Он императором  тогда.

А может, тут уже сказалась,
«Чухонская кровь» Павла тут.
Все сумасбродства, и все страхи,
Павла с того – что он не «царь»?

Был вырван из своей среды с рожденья,
Гены «вопили», брав своё.
Конечно, версия вся эта,
Сказочна.  Трудно верить в то.

Однако, встречи Александра (1),
С каким – то Афанасием (П),
Весьма там очень достоверны,
Возможно это было всё.

А самодержцы, ведь обычно,
Не снисходили там тогда,
До самозванцев, уже всяких,
В имперскую эпоху ту.

И доля истины – реальна,
В словах Бриггена уже,
Что ставит над всем этим точку,
Такое, он тогда ж сказал:

Этим открытием рождения Павла от «чухонца» и объясняется глубокая
Меланхолия, в которую впал в последние два года своей жизни
Александр (1). Можно себе представить, как тягостно должно было быть
Для него чувство, что он разыгрывает роль обманщика перед целой Россией,
А к тому же опасения, что это очень легко может открыться. Потому – что
Ничего нет тайного, чтоб не сделалось явным…»

Материал собрала Ирина Громова.