Уголь

                Хвала Артемиде за жар, за пот
                М.Ц.


Не ведая зноя и ветра,
без глупостей и подоплёк,
она прорубается в недра,
и тырит из них уголёк.
Он жарок и так по-жарптичьи
играет в подтопке ночи,
что тетка, забыв про приличия,
теряет от мозга ключи.
И все кочегары округи
летят в поддувало гуртом
и тянут немытые руки,
оставив дары на потом.
Пыхтит на шестке, остывая,
в котле со свининой лапша;
а что ещё нужно для рая?
– Хозяйка Горы хороша.
И, чавкая смачно и жадно,
– Не жевано слаще летит! –
Они усмехаются адно,
расправив ради-ку-ку-лит.

А где-то в исчадие – шахтёры
– соперники номер один!
Брутальны как киноактеры,
– им всем не дожить до седин.
Кочуют они по забоям,
коптя инфернальную пыль,
пьют солнце и женщин запоем
во снах, где под ветром ковыль,
там краски ярки и прозрачны,
до неба достать – раз чихнуть!
Их речи  без глупостей смачны,
– в три буквы уложена суть.
Их жизнь – каторжанка в законе,
в реале раскрашенный сюр.
И сажа у них на иконе,
и легкие в дырках – гипюр.

Она для них – повар и мамка,
Большая Хозяйка Горы,
но в первую очередь – самка,
что требует уголь в дары.
Шахтёры, сверкая белками,
на варева запах ползут.
Лишь метки на снеге плевками,
лишь в чреслах чесоточный зуд,
а там кочегары-заразы
скабрезно несут чепуху,
глотают бифштексы и зразы,
бьют стол доминошкой в труху.

Сердечную боль с поясничной
не путай, пропойца-печник!
Ты пойман на печке с поличным,
в рабочий намаз часа пик.
Кто путает шрека и штреки
– не сможет масштаб оценить,
вскипают подземные реки,
тоску б свежим ветром запить…
А где-то есть женщины в белом
и девушки в теле одном,
плюс женские контуры мелом
и в кубе гимнастки вверх дном…
Им всем невдомёк – под ногами,
в провальном тар-тар та-ра-ры,
играет в печи пирогами
Большая Хозяйка Горы.
И жить бы да жить и влюбляться,
вдыхать полной грудью рассвет,
как будто не двести - а двадцать
"на подвиги" тянущих лет.

С дарами летит вагонетка.
В тоннеле коптит фитилёк.
Да здравствует, татья таблетка
– на жар наших тел уголёк!
Тост первый – всегда за Хозяйку –
пьют все до сухого глотка.
Разрушим салатов мозаику!
Нам правды отрава сладка:

– За пот, что черней гуталина,
За сны, что страшней всяких кинг,
За то, что не ведали сплина
и верили в счастье из книг;
за то, что порода пустая,
а жизнь прокротел в темноте,
что в августе хочется мая,
что снова целуют не те…

Смех. Крики, сквозь солнца занозы,
и сердце уже не болит,
и много земной грубой прозы,
вот только ради-ку-ку-лит…

Огонь – череда превращений –
вам скажет любой кочегар,
в золу наших клятв и прощений…
Любовь – это тот же угар
до спазма, до вспышки, до скрутки,
до бесьих тамтамов в висках,
до хроник немыслимых, жутких,
до списков имён на листах.
Хозяйка не терпит суфлёров:
шаг влево, шаг вправо – предел.
И вновь завалило шахтёров.
И вновь кочегар угорел.

Лети, зяблик мой, по-над пашней,
высокую ноту бери,
пой утро, славь вечер вчерашний.
Боли, моё сердце, боли…


30 июля 2018