Баллада о мудрости

Настолько давно, что не помнят живые,
В одной неизвестной далёкой стране
В забытом селе мама с мальчиком жили,
Отца же не стало – погиб на войне.

Сынишка рос сильным, опорою был,
Казался и складен, и добр, и силён,
Но ярче всех прочих умений и сил
Особенный ум демонстрировал он.

Он с первых лет жизни тянулся к тому,
Чтоб знать обо всём, что его окружало:
Откуда, зачем, для чего, почему?
Ответов любых же ему было мало.

Спустя восемь лет, поняла его мать,
Что к знаниям мальчик всецело стремится
И чтоб молодому уму не мешать,
Отправила сына учиться в столицу.

Неделя в дороге, и вот перед ним
Красуется город из белого камня,
Но жаждою знаний мальчишка томим,
И всякий другой интерес уж оставлен.

Не тянет его к акробатам, жонглёрам,
Певцам с площадей и актёрам со сцен…
Считал он всё это последним позором,
Одним только делом увлекшись взамен.

С горячей любовью за пыльные книги
Засел он, подобно учёному старцу.
Их тайны, секреты, загадки, интриги
Казались ему любопытнее танцев.

Наставник, что взялся его обучать,
Дивился способностям мальчика чудным –
Тот рос, обретая учёную стать.
Казалось, ему это было не трудно.

Спустя тридцать лет, обучившись всему,
Оставил столицу, забыл отчий дом…
Прослыл он умнейшим уже потому,
Что был победителем в споре любом.

Всё знать наш мудрец не оставил попыток:
Из города в город бродить он пошёл
И с жадностью брался за книгу и свиток,
Какие ещё до сих пор не прочёл.

А слава людская быстрее стрелы
Разносит по миру заразу гордыни,
И вот уж под силой всеобщей молвы
Взошло, заблистало учёное имя!

Его приглашали к себе короли,
И судьи повсюду к нему обращались,
И все, кто свой спор разрешить не могли,
Купить его мудрость и разум пытались.

И знаний волна захлестнула его,
Но юности годы ушли, и назад
Умнейший не мог уж вернуть ничего,
А близилось скоро уже пятьдесят…

И страшная мысль пришла к мудрецу,
Застав его раз накануне рассвета:
«Я с каждым мгновением ближе к концу!
Неужто мой ум не отсрочит всё это?»

И бросил учёный делиться умом:
Он понял, что смерть не задастся вопросом,
Насколько он мудр, сколько важности в нём…
Она лишь придёт, как конца отголосок.

Заброшены судьи, долой королей,
Забыты все споры, учёные распри –
 За книги мудрец наш схватился скорей,
Боясь и минуту потратить напрасно.

Он мудрость веков ворошил день и ночь,
Со свечкой в руке изучал он страницы,
Ища только то, что могло бы помочь
От смерти однажды ему оградиться.

И вот, когда солнце взошло в сотый раз,
Нашёл он (хоть верьте, а хоть и не верьте)
Забытый учёными древний рассказ
О том, как жить вечно, не ведая смерти.

Прочёл он об озере, полном чудес,
Прочёл о горе, побеждающей время,
О чудной долине… И духом воскрес,
Поняв, что посеял бессмертия семя.

Оставив знакомых, друзей и врагов,
Отправился в путь он, не ведая сна.
Настолько боялся он смерти оков,
Что в каждом прохожем виднелась она.

Он шёл больше года, сбиваясь с пути,
И силы кончались уж в теле усталом,
Но всею душою мечтал он найти
То озеро, что умереть не давало.

И поискам дан был достойный итог:
Мудрец наш, всем сердцем так жаждущий вечность,
Заветное озеро всё-таки смог
Найти средь лесов и полей бесконечных.

В прибрежном лесу себе выстроил дом,
И принялся жить там, заметив на деле,
Что годы бегут, ну а тело притом
Не только не старится, но молодеет.

Шли годы, тихонько тянулись столетья,
Сменялись эпохи далёких времён…
Учёный всё жил, и столетия эти
Давно замечать перестал уже он.

И было б так вечно, но как-то под утро
На небе возник разъярённый дракон –
Спустившись к воде потемневшей и мутной,
Одну только каплю испить вздумал он.

Мудрец призывает дракона к ответу:
«Да кто ты такой, чтоб сюда прилетать?»
И тот вдруг ответил, что в тысячу лет он
Единственный раз будет каплю глотать.

Когда же по капле - немыслимо долго –
Но всё же закончится озеро то,
Учёный умрёт, и не будет уж толку
От знаний. Тогда не поможет никто.

Дракон улетел, ну а сердце остыло…
Учёный чудовищу в след поглядел
И понял: всё стало нелепо, постыло –
Выходит, обрёл он лишь смертный удел.

Пройдут миллионы и тысячи лет,
Минуют эпохи, столетья и эры,
Но выхода нет, и надежды уж нет,
Ведь явится смерть с неизменною мерой.

Оставив давненько построенный дом,
Забыв берега и озёрную гладь,
Мудрец устремился на север потом,
Желая бессмертия гору сыскать.

Закончилось лето, и осень прошла,
И грянули дни строгой зимней поры,
И не было старому сердцу тепла,
Пока не достиг наш мудрец той горы.

И вот он воздвиг себе дом на вершине,
Взирая с высот на теченье времён…
Мудрец позабыл все заботы отныне,
И смерть наконец-то сумел забыть он.

Рождаются люди, свой век коротают,
Детей, позже – внуков растят под конец,
Приходит их день, и они умирают…
Бессмертен лишь наш одинокий мудрец.

И было б так вечно, но как-то под утро
На небе возник разъярённый дракон,
Он в вихре ужасном и в пламени жутком
Крылами своими затмил небосклон.

Учёному вновь тот дракон отвечает,
Что в тысячу лет прилетает лишь раз –
Всего по песчинке с горы забирает,
И этим вершит лютой смерти наказ.

Иссякнет гора, и осыплются склоны,
И пусть до тех пор остаются года,
Но время пройдёт, и с отчаянным стоном
Придётся со смертью смириться тогда.

Иссякла надежда, и злая тоска
Сковала учёное старое сердце,
Но вспомнилась книги той старой строка,
А значит открыта в бессмертие дверца!

Знакомые склоны привычного места
Оставил мудрец наш и снова пошёл
Туда, где, согласно древнейшему тексту,
Чарующей вечности стелется дол.

Великая мудрость чуралась невежд,
И шёл наш учёный в молчании полном,
Стараясь в пути не утратить надежд
Испить вечной жизни из чаши бездонной.

И вот распростёрлась пред ним красота
Чудесной долины, где таяло время.
Царили здесь счастье, любовь, простота,
И всё населяло волшебное племя.

Бессмертные феи уж тысячи лет
Покой легендарной страны сторожили
И, взяв с мудреца послушанья обет,
К себе его жить навсегда пригласили.

Одно лишь условие было у фей:
Коль скоро решит он в стране их остаться,
То должен навек поселиться он в ней,
И с памятью должен своей распрощаться.

Мудрец с лёгким сердцем отринул былое,
Об озере чудном в момент позабыв,
Забыл о горе, где искал он покоя…
Но вспыхнул вдруг в сердце печальный мотив.

За эти столетия, годы, эпохи
Мудрец наш ни разу не стал вспоминать
Ту самую, что распоследние крохи
Ему отдавала – забыл свою мать.

И дикая боль вдруг в душе застучала,
И дом навестить вознамерился он…
Но феи сказали, что стоит сначала
Запомнить один непреложный закон.

В стране этих фей не бывало дракона,
Что каплей, песчинкою время уносит,
Но вечность своим тут подвластна законам.
И был озадачен мудрец тем вопросом:

Страна этих фей испокон не приемлет
Болезни и смерть, угнетенье и ложь,
Но стоит ступить на обычную землю,
Как гибелью смертного тут же умрёшь.

«Но что же мне делать?» – и с этим вопросом
Он фей не оставил ни ночью, ни днём,
И феи сказали, что есть один способ,
Но следует быть осторожным притом.

Ему подарили коня, что крылами
Свободно умел бороздить небеса.
«Пока ты в седле, мы тебя не оставим –
Смотри лишь: земли не коснись только сам».

Всего один час пролетел незаметно,
И вот наш мудрец уж в начале пути,
Где после разлуки своей многолетней
Рассчитывал дом материнский найти.

Не помнил он годы бесплодных скитаний,
И веря, что мать ожидает его,
К прохожему он обратился в исканьях,
Но тот рассказать не сумел ничего.

И так, восседая в волшебном седле,
Не мог получить он ответа никак.
Но вдруг проживавшие в этом селе
Решили позвать одного старика.

Послушав учёного, тот рассказал,
Что дед ему в детстве успел передать,
Как сам он от деда когда-то узнал
О дерзком глупце, что забыл свою мать.

«Да как же ты смеешь?» – воскликнул мудрец,
Поняв, что о нём говорил тот старик. –
«Тот сын был умнейшим! Ведь он, наконец,
Всех знаний, что в мире бывают, достиг!»

«Ему бы в глаза захотел посмотреть я», –
Старик отвечает с печальным лицом.
«Раз мать позабыл, но возжаждал бессмертья,
То был он на деле последним глупцом».

И ярости лопнула тут же струна,
И рухнула мигом учёная стать,
С волшебного спрыгнул мудрец скакуна,
Чтоб дерзкого старца к ответу призвать.

Едва же коснувшись ногою земли,
Мудрец закричал от испуга и боли,
И тут же исчез он в дорожной пыли,
И прах его ветер развеял над полем.

Настолько давно, что не помнят живые,
В одной неизвестной далёкой стране
Об этом учёном легенду сложили,
И эту легенду поведали мне.