Фазиль Искандер - годовщина смерти

1  ТОМСК – МОСКВА – К ФАЗИЛЮ ИСКАНДЕРУ               
Самолёт из окна аэровокзала походил на пластмассовую игрушку.  Женщина в пост Бальзаковском возрасте пере -дёрнула плечиком под  шёлковым комбинезоном и вышла из очереди, то ли самолёт не понравился, то ли рейс перепутала. Расхожее утверждение, что первое впечатление обманчиво, не подтвердилось – и салон самолёта был выполнен из дешёвого пластика. Креслице не вмещало тело  пассажира. Я может первый раз порадовался, что был выполнен из мелких деталей, и удача – кресло напротив, дальше чем обычно, и аварийный выход под боком. Долетели мигом  –  без пяти восемь под крылом Томск, ровно в восемь– Москва. Было три воздушных ямы, но всё искупила посадка, сели мягко и надёжно, как  в детстве на колени бабушке. Я шёл по аэровокзалу уворачиваясь от таксистов, но на выходе попался.    
–   Поехали за сотню – 
Я не спал ночь и соображал туго, поэтому вступил в ненужный диалог.
 –  Поехали – 
Ну тут же опомнился.
–  Сотню за километр? – «таксидермист»  мерзко ухмыльнулся.
–  Что ездил?
Я окончательно  проснулся, он  двадцать лет из дня в день, улыбаясь, заглядывая в глаза, уговаривает человека, везёт,    а потом начинает трясти из него деньги. Поездка на такси может стоить дороже полёта на самолёте.
 – Иди  коллектором  в  канализацию, тебе к лицу –
Посоветовал я таксёру..
.    На автобусе за сотню доехал   до станции метро «Домодедовская», а там с пересадками до станции  «Спортивная».  Мне надо было на «Новодевичье»  –  поклониться  Фазилю Искандеру.
В семидесятых я прочитал книгу Фазиля Искандера «Дерево Детства» и как тот «Учёный Кот» на век плененный, следую  вокруг этого «Дерева» за   Фазилем Искандером. Это мой писатель – (Моисей –  сорок лет ведёт к Земле обетованной) . Иногда я терял его из виду  на несколько лет, но он снова находил меня и мы продолжали путь. Идти с ним одно удовольствие.  Дорогу освещает мудрая улыбка и ненавязчивый, пролонгированный юмор.  Встречи и разговоры с давними знакомыми и просто с попутчиками, остановки у студеного горного ручья, или у «Молельного Дерева», а то у  придорожного камня. Исследование боковых тропинок, знаменитое Кавказское гостеприимство.
В  «маленькую» Абхазию вмещался Советский Союз, а в мальчике Чике каждый узнавал себя.
 И вот я иду последним путём Фазиля Искандера. Ворота Новодевичьего кладбища, вратарь, не сразу но, сообразил и указал на 11 участок               
  Я шёл как по звёздному небу –  герои Советского Союза, социалистического Труда. Каждое имя, каждая травинка зажигали огоньки воспоминаний. Гордость и слава Советского Союза. Почти вся красно – чёрная краска пропитала кремлёвскую стену, но и сюда долетели брызги –
памятник Хрущёву. Я  двигался по центральной аллее, уклонялся в боковые приделы.  Юрий Никулин, примостился  на краешке арены.  Людмила Зыкина и Галина Уланова, «Белый лебедь» и «Голос Родины – матери». Тут же строгое «поместье» Сергея Михалкова. На самом углу бугорок заросший травой с букетами цветов – Татьяна Самойлова.  «Летят журавли» - пронзительная память о войне. Мне стало обидно и подумалось:  «И не  стыдно клану Михалковых, всё таки собратья по актёрскому цеху, могли хотя б оградку». 
  Прислушался к проходившей итальянской экскурсии, звучит: «Евгений Примаков один из создателей новейшей Российской государственности».  Я некоторое время следовал за ними. Возле стены с урнами раскинулся участок – полумесяц: в центре, как звезда на турецком флаге царственно восседал генерал Лебедь. Скульптор настолько искусно выстрелил эмоциональный заряд, что мне невольно подумалось: «Хорошо, что Лебедь  сидит здесь, а не в Кремле».
 Бюст Герману Титову,  и ни слова, что он жаждал слышать всю жизнь после 12  апреля 61 года: «Первый Человек в Космосе!» Выбито: «Первый человек, проведший сутки на околоземной орбите». Но представьте на площадях и улицах  СССР  звучит: « Первый в  Космосе ГермАн Титов», когда все помнят 41год: «ГермАн у ворот Москвы». А самоё грустное – российские англо говорящие школьники знают: «Первый человек на Луне, Нил Армстронг.»
   Вот и писатели, на высоком кресле Анатолий Иванов  автор книги «Вечный Зов», а сбоку прислонилась  зелёная метла, то ли Россию решил привести в порядок, то ли российскую словесность. Странно, почему Анатолий Иванов, но всё равно: «Спасибо». У меня в рассказе был герой – штатный дворник Тихон, он подметал Москву девяностых, зелёной Штатовской метлой, а заодно  махнул по звёздному  небу, и вот теперь Анатолий Иванов.
А дальше ушедшие не так давно – Эльдар Рязанов,
 Тихонов, Георгий Жжёнов, Смоктуновский, Евгений Леонов, так любимый мною Юрий Нагибин.
 Я иду вдоль стены – угловая приземистая монастырская башня последние могилки. Зиновьев – первый опомнившийся  философ – диссидент, пожалевший о Советском Союзе: «Метели в коммунизм, а попали в страну». 
И на самом краешке венки – место упокоения Фазиля Искандера, дальше земли нет, что закончилась Русская проза? Сколько я собирался написать ему, а теперь уже никогда!
 На обратном пути поклонился Фёдору Шаляпину.
 Какой –  то китайчонок безропотно следовал за отцом, что он понимал, глядя на дорогие каждому Советскому Человеку могилы, не знаю, но он смотрел и смотрел, детская память цепкая, и надеюсь – и через двадцать лет, и  через сорок, он не забудет
      Самолётик пластмассовый сел,
Задрожал вместе с сердцем в такт часто…
Так по трауру крошится мел:
«На одиннадцатый Вам участок».
      Кто в чугун, кто – то в мрамор – гранит,
Кто  парит, кто царит: «Всегда первый»,
Кто сквозь время травою проник,
Величает судьбу кто – то : «Стервой!»
    Девяти ждут служители муз,
Небожители, люди земные,
Сохраняют Советский Союз,
Всё знакомые, все мне родные
    Боль – дорожку,  цветы замели, 
Их шипы – языки –  в мозг занозы:
«Тут  Фазиль Искандер –  край Земли,
Окончание здесь, русской  прозы?»
    Песнь – Абхазия – мой  материк.
Центр вращенья  сердечной системы –
Той Земли, где Глава мальчик – Чик,
Мне звучащей о счастье поэмы
    Я тебя почитал сорок лет,
Царь – прислуга Российского слога.
На извечный вопрос дал ответ
Кто дурак и куда нам дорога!