25 июля

Что это было – сон или не сон?
Не знаю и сама себе не верю.
Во сне услышав хрипловатый стон,
Я очутилась у какой-то двери.

Восьмой этаж. В квартире «тридцать» свет.
Лечу наверх, не чувствуя преграды,
Ведь тела у меня как будто нет.
Здесь и сейчас, наверное, так надо.

…На кухне громко тикают часы,
Девица курит в форточку уныло,
Очкастый доктор кипятит шприцы
В парах от корвалола и эфира…

И снова этот стон, вернее, крик
Из комнаты, что справа от гостиной.
Спешит туда не доктор, а старик
В блестящей от росы одежде длинной.

Спешу и я, невидимый фантом,
Не отражаясь в зеркальце настольном.
Пока не знаю, в чей попала дом,
Кому в нем так невыносимо больно.

Но что же в комнате? О, господи - поют!
Два голоса. Один из них знакомый.
И доктор со шприцами тут как тут,
Сам как фантом, не вышедший из комы.

Навстречу мне смеющийся, живой,
Любимейший поэт идет с гитарой.
- Привет, кудрявая!
Киваю головой.
- Дай угадаю, как зовут. Тамарой?

Что не Тамара я, не важно, ерунда.
Важнее правда - время победимо!
Кривая да нелегкая – беда,
Но даже смерть порой проходит мимо.

- Ребята, а не выпить ли чайку?
Нам дед привез вареньица из яблок…
Тому, в одежде длинной, старику
Он говорит «спасибо» за подарок.

Старик не просто появился вдруг,
Когда поэту было очень худо.
Я поняла, кто этот добрый друг,
И видела, как совершилось чудо.

…На кухне красный чайник со свистком.
Хозяин чай заваривает мятный.
Я жарю блинчики и думаю о том,
Что все возможно повернуть обратно.

Вот календарь на стенке, он не врет.
Сегодня двадцать пятое июля.
А год какой? Великолепный год!
Впервые люди время обманули.

…За клетчатыми шторками – рассвет,
Он в блинчики мои добавит солнца.
Настанет день, в котором смерти нет,
Любимый мне споет и улыбнется…